Знаменитые писатели Запада. 55 портретов
Шрифт:
Шпион да еще с такими низменными вкусами? Ему не место в СССР! Словом, хамы против Хэма. В марте 1955 года небезызвестный Александр Чаковский приехал на беседу в Министерство иностранных дел к Молотову и, в частности, спросил его мнения о хемингуэевском «Старике и море». Молотов ответил: «Мне сказали, что это — глупая книга».
А тем временем мода на Хемингуэя начала угасать и в России. «Через Хемингуэя мы все прошли, а он прошел через нас», — некогда сказал Анатолий Приставкин. И выделим слово: «прошел».
«Он победно завоевал наконец издательства, журналы, сцену. Но из внутреннего мира многих начал уходить. Расставание совпало с признанием… Каждый читатель уже мог выбирать себе писателя, нужного ему сейчас: писатель — это тоже величина переменная» (Юрий
«В последние годы, — отмечал Юрий Трифонов, — я слышал много пренебрежительных и иронических замечаний о Хемингуэе у нас в стране и на Западе, видел насмешливые улыбки снобов. „Неужели вам нравится Хемингуэй?“ Я должен был конфузиться и чувствовать себя старомодным и недостаточно интеллектуальным господином, польстившимся на ширпотреб. Но я не конфузился. Да, Хемингуэй вышел из владений снобов и в каком-то смысле передвинулся в область ширпотреба (портреты Хемингуэя продавались в магазинах вместе с галстуками и портсигарами, вместе с фотографиями кинозвезд, Есенина и Маяковского. — Прим. Ю.Б.). Однако это удел всех классиков от Сервантеса до Толстого. Отсвет ширпотреба — та мзда, которая взимаемся за всемирную популярность.
Мне кажется, Хемингуэй — один из немногих писателей, сумевших создать волну в этом бескрайнем море, называемом литературой».
И в порядке парадокса: когда Патрика Хемингуэя спросили, считает ли он своего отца величайшим писателем, он ответил: «Нет, мой кумир — Тургенев. Я много раз его перечитывал».
И самое время поговорить о родственниках, о клане Хемингуэя. Не клан Кеннеди, но все же…
Судьба близких
Последняя жена Хемингуэя Мэри Уэлш пережила его на 25 лет и скончалась 26 ноября 1986 года в возрасте 78 лет. После смерти Эрнеста она занималась журналистикой, выпустила книгу «Как это было», возглавила фонд Хемингуэя, который активно поддерживал молодых писателей. Под конец жизни много пила и ей не давали покоя мысли о том, почему она оставила на столе тот проклятый ключ от шкафа, где находилось ружье.
Младший брат писателя Лестер Хемингуэй в 1962 году написал книгу «Мой брат, Эрнест Хемингуэй», а через 20 лет, в 1982 году сам покончил жизнь самоубийством. Сначала отец Кларенс, затем сын Эрнест и вот младший Лестер, что навело журналистов на мысль, что в семье Хемингуэев суицид стал устойчивой привычкой. Слава Богу, что сыновей — Джека, Патрика и Грегори это участь миновала. Патрик и Грегори стали писателями, но до вершин отца, разумеется, не дотянули.
Прославилась внучка Эрнеста Хемингуэй Марго, которая в ранней юности заявила, что «люди из рода Хемингуэев должны испытать в этой жизни все». В 16 лет Марго сбежала из дома. В 21 лет она стала процветающей фотомоделью. Далее съемки в кино. Параллельно алкоголь и наркотики. «Я живу, как мой дед, — рассказывала 35-летняя Марго репортерам, — с одним только „но“: алкоголь довел его до самоубийства, меня — нет». Ой, не говори «гоп!»
О Марго Хемингуэй часто писали в прессе как о «красавице с бутылкой». «Когда однажды в туалете какого-то аэропорта я рухнула без сознания, потому что перед этим опять основательно напилась, ко мне вернулись остатки разума», — признавалась Марго. Ей пришлось пройти в клинике жесткий курс лечения от алкоголизма, сбросить лишние килограммы, после чего Марго написала книгу «Возвращение из ада». Но ад не отпускал ее.
Пикантный эпизод из жизни Марго: когда Франсуаза Саган неосторожно сказала, что Хемингуэй был «третьеразрядным писателем», она нанесла француженке удар в челюсть (ну, прямо, как дед!) и, оказавшись на полу, Франсуаза Саган была вынуждена признать: «Ваш дедушка был великим писателем».
Еще в жизни Марго Хемингуэй был буддизм, Индия, увлечение магией американских индейцев и кино. В фильме «Губная помада» она с треском провалилась. В итоге она не оправдала надежд и перспектив, которые выглядели поначалу блестящими. Не избежав, как и ее дед, психиатрической больницы, 40-летняя Марго Хемингуэй в 1996 году ушла из
жизни, распотрошив упаковку сильнодействующего снотворного. Газеты безжалостно написали о ее уходе: не слишком знаменитая актриса, не слишком удачливая фотомодель, не слишком добропорядочная женщина средних лет, питавшая очевидную слабость к алкоголю, простилась с этим миром…Зато грозила стать звездой третья внучка Хемингуэя Мэриел (Мэрилин). В 17 лет она сыграла в фильме Вуди Аллена «Манхэттен» и была выдвинута в число претенденток на «Оскар». С успехом она снялась, в отличие от Марго, в картине «Губная помада». Сестра Мэрилин Джоан пытается стать писательницей (гены Хемингуэя!), но ни капельки не преуспела на поприще литературы. Возможно, отыграются правнуки?.. Одна из них Дри, дочь Мэрилин, начинающая актриса и мечтает сняться в фильме по одному из романов своего прадеда.
Ну, и концовка затянувшегося рассказа, какая она должна быть — оптимистическая или пессимистическая? Повторим слова Эрнеста Хемингуэя, которые он произнес с легкой усмешкой: «Быть человеком — тяжелая профессия. Никто не выживает».
В рассказе «Смерть после полудня» Хэм написал: «Все истории, если рассказывать их достаточно долго, кончаются смертью. И тот, кто утаит это от вас, не является подлинным рассказчиком».
Можно рассказывать долго. А можно просто выстрелить.
«В ожидании Годо»
Чего ради мы появляемся на свет? Неужели жизнь — сплошное, бесконечное несчастье?
Когда я пришла, они кончали обедать. Когда я уходила, они все еще сидели. Может быть, они ждали Годо?
Когда в 1986 году отмечали 80-летие Сэмюэла Беккета, французский журнал «Лир» так отозвался о нем: «Писатель, драматург, возможно, святой, наконец, человек, единственный в своем роде на этой земле».
У нас в России, где господствовала литература социалистического реализма, с жизнеутверждающим пафосом и неизменным оптимизмом, Беккета долго не признавали. Точнее, поносили. Литературная энциклопедия отнесла писателя к представителям современного декаданса, отметив, что его творчество насквозь пропитано отчаянием, наполнено ощущением бессмысленности жизни, а все речи героев — бессвязный «поток сознания». Советские критики на все лады отмечали, что Беккет — это «апостол отчаянья и одиночества», а его театр — «гнездо патологических комплексов», «мир ледяного ужаса». Короче, нам такой Беккет не нужен! (По аналогии со знаменитым криком спортивного комментатора Николая Озерова по поводу жесткой игры канадцев: «Нам такой хоккей не нужен!»)
Прошли годы. Распался Советский Союз, а вместе с ним канули куда-то официальные пафос и оптимизм. Наступили времена дикого капитализма, и на российских просторах задул ледяной ветер отчаяния. Кинутым властью гражданам некогда великой империи вдруг стало одиноко и страшно, впрямь как героям романов и пьес Сэмюэла Беккета. Оказалось, что и у нас есть «гнезда патологических комплексов», более того, их хорошенько разворошили, и волна преступности с головой накрыла некогда беззаботных обывателей. Стало «страшно, аж жуть!» — как пел Владимир Высоцкий. И вот тут наступил час признания Беккета. Как говорится, он был востребован. Его книги стали издавать, а пьесы ставить в театрах. В 1989 году только в Москве появились сразу четыре различные постановки беккетовского шедевра «В ожидании Годо». Пришедшие в театр зрители попадали в зал ожидания абсурда и испытывали на полную катушку маяту напряженного ожидания, когда надеяться на что-то — уже глупо, но и уйти не можешь, не дождавшись, потому дождаться — нельзя. Однако ни Годо, ни Господь Бог так и не появляются. Ожидание бесполезно. И человек испытывает крах всех надежд и иллюзий. В этом вся суть беккетовского «В ожидании Годо».