Знаменитые писатели Запада. 55 портретов

У Джона Рида есть рассказ «Красная рука», который заканчивается следующими словами: «Затем луна стремительно, как мысль, выскользнула из-под своего одеяла, и с ужасом я увидел, что она всматривается в меня сквозь большую рваную дыру в стене ректората, которая до сих пор слабо дымилась, будто курила фимиам ночи».

Короткий шлейф памяти Рида

Перефразируя известное выражение, можно сказать: мавр сделал свое дело — о мавре можно вспоминать. В 1929 году в Америке был создан первый Клуб Джона Рида. Но вскоре мода среди американских интеллектуалов на «радикальный шик» прошла, и Клубы потихоньку закрылись.

В 1981 году прогремел на экранах фильм «Красные», в котором роль Джона Рида сыграл популярнейший актер Голливуда Уоррен Битти. Лента принесла три «Оскара». Короткий всплеск и снова и тишина. В родном Портленде о Риде напоминает лишь скамейка с табличкой, установленной в одном из парков города. «Если брать Америку в целом, то мало американцев знают про Джона Рида, — говорит Вильям Ричардсон, профессор университета штата Вашингтон. — В университетах студенты читают его книги, публицистика Рида оказала большое влияние на прессу, но чтобы многие его знали — такого нет».

А многие ли знают книги и самого Джона Рида в современной России? Уверен: единицы, хотя название его книги «Десять дней, которые потрясли мир» стало крылатым. Тем более что Россию все время чем-то потрясают!.. И, конечно, многим зрителям помнится спектакль Юрия Любимова в Театре на Таганке «Десять дней», который был поставлен в 1965 году и шел на сцене более 20 лет. И каждый раз зрители с особым удовольствием накалывали билеты на штыки красноармейцев, стоявших на входе театра вместо затрапезных билетерш. На сцена была веселая кутерьма, от Тютчева до Ленина, от Блока до Левитанского, и все называлось «Народное представление в двух частях с пантомимой, цирком, буффонадой и стрельбой», что наверняка бы понравилось Джону Риду.

Революция, описанная Ридом, все же отличалась от той, которая была на самом деле. Достаточно прочитать крохотный рассказ Исаака Бабеля «Гедали». Старый лавочник Гедали говорит: «Революция — это хорошее дело хороших людей. Но хорошие люди не убивают. Значит, революцию делают злые люди…» И далее бедный и несчастный Гедали пустился в длинные рассуждения о том, что такое Интернационал и с чем его кушают.

«— Его кушают с порохом, — ответил я старику, — и приправляют лучшей кровью…»

Впрочем, спор о революции длится и длится и, видно, конца ему не будет: хорошая революция — плохая, великая — кровавая и т. д. Оставим прения, дискуссии и разговорчики. Лучше обратимся к Булату Окуджаве. С какой стати? — скажете вы, а вот с какой: у него есть любопытная песенка про Портленд, где родился Джон Рид, с рефреном:

Когда воротимся мы в Портленд, мы будем кротки, как Овечки. Да только в Портленд воротиться нам не придется Никогда…

Это случайное совпадение? Или с намеком на Джона Рида? Лично я ответа не знаю.

Когда воротимся мы в Портленд, ей-богу, я во всем покаюсь. Да только в Портленд воротиться нам не придется никогда…

Джон Рид не возвратился в свой Портленд. Покаялся иль нет, нам не известно. По утверждению Джона Дос-Пассоса: «Он был уверен в том, что делал, от кончиков пальцев до кончиков волос», те грозовые годы таких наивных романтиков насчитывалось немало. Ну, а по поводу «агента влияния», то эта раздача ярлыков состоялась уже после смерти Джона Рида.

Фолкнер и семечки

Уильям Фолкнер — крупнейший писатель XX века. Критики называют его Шекспиром нашего времени, король Лир мировой литературы? Для русского читателя Фолкнер особенно ценен тем, что он является наследником русского классического реализма, в частности он тесно связан с творчеством Достоевского. И, как говорится, тем и ценен.

В 1958 году в «Иностранной литературе» была опубликована статья о творчестве Фолкнера, где были такие строки: «Он (Фолкнер. — Ю.Б.) дает читателю не только зрелые плоды своего творчества, но словно раскрывает перед ним самый процесс творения, „процесс производства“: склады беспорядочного нагромождения сырья и весь ход черновой обработки, показывает и собственно „технологические процессы“, весь путь превращения заготовки и возникающие при этом отходы и мусор».

Наверняка, прочитав такое, испытываешь некоторое недоумение по поводу вывертов литературоведов (во, пишут!..). Это номер «Иностранки» попал в апреле 1958 года в руки Анны Ахматовой, и та недоуменно сказала Лидии Чуковской:

«Что за странная статья! Я долго трудилась, прежде чем из нее извлекла нечто, читатель обязан быть прилежен и трудолюбив. Я читала, читала, читала — меня очень интересует Фолкнер — и все какие-то обиняки. Но в конце концов статью есть из-за чего читать. Она питательная, хотя построена она по принципу еврейского анекдота; „Вы знаете, как делают творог? Берут выреники и ви-ко-ви-ривают!“»

Лично я не хочу, чтобы из этой книги «выковыривали» какие-то сведения. Поэтому я стараюсь излагать материал просто и почти линейно. И писать языком Бунина и Чехова. Простым классическим русским языком, без всех этих новомодных словечек «элитный» и «эксклюзивный». Без бандитских «стрелок», «крыш» и «наездов». Без интернетовской мути — «превед» и «кросавчег». Все это только мешает увидеть глыбу Фолкнера.

Начнем с библиографии. Перу Фолкнера принадлежит множество романов. Свой первый — «Солдатская награда» — он написал в 1926 году. Далее появились на свет «Сарториус», «Шум и ярость» (l929), «Святилище» (1931), «Свет в августе» (1932) — предчувствие надвигающего на мир фашизма; «Авессалом, Авессалом!» (1936), «Деревушка» (1940), «Сойди, Моисей» (1942), «Осквернитель праха» (1942), «Реквием по монахине» (1951), инсценировка Альбера Камо «Притча» (1954), «Город» (1957), «Особняк» (1959) и др.

Место действия большинства из написанного Фолкнером выдуманный им край Йокнапатофе, «клочок земли», на котором он родился и вырос. Писатель разработал историю этого мимического округа за 200 лет, от первых поселенцев, и заселил его персонажами, которые кочуют из романа в роман и за которыми тянется шлейф их предков. «Человек, — утверждал Фолкнер, — сумма своего прошлого».

Фолкнер — лауреат Нобелевской премии (1949), один из самых читаемых авторов в мире. Злые языки утверждают, что о Фолкнере больше говорят, чем читают его. Одна моя знакомая утверждала, что обожает Фолкнера. Она садилась с книгой, брала семечки, лузгала их и читала Фолкнера. Фолкнер и семечки — что может быть абсурднее!..

Фолкнер — писатель довольно-таки трудный для чтения. Некоторые знатоки утверждают, что писатель писал только варианты. Он увлекался и не знал, где остановиться, и постоянно испытывал неудовлетворенность написанным и жгучее желание переписать все заново. Отсутствие четкости и сделало Фолкнера одним из самых неудобочитаемых авторов XX столетия. Сам он объяснял это желанием втиснуть все, что знает, в одну фразу (а фразы и абзацы у него предлинные). Критики говорят об отсутствии писательской дисциплины и бесконтрольном бурлении стиля, не знавшего удержу и обязательств. Как бы то ни было, формальная сторона сочинений Фолкнера до сих пор ограничивает круг его читателей. Все, что написано им, нуждается в посредниках: комментаторах, истолкователях, пересказчиках, интерпретаторах…

Фолкнер, как и Джойс, — яркие выразители «потока сознания». Фолкнеровские тексты — это хаотичный мир мыслей, чувств, случайных восприятий, наблюдений, рассуждений и других форм живого опыта. Разобраться в этом текучем и вихрящемся потоке довольно сложно, — без семечек и не разберешься! А еще язык. Если говорить о подлиннике, об английском языке, на котором писал Фолкнер, то он неоднократно сетовал на недостаток слов и выискивал самые редкие и заковыристые, на что его читатели вынуждены были постоянно обращаться к словарям.