Знаменитый газонокосильщик
Шрифт:
Первый день работы в магазине садовой техники. Единственное, что я могу сказать, — хорошо, что я не попал туда раньше. Я подмел демонстрационный зал, поднял наверх семикилограммовую вывеску, протер десять газонокосилок и привинтил к трактору аккумулятор, на боку которого было написано «1000 вольт». Опасаясь быть убитым током, я поинтересовался у Осси, где расположены положительные и отрицательные клеммы.
— Какая разница? Поставь его на место, и все, — ответил он.
А когда я осторожно начал привинчивать первое соединение, он изо всех сил заорал: «Ба-бах!» Я так подскочил, что
Потом Осси объясняет мне, что такое карточки и товарные накладные, и я усиленно киваю, хотя мысли мои блуждают очень далеко.
— Ну ладно, а теперь повтори, — закончив, говорит он, и мне приходится попросить его объяснить все еще раз с начала.
— Надеюсь, теперь ты будешь слушать внимательнее, — замечает он.
До чего же он отвратительный. Толстый, и глаза посажены так близко, словно его лицо является диаграммой Венна.
Когда я возвращаюсь домой, мне звонит парень из «Чешем карри» и интересуется, куда я делся. Я совсем забыл, что должен был выйти к ним сегодня на работу. Я говорю, что передумал и решил заняться продажей электрооборудования.
— Это очень непрофессионально, — говорит он.
— Всего доброго, — отвечаю я и вешаю трубку.
10 часов вечера.
Вечером опять ходил к Шону. Весь их дом забит ящиками — родители уже начали перевозить вещи в Шотландию.
— Он у себя, — говорит миссис Ф., — но я бы на твоем месте не стала туда заходить — там такая вонь! Даже грузчики отказались туда заходить, правда, Джефф?
Но отец Шона даже не поднимает головы от газеты.
— Там действительно здорово воняет, Джей. Постарайся убедить его открыть окно. У него такой запах, словно в комнате кто-то сдох, — говорит он.
Шон лежит в кровати и читает статью о Дарданеллах. Я сажусь у него в ногах и принимаюсь перелистывать распечатки. Кое-какие не очень понятные места Шон выделяет, чтобы потом еще раз их перечесть. Зато очевидно, что он отлично усвоил статью о моли, а также о заготовке леса в Центральной Америке.
— Почему я такой? — тягучим голосом спрашивает он, откладывая энциклопедию. Наверное, он и вправду много читает, потому что глаза у него покраснели от напряжения. К тому же у него очень усталый вид. — Почему мне никак не удается приспособиться к жизни? Почему так происходит? — Шон поднимает на меня взгляд, и я пожимаю плечами. — Вот именно, — говорит он. — Я отреагировал точно так же, когда меня сегодня спросил об этом папа. Ну и сука же он! Наверное, он тебе уже натрындел про запах в моей комнате.
— Да, он считает, что у тебя кто-то сдох.
— Сдохло мое уважение к нему! — кричит Шон так, чтобы сквозь тонкую перегородку его слышали родители.
— Но самое интересное, что, когда я окажусь в кабинете министров, — продолжает он, глядя на меня с диким видом, — он первый ко мне прибежит. Первый! — И он принимается изображать отца: «Ой, Шон, а можно я пойду с тобой на обед, который устраивает Конфедерация британской промышленности? А можно мы с мамой придем на прием к послу Израиля?» — Шон почти полностью распластался на полу и кричит изо всех сил, чтобы его отец наверняка слышал это в гостиной. — И если он думает, что я буду ему помогать, когда войду в правительство, то он сильно ошибается. Скорей всего я попрошу, чтобы на месте его вонючего дома устроили транспортную развязку, — говорит
Шон.— Дом воняет только из-за того, что в нем находишься ты, — раздается снизу приглушенный голос его отца.
— Шон, почему бы тебе не сходить к врачу? — спрашиваю я, когда он немного успокаивается. — К какому-нибудь специалисту по мозгам. (Мне не хочется произносить вслух слово «психиатр».)
— Ты имеешь в виду академика?
— Нет, медика. Я могу все это организовать. Что скажешь?
— Значит, ты действительно счастлив с Джеммой? — спрашивает он, меняя тему разговора.
— Очень многие люди обращаются к специалистам, Шон. Это помогает разобраться в себе. Тогда ты сможешь найти работу и остаться здесь. Ведь ты не хочешь ехать в эту несчастную Шотландию? — Мне грустно думать о том, что он может уехать в Шотландию.
— Теперь тебе не надо тратить время на то, чтобы клеиться к другим. А если Джемма уедет в Шеффилд, может, поживешь у меня? Будем лежать и читать «Британнику». Можем даже устраивать соревнования.
— Шон, вы скоро уезжаете, и ты и так уже провел у себя в комнате полгода.
— Неужели твой отец не позволит мне пожить в комнате Чарли?
— Шон, Чарли еще даже не уехал. Представь, что он подумает, когда вернется и застанет тебя в своей комнате? Послушай, я знаю кучу людей, которые обращались к специалистам.
— Да брось ты, давай лучше устроим соревнование. Я даже дам тебе фору. Можешь начинать читать с буквы «Г».
— Шон, тебе надо устроиться на работу. Ты должен прийти в себя. Меня тревожит твое состояние. Мне кажется…
— Что?
— Мне кажется, что с тобой что-то происходит.
Шон отворачивается и принимается расчесывать собственную физиономию.
— Ну ладно. Не хочешь начинать с «Г», начнешь с «Д».
Я заметил, что, когда Осси рассказывает о газонокосилках, он постоянно пинает их ногой, словно говоря: «Вот видите, в каких я с ними приятельских отношениях». Я тоже попробовал это проделать, когда рядом никого не было, а Осси проверял в кабинете товарные накладные, однако поскользнулся на только что вымытом мною же полу и оставил след собственного ботинка на контейнере для сбора травы.
Днем в Чалфонте — обучающий курс по продаже комплектующих. Мы с Осси представляем магазин газонокосилок. На всех присутствующих ботинки на каучуковой подошве и пиджаки с блестками, я уже не говорю о разговорах: «„Вестленд“ губит вибрация. Даже новая аудиовизуальная система не спасет его». «Все дело в масляных каналах. Продуй их, и все будет тип-топ». «А ты когда-нибудь ездил на „Кадете-750“? Вот классная машина». «А у четыреста пятьдесят восьмого улучшенная коробка передач, но слабая передняя ось, так что толку от нее никакого». Я с ужасом жду конца недели, когда будет проводиться тестирование на знание товаров. Что, интересно, я еще должен о них знать?
Я чувствую себя очень уставшим, когда добираюсь до дома, и тут папа снова начинает меня пичкать своим куриным карри. Я занимаюсь физическим трудом, и мне необходимо полноценное питание, а не какая-то безвкусная пища, которой досыта не накормишь и воробья. Может, он хочет, чтобы я окончательно ослаб и попал под резаки трактора в двести лошадиных сил? Однако, когда я открываю рот, папа требует, чтобы я заткнулся, так как он встал на четыре часа раньше меня, и в сотый раз напоминает, чтобы я ничего не планировал на 24 апреля, когда состоится вечер памяти мамы. Это настолько выводит меня из себя, что, когда звонит Сара, я спрашиваю, нельзя ли мне будет отмазаться от этого мероприятия.