Знамения. Разбуди меня, когда проснёшься

Я растерянно смотрела на подругу и не знала, что ответить.

– То, что у меня было, что писать?

Энди грозно выругалась и вскочила на ноги.

– Чарли, хоть ты ей скажи!

– Роуз, ты чего? – в отличие от Энди, Чарли мягко улыбался и обнял меня. – Ты сделала большое дело.

– Да полно тех, кто пишет, вы чего? – мне было одновременно смешно и почему-то обидно. – Зайдите в интернет! Сейчас писателей куча!

– Роуз, я очень тебя люблю, – нервно вставила Энди, – но какая же ты иногда… Зла не хватает!

– Вот что я скажу, – я поднялась на ноги, – если её издадут, тогда да, это будет что-то значить. А сейчас… Её даже никто, кроме тебя, не читал, – и прежде чем Энди возразит, я добавила: – Ты моя подруга, ты любишь меня и всегда поддерживаешь. Я не говорю, что это неправда или неправильно, но это другое.

– Знаешь, Роуз, пока ты считаешь, что я поддерживаю тебя только потому, что мы друзья, ты всегда будешь здесь. Будешь стоять на кассе, упаковывать чёртовы блузки каким-нибудь истеричкам, бежать с испорченными вещами в чистку, чтобы не вычли из зарплаты и только мечтать о чём-то грандиозном, ясно?

– Энди, ты чего? – с опаской вмешался Чарли. – Успокойся, эй.

– Ты разве не понимаешь, Чарли? – не унималась Энди. – Ты будешь здесь, Роуз, пока веришь, что ты – никто!

Я бы возразила, слова легко найдутся, но вот в чём дело: внутри я знала – Энди права. Самое обидное, когда понимаешь, что принижаешь себя больше, чем кто-либо другой. Когда смотришь в зеркало и думаешь, как хочется быть кем-то ещё, только бы не собой. Кем-то важным, кем-то талантливым, кем-то заметным, красивым, умным, способным, интересным, привлекательным, успешным, но не собой, потому что ты не имеешь значения. Тебя всегда мало, ты всегда какая-то «недо»: недостаточно красивая, недостаточно умная, недостаточно талантливая, недостаточно успешная.

Энди ушла остыть, я за тем же самым спряталась в примерочную. В зале остался только Чарли. Он немного нервничал, что остался один на один с возможными покупателями, но в тот же момент радовался, ведь пока ещё никто не пришёл. Мы с Энди вернулись к кассе вместе, не сговариваясь. Если какие-то обиды друг на друга и были, то сейчас они надёжно скрыты за улыбками и необходимостью работать. Позже Энди сама напомнила, что я должна собираться на встречу, пока не опоздала.

– Удачи тебе там, Роуз, – негромко и робко сказала Энди, пока я проверяла сумку. – Звони, как закончишь. Уверена, они будут в восторге от твоей книги.

– Спасибо, – на большее меня не хватило, ещё немного и полились бы слёзы, поэтому я просто обняла подругу. – Что бы я без тебя делала, Энди?

Улица встретила проливным дождём. Зонта у меня, разумеется, с собой нет. Остаётся надеяться только на то, что капли вдруг окажутся медленнее меня, я удачно смогу лавировать между ними и доберусь до метро более-менее сухой. Чуда не случилось, дождь усиливался с каждой минутой. У входа в метро, ютясь с десятком других прохожих под скромным навесом, я всё-таки решила взять такси и была у издательства за пятнадцать минут до назначенного времени. Мелиссы ещё нет. Надеюсь, она успеет вовремя.

Тревожно, страшно и внутри разрывается фейерверками приятное волнение. Как будто раскачиваешься на качелях, взлетаешь так высоко, что перехватывает дыхание и сжимается желудок. В следующую секунду делаешь полный оборот: вот тебе и страшно от осознания того, как это выглядело со стороны, что могло с тобой случиться, но в то же время накрывает такое счастье! Хочется прыгать, кричать и смеяться. Здесь также: часть меня паникует, теряется в догадках, что и как говорить, что делать, а вторая часть уже победила и празднует если не полноценную победу, то хотя бы новую веху в жизни.

На языке так явно чувствуется жжение и сладость алкоголя. Они сменяются чем-то горьковатым и противным – я никогда не курила, но думаю, дым на вкус именно такой. Горло пересыхает в одно мгновение, желудок урчит от голода. Хочется сбежать, хочется всего и сразу, и в первую очередь успокоить себя присутствием Мелиссы рядом. А её всё нет. Звонить мне, честно говоря, стыдно, а на сообщения она не отвечает.

– Роуз, она скоро будет, успокойся, – шептала я сама себе. – Возьми себя в руки, всё будет хорошо.

Но в свои же утешения верится с трудом именно в те моменты, когда поддержка больше всего нужна. Я обнимаю себя за плечи, зажмуриваюсь и прислушиваюсь к звукам улицы. Дождь. Капли барабанят по стёклам, они отзываются лёгким дребезжанием под натиском воды. Стуком перекидываются крыши домов и машин. Глухими звуками тайно общаются зонты прохожих. Только асфальт молчит, собирая все сплетни в переполненные водостоки. Машины, как помехи на радиоволнах, разрывают тонкие ручейки, смешивают их, но вода упрямо продолжает течь дальше. Нет ни паники, ни страха, только бесконечное вдохновение происходящим.

Звуки стихают. Настолько плавно, что замечаешь это не сразу. Город переходит на шёпот, а затем умолкает. Ливень усиливается, вода покрывает проезжую часть, поднимается к тротуарам и будто ждёт разрешения захватить их. Я поднялась на ступеньку, так хоть кроссовки не промокнут ещё больше. Вода поднимается, и ни звука вокруг, будто Лондон разом опустел. Сны накатили волной, выхватывая мой разум из реальности. Мне чудится, как здания со всеми их обитателями погружаются под толщу прозрачной холодной воды. Ни криков, ни плача, ни шума… Ничего. Лишь я остаюсь каким-то чудом вне катастрофы.

– Роуз? Эй, Роуз!

За видением я не увидела машину, на которой приехала Мелисса, и момент, как она подошла, я, разумеется, тоже не уследила. По телу пробежала лёгкая дрожь – не то озноб, не то мурашки.

– Как ты? Не нервничай так, всё будет хорошо, Роуз! – подбадривала Мелисса, проверяя телефон. – Ну что, готова?

– Нет, – жалобно протянула я. – Вообще не готова.

– Тогда точно пора, – коротко рассмеялась она. – Лучшего времени не будет. Главное, не волнуйся так. Говорить, в основном, буду я, хорошо?

Меня хватило только на утвердительный кивок.

– Вот и отлично. Пошли.

Встреча проходила в небольшом белоснежном зале, где главной фигурой был овальный стеклянный стол. Он занимал практически всю площадь. Мелисса вошла первой, я – за ней, но от этого было не менее тревожно. Честно говоря, я уже не понимаю, чего конкретно боюсь. Отказа? Они уже случались со мной. Пусть не в таком формате, но случались. Множества вопросов? Что ж, будь я на месте редактора, то тоже бы их задавала. Я судорожно искала причину мандража и не забывала улыбаться.