Знание-сила, 1997 № 04 (838)
Шрифт:
ВО ВСЕМ МИРЕ
Найдена рукопись Моцарта
В Америке после смерти пожилой четы обнаружена часть не известной ранее арии сопрано, принадлежавшей перу великого Моцарта.
Специалист в области музыкальных текстов Джонатан Стоун подтвердил идентичность почерка Моцарта.
Находка остается очень редкой, поскольку все произведения композитора тщательным образом каталогизированы. Одна из загадок — как эта рукопись попала из Вены XVIII столетия
Химия плюс математика
Одна из известных детских задачек — найти выход из лабиринта. Довольно часто ее приходится решать и взрослым, когда надо найти кратчайший путь между Двумя точками сети. Конечно, это молят сделать и компьютер, просто перебирая все возможные варианты, но с увеличением числа узлов сети количество вариантов растет экспоненциально, и этот процесс отнимает много времени.
Группа бельгийских ученых предложила использовать для решения этой математической задачи химию. Они заметили, что волны, распространяющиеся в циклических реакциях Белоусова — Жаботинского, всегда идут по кратчайшему пути. Поэтому, если сделать сеть из пластмассовых каналов, заполненных реактивом, нужным для упомянутой реакции, то волна реакции пробежит по кратчайшему пути. У нового метода большое будущее, поскольку во многих, даже бытовых и транспортных, задачах приходится находить кратчайший путь через сеть.
ЛИЦЕЙ
Ирина Медведева, Татьяна Шитова
Новая гармония
Окончание. Начало — в №3 за 1997 год.
Нам кажется весьма спорным тезис о том, что надо все и везде обсуждать, и чем откровеннее, тем лучше. Особенно когда речь идет о традиционных культурах, к которым, нравится это кому-то или не нравится, принадлежит и русская культура. Более того, специалисты-этнологи относят ее к типу культур репрессивных, то есть таких, в которых происходит бессознательное подавление и вытеснение целого ряда чувств, тем, явлений. По-видимому, это восходит к основам православия. Прекрасно писал об этом отец Павел Флоренский: есть «внутренние слои жизни.., которым надлежит быть сокровенными даже от самого «я». (Не то, что от других! — И. М., Т. Ш.) Таков по преимуществу пол». (Выделено нами.)
Впрочем, в последнее время мы все чаще задумываемся: а так ли уж полезна и для рационального западного общества «тотальная» гласность, публичные обсуждения того, о чем еще совсем недавно и у них полагалось молчать?
— Вот уже несколько лет, — спросили мы у немецкого докладчика, — в Германии ведется широкая просветительская работа по проблемам сексуального надругательства над детьми. Можете ли вы утверждать, что в результате эбьюзов стало меньше?
— Нет, напротив, все больше и больше.
— А не опасаетесь ли вы, — задали мы свой основной вопрос, — что широкое обсуждение этой темы может привести к совершенно не запланированным последствиям? Например, породить неловкость и страхи в отношениях детей и родителей? Вызвать нездоровое любопытство и фиксацию на той теме, которая многим людям и в голову бы не пришла? Допустим, девятилетняя девочка, посмотрев спектакль «Секрет», приходит домой, и отчим, у которого и в мыслях нет ничего такого, привычно целует ее в щеку, сажает на колени. А у девочки, которая до сих пор воспринимала это как нормальную родительскую ласку, немедленно возникают в голове сцены из спектакля. Там-то все начиналось именно с этого!
Докладчик задумался, а потом сказал дословно следующее;
— Да, конечно, такое тоже может иметь место, но положительные результаты должны перевесить отрицательные.
Должны — и никаких гвоздей! Почти по Маяковскому.
Мы думаем, что при широком обсуждении традиционно запретных тем в общественном сознании происходят очень серьезные сдвиги. Процесс этот — длительный, поэтапный.
Патология, не только сексуальная, а вообще самая разнообразная, появилась, как вы понимаете, не сегодня и не вчера. Но общественное сознание начинает меняться только тогда, когда
что-то (к примеру, инцест) подается не как отдельный вопиющий факт, а как распространенное и все более и более распространяющееся явление. Общественное сознание сперва испытывает шок, а потом, если не может противодействовать этому явлению.., начинает адаптироваться.Постепенно люди начинают считать, что порок повсюду. Не в отдельных (непросвещенных или, наоборот, слишком просвещенных, богемных) слоях общества, а именно везде и повсюду. В самых обыкновенных семьях, у самых обыкновенных людей. (Помните, как при Горбачеве, в эпоху песни «Путана», нам внушали, что девочки из вполне приличных семей страстно мечтают стать проститутками? И приводили ошеломляющие цифры опросов.) Но самое страшное начинается тогда, когда постепенно стирается, размывается представление о норме. Конечно, в наш либеральный век нелегко провести такую уж четкую границу между нормой и патологией, между пороком и добродетелью. Но говорить, что границ вовсе нет, что у каждого своя мораль, может быть, очень демократично, но и очень безответственно, ибо взрывоопасно.
Обращаясь к отцу, который два года сожительствовал с дочерью, психотерапевт из демонстрировавшегося по нашему телевидению фильма «Кое-что об Амелии» безапелляционно заявляет (вероятно, чтобы ободрить своего пациента):
— Нет такого отца, которому бы не приходили в голову мысли об инцесте.
А у телевизора сидят отцы, много отцов. И скорее всего до просмотра фильма мало кому из них приходила в голову подобная мысль. А тут, если уж специалист сказал... Хочешь не хочешь, а задумаешься. Пороешься в глубинах своего подсознания, Фрейда вспомнишь с его пансексуальностью, вспомнишь и как дочку любил купать, когда она была маленькая. И как прижимал к груди, укачивая. Только ли ее успокаивал? А может... И ведь по дремучести своей думал, что это чистое отцовское чувство! А на самом деле, видно, боялся себе признаться. Подавлял, вытесняй...
И уже не только в общественное сознание, а и в сознание каждого отдельного человека запускается мысль о том, что в нем подспудно живет тяга к запредельному пороку. И это нормально.
И процесс идет дальше. Да, эта статистика, разумеется, подается под знаком патологии. Но цифры-то говорят совсем о другом! Если четверть всех молодых женщин в детстве подвергались сексуальному эбьюзу, то это уже не патология, а новая норма.
За инцест, который во все времена считался одним из самых страшных преступлений, виновному сегодня вовсе не обязательно полагается уголовная кара. Альтернатива тюрьме есть! Это... курс занятий с психотерапевтом. Причем на первый план выходит вроде благородная задача — сохранение семьи. Той самой, где все это произошло. И вот через полгода семья в полном составе вновь собирается у камелька для безоблачной счастливой жизни: отец, который, находясь в здравом уме и твердой памяти, несколько лет подряд день за днем растлевал свою дочь; жена, которой муж изменил не с кем-нибудь на стороне, а с их общим ребенком; этот ребенок, у которого, если говорить серьезно, с раннего возраста и на всю жизнь непоправимо искажена картина мира, и остальные дети (если они есть), которые, разумеется, в курсе произошедшего, то есть прекрасно знают, что их папа, самый лучший папа на свете, спал с их сестрой. Этакая идиллия после Содома!
Это и есть оптимальный способ решения серьезных социальных проблем?
Где есть решение, там автоматически снимается трагедийный накал, ибо трагедия — это неразрешимость (во всяком случае, в пределах жизни земной). А раз нет трагической глубины, трагического пространства, то и чувства соответственно мельчают и уплощаются. И запредельно страшное перестает быть запредельным. И уже не «быть или не быть?», а «что делать?». А раз «что делать?», то какова последовательность действий? Однородные члены предложения, знаете ли, могут поменяться местами Сегодня одна проблема выступает на первый план, завтра иная
Помните, что сделал царь Эдип, когда узнал, что невольно вступил в кровосмесительный союз с собственной матерью? Он отказался от престола, бежал из Фив и, не дожидаясь кары богов, покарал себя сам — выколол себе глаза...
Наши оппоненты возмутятся: вы еще пожалеете, что дыбу отменили! Слава Богу, что сейчас и человек, и общество в целом стали легче ко всему относиться. А вы все варварство оплакиваете! Смягчение нравов свидетельствует как раз о развитии культуры. В том числе и сексуальной.