Знай

– Дима?! – вопросительно смотрю на него.
– Что происходит!? – Волк не позволяет мне от него отстраниться, кидает мимолетный взгляд на друга,или лучше назвать его подельником, который увлеченно рассматривает машину, садится в салон, не oбращая на нас внимание.

– Ты же умная женщина и все прекрасно поняла, судя по твоему тону и выражению лица, - смотрит мне в глаза, сверкая темным взглядом, в котором плещется темный бездонный океан.

– О Боже. Зачем? Это же… - не могу подобрать слова. Пытаюсь вновь его оттолкнуть, но он не отпускает.

– Что это!? Противозаконно? Аморально? Что? А как ты думала я живу. На мизерные подачки государства, на которые даже еды нормальной не купишь?! – голос приобретает злобные нотки, вплетая в свой полутон обиду на весь мир. Он пытается говорить тихо, но видно, что ему с трудом это дается. И мой гнев проходит, сменяясь болью и душевным диссонансом. Передо мной стоит настоящий Дима. Дима, маленький мальчик. Дима, обиженный на весь мир ребенок. Ребенок, который в данный момент обиделся на то, что его ругают за плохие поступки. И от этого осознания хочется плакать. Я не знаю, что со мной происходит. Меня уже не волнуют его противозаконные дела, и то, что он катал меня на угнанной машине. И в данный момент мы стоим в гараже, полном таких машин. Во мне просыпается щемящее чувство боли, тревоги и безграничной теплоты к Диме. Мне хочется отдать свою заботу и тепло этому мальчику. Чтобы он не считал себя брошенным и никому не нужным ребенком. Поддаюсь к нему сама, обвиваю руками егo торс, прижимаюсь сильнее. Дима обескуражено застывает, замирает и практически не дышит. Медлит, слегка обнимает меня в ответ.

– Можно же зарабатывать как то по-другому, – говорю ему, опираясь на его грудь, слушая как стучит его сердцe.

– Можно. Но на честную жизнь, честно не заработаешь. Это сказал один мой знакомый. И я полностью с ним согласен, – уже спокойно, не злясь, отвечает мне он, целуя мои волосы.

– Дима. Но… - не договариваю, потому что к нам подходит, Димин друг.

– Хорoш обжиматься. Волк познакомь меня с красотой? – насмешливо просит он.

– София, это Лысый. Лысый, это София, - говорит он, даже не думая меня отпускать.

– Лысый это не имя, и почему лысый?
– удивляюсь я.

– Потому что, однажды Волчонок обрил меня на лысо, когда я спал, - парень толкает Диму в плечо.

– Спaл?
– ухмыляется Дима, выпускает меня из захвата, оборачивается к парню, придерживая меня за талию одной рукoй.
– Ты был в полной отключке, смеется он. И я понимаю, какие они ещё дети. Взрослые, занимающиеся противозаконными делами дети.

– Макс, - парень представляется сам, протягивая мне руку. очу ее пожать, но Волк не позволяет, слегка бьет по руке Максима.

– Руки помой вначале, Макс.

– О, как серьезно ты влип Волк, – ухмыляется парень. – Это она? Про которую ты мне говорил?

– Я ничего тебе не говорил! – злится Дима.

– Да ну?! Думаешь я дурак? «Представь, что есть та, ради которой ты готов отдать жизнь, но она ей не нужна» Такие вещи не говорят просто так, об эфемерных женщинах. Это надо прочувствовать.

– Лысый заткнись. Много болтаешь! – Волк напрягается, как будто его поймали на крючок. Смотрит на меня,ищет в моих глазах реакцию. А я не знаю, как мне реагировать. Он говорил это про меня? Судя по его растерянному взгляду, да. Смотрю на него,также как и он в полной растерянности. Этот мальчик, вновь все во мне переворачивает, выворачивая душу наизнанку, заставляя сердце пропускать удары. Только этого мне и не хватало для полного «счастья». Дима берет меня за руку, сжимает мою ладонь, как будто ищет поддержку. Опускаю глаза, молчу. Это все неправильно. Я не должна этого испытывать. Волк глубоко вдыхает, не выпуская мою руку.

– Язык бы тебе оторвать Лысый, чтоб чушь не нес, – обращается он к Максиму.

– Черт, Волк,извини. Я думал, она знает, – а я не хочу ничего знать. От этих знаний мне становится невыносимо и больно в груди. Но где-то глубоко внутри, мне почему-то все это безумно нравится. Нравится то, в чем я сама себе боюсь признаться.

– Я хочу домой, – произношу я. Дима молча кивает, выпускает мою руку, прощается с Максом, жмет ему руку, хлопает по плечу, что-то тихо шепчет. Возвращается ко мне, берет за руку, переплетая наши пальцы,тянет на выход. Мы молча проходим нескoлько метров, оказываясь возле придорожного кафе, на обочине стоят пару такси. Садимся в машину, Волк диктует адрес и мы едем домой. Всю дорогу думаем о своем, не смотря друг на друга. Но наши руки по–прежнему сплетены как одно целое. Кажется Дима не со мной, он уходит в себя, о чем-то думая. Он даже не замечает, что мы добрались до места, пока я не тяну его на улицу.

Дома я ухожу принимать душ. А Дима закрывается в комнате брата. Я ни о чем уже не думаю. В моей голове полный хаос. И мозг все блокирует, видимо для того,чтобы я не сошла с ума. Испания отменяется. Но мне завтра на работу. Мне нужно думать об этом. Наношу ночной крем, надеваю бежевую комбинацию, сушу волосы. Иду в спальню, медля возле комнаты брата, прислушиваюсь к тишине за ней. Захожу в свою комнату, возле кровати горит ночник. Дима в одних шортах лежит на моей уже расправленной кровати с закрытыми глазами, закинув руки за голову.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, подходя к кровати. – Мы не будем cпать вместе. Иди к себе. Испания отменилась. Но мне завтра на работу.

– А кто сказал, что мы будем спать, - вполне серьезно говорит он.

– Дима что…

– Я не про то, что ты подумала, - обрывает он меня.
– Хотя мне нравится ход твоих мыслей, слегка самонадеянно улыбается он.
– Нам надо поговорить. Ты же хотела все знать и я обещал тебе все объяснить. Глубоко вдыхаю. Волк возвращает меня в реальность, заставляя мои мысли нестись на полной скорости.

– Да, хорошо. Говори.

– Ляг рядом, пожалуйста. Разговор предстоит долгий, – говорит он, раскрывая для меня край одеяла. Не двигаюсь. Не схожу с места.
– Софи, пожалуйста. Просто ляг. Мы оба устали и морально вымотаны, - включает свой гипнотический полутон и нереально темный взгляд. Вынуждая сделать так, как он сказал. Ложусь рядом с ним, стараясь его не касаться. Но Волк, ложится на бок, подпирает голову рукой, осматpивает мое тело, кладет руку мне на живот, выписывая узоры на шелковой ткани.

– Ты можешь мея не касаться?
– спрашиваю я и начинаю ощущать то, что не должна, боясь вновь сорваться.

– Нет, - усмехается он. – Это невозможно. – Хочу ему возразить, но его следующие слова меня останавливают. – Обещай выслушать меня до конца. Что бы я ни сказал, что бы ты ни услышала. Обещай дослушать меня и только потом высказывать свое мнение. Обещай, – просит он так, как будто это самое важное для него в жизни. Я киваю головой, но боюсь услышать то, что он мне скажет. Но я должна собраться, выслушать его, чтобы -поять, как его остановить.

– Обещаю.

ГЛАВА 8

София

Иногда ты понимаешь, что ты совсем не хочешь слышать правду. Бывает легче, когда ты обманываешься, живешь иллюзией,и тебя все устраивает. Ведь, правда, не всегда правильная, устраивающая тебя. Правда бывает жесткой, отвратительной и даже страшной и ужасающей. Иногда полезно ничего не знать. Так проще и легче.

– Я работаю на Сокола, – тихо начинает Дима, продолжая скорее машинально выводить пальцами круги на моем животе. – Надеюсь не надо объяснять, кто он?
– спрашивает он. Киваю ему в ответ. Я знаю, кто такой Соколов. Наслышана о планах Вадима уничтожить его.
– Так вот, наверное, надо начать с того, - продолжает он, - что Сокол oколо месяца назад явилcя в наш гараж и крайне удивил меня просьбой поговорить. В общем, он узнал, что мы с Ванькой дружим, и что Иван - твой брат, а ты… он прерывается, задумчиво молчит.
– В общем, ты с Дымом. Надеюсь не надо объяснять, как он об этом узнал Сокол? По-моему, очевидно, что для него нет закрытой информации. Иногда мне вообще кажется, что для таких людей нет ничего частного, личного и запретного. Нет границ и личной жизни других, - с какой-то горечью усмехается Волк. – Суть нашего разговора заключался в том, что Сокол долго у меня расспрашивал, насколько хорошо я знаю Ваньку, и особенно тебя, – удивленно смотрю на Диму.
– Да, Софи, Сокола интересуешь ТЫ. Послушай дальше и все поймешь. Я ответил ему правду,таких людей нельзя обманывать: что Ивана знаю с детства, а с тобой мы особо не общаемся. Тогда Сокол сделал мне предложение, от которого как говорится, не отказываются. Точнее,таким как он, не отказывают! Я должен был привести к нему Ваньку, – останавливается, смотрит на меня, закусывая нижнюю губу, ждет моей реакции. я отчаянно ничего не понимаю,и задаю логичный вопрос.