Знают только горы

Мирах — Харим, Харима… Сочетание имён тогда казалось добрым знаком. Она стала Эримой, женой Орина, вице-королевой княжества Г'Неосдам, но её, уже невсеисцеляющая любовь не уберегла возлюбленного от бича рода. Эрима поняла это слишком поздно, когда у мужа случился первый приступ. Она заметалась в поисках помощи, но у теней нет богов-покровителей, только духи, бесплотные и равнодушные ко всему живому. А свой шанс на призыв Наксатры Орин уже использовал.

— Я очень дорого заплатила за свой выбор, — Эрима снова налила себе вина, но пить не стала, а просто держала бокал в руке, наблюдая за игрой света, преломляющегося через хрустальное стекло. — Память об утерянных возможностях возвращалась ко мне по каплям, но это были такие крохи, что проще было узнать всё заново, чем пытаться вспомнить. А потом я поняла, что и эти скудные знания причиняют мне боль. И виновата во всём я сама.

— Я сожалею, — сдавленно прошептала Анха. История Мирах поразила её до глубины души.

Эрима оторвала взгляд от бокала и посмотрела на девушку.

— Не надо, Анха. Я тебе рассказала это не для того, чтобы услышать слова сочувствия. Я хочу, чтобы ты просто понимала, почему я оберегаю вас от ошибки. Ты должна остаться Наксатрой, а Арн — правителем Гнёзда. У вас разные дороги. Это сейчас вы встретились и идёте рядом, но это перекрёсток, понимаешь? У тебя должно быть много ведомых — это твоё предназначение. У него должна быть жена и наследник, дабы не прервался род Веревойн. А если он получит тебя хотя бы раз, то уже никогда не отпустит, не отступится. Хватит у тебя сил уйти от ищущего? Бросить того, кто нуждается в твоей помощи? Нарушить слово Наксатры для собственного спасения, потому что по-другому не получится?

— Я должна подумать.

— Правильно, девочка, подумай! Но я верю, что у тебя хватит сил удержать Арна от неверного поступка, потому что мужчины в этом вопросе слабы. Иди, Анха, отдыхай! Я тоже буду укладываться спать…

— Доброй ночи… — Анхе очень хотелось назвать её Мирах, но она не решилась.

— Доброй ночи, — грустно улыбнулась Эрима и залпом осушила бокал. Вопрос: правильно ли она поступила, рассказав свою историю Наксатре, будет мучить её потом, когда хмель выветрится и трезвый ум проанализирует последствия. А сейчас она просто хотела забыться. — Да, и не рассказывай про меня Арну.

Наксатра чуть склонила голову, дав обещание молчать одним лишь взглядом. И это было крепче клятв некоторых людей.

Решение Свейна остаться в Скальных Порогах и учиться на мастера по тоннельной вентиляции ещё вчера вызвало бы у Фроста резонный вопрос: 'С чего бы это?'. Но сияющие глаза Цухри, которая в одночасье отказалась отзываться на привычное имя, и снисходительно довольная улыбка виновника её счастливого преображения, говорили сами за себя.

Джент Тростн, увидев племянницу, идущую к тоннелю рука об руку с мужем, что-то долго ворчал себе под нос и даже начал сердито топать ногами. Местные жители смотрели на него с недоумением, и лишь Цухри совершенно не смущало странное поведение родича.

— Дядя заговорил нас от сглаза, — пояснила она присутствующим. — Это наша традиция.

— Noime? — строго произнёс Тростн, но посмотрел почему-то на Свейна.

— Имя, — шепнула Цухри.

— Я догадался, — Свейн взял жену за руку и торжественно произнёс: — Отныне её зовут Юлька!

— Юлька, — повторил Торстн серьёзно, и тут же расплылся в счастливой улыбке. Потом, шутя, ткнул теперь уже настоящего зятя кулаком в живот, а племянницу потрепал по щеке. — Щастя и потом… — запнулся, насупился, но всё же вспомнил нужное слово и закончил свою речь, — …ства!

— Потом чего? — не поняла Зила. — Ство — это что по-ихнему значит?

— Потомство, — краснея, пояснила новоиспечённая Юлька. — Это тоже традиция.

— А-а… Тогда ладно, — одобрительно закивала гнездянка. — А то ство какое-то… Страсти, одним словом.

— Может, гульнём сегодня по-семейному? — выступил с предложением Фрост. Небольшой праздник явно не помешал бы для общего расслабления после напряженной работы. — Вы как, молодожёны?

— А гульнём! — поддержал Свейн, предварительно получив молчаливое согласие жены. — Скромненько, но с размахом.

— Что празднуем? — Анха появилась как всегда неожиданно, и в самый нужный момент.

— Да вот, — Фрост просто указал на воссоединившуюся семейную пару. — Свейн и… теперь — Юлька!

— Поздравляю! — Наксатра радостно кинулась обнимать друзей, вот только глаза у неё были отчего-то грустные.

Когда народ вдоволь обсудил утреннюю новость и разбрёлся по своим делам, Фрост отозвал Анху в сторону и поинтересовался, что такое случилось в Митре, если она вернулась озабоченная, если не сказать — расстроенная.

— С Арном что-то?

— Нет, с ним всё хорошо. Выпил вчера 'Сиодоры' и всю ночь спал как младенец. Просто мы с Эримой потом беседовали… — Анха мысленно вернулась во вчерашний вечер и только сейчас осознала, каких душевных усилий стоило вице-королеве её признание. Она не просто поведала свою историю ещё мало знакомому человеку, пусть и Наксатре. Она отдала в чужие руки нити, нет, настоящие канаты, за которые теперь можно дёргать в случае необходимости. Оголила свою душу, позволила судить себя несмышлёной девчонке. Это дорогого стоило. — Трудная у неё жизнь была.

Фрост, разумеется, подумал о сумасшедшем муже, так страшно ушедшем из жизни, и не стал интересоваться подробностями разговора.

— Она сильная женщина.

— Сильная… — посчитав тему её грустного настроения исчерпанной, Анха решила доложить соратнику-заговорщику новости о самородках. — А я сегодня к Хуакину заглянула, когда ещё не совсем рассвело.

— Да ты что?! Ну и?..

— Лежат в ящике на большом столе в помещении, похожем на… где опыты проводят.

— План нарисуешь?

— Нарисую. Там обстановка такая… походная что ли. Коробки какие-то, ящики. Основательно маг к поездке готовится. И приехать в Гнёзд он обещал через полторы недели. Фрост, вам надо возвращаться в Митру.

— Да, мы с Мерлоем завтра с утра и отправимся.

— А Свейн? — скептическая ухмылка собеседника была ответом на вопрос. — Поняла, остаётся тут с женой. Как хорошо, что хоть у них всё наладилось.

Лицо Наксатры снова сделалось грустным. Фрост не стал приставать к девушке с неуместными вопросами, а решил просто погрустить вместе с ней. Неподдельный печальный вздох удивил Анху. Она вопросительно посмотрела на парня, но тот только руками развёл.

— У всех есть пары в этой жизни, и только я, как одинокий дуб, скриплю и внемлю погребальной тризне, моих мечтаний шестигранный куб… — продекламировал Фрост отрывок из оды модного столичного лирика. Анха непроизвольно прыснула, так как чтец из него получился старательной, но весьма посредственный. Любитель поэзии ничуть не смутился своему творческому провалу, ведь главная цель была достигнута. Девушка улыбалась. — Я так и не понял, причём тут куб, но начало прямо про меня! Пойдём, нарисуешь план дома, а то тебя опять джент Тростн на весь день привлечёт к полезному труду, а потом мы будем праздновать свадьбу. Короче, будет не до того!