Золотая цепь

– Джеймс, – прошептала она. – Что с тобой?

Он закатал левый рукав рубашки. На тыльной стороне запястья, там, где заканчивалась манжета, виднелись четыре крошечных алых полумесяца, окруженных сеткой темных вен. Следы ногтей.

– Кристофер, – заговорил Джеймс, и Корделия оцепенела, вспомнив, как Кристофер вцепился в руку Джеймса только что, в лазарете. – Я знаю, что он не хотел этого, он не нарочно. – Губы его скривились в горестной усмешке. – Не говорите ему. Это его убьет.

«О Джеймс, нет. Пожалуйста, нет». Она подумала об Оливере Хейуорде, который умер потому, что Барбара в агонии расцарапала ему руку. «Только не Джеймс».

Мэтью дрожащим голосом выговорил:

– Мы должны вернуться в Безмолвный город. Нужно отвести тебя к Джему…

– Нет, – прошептала Корделия. – Там Джеймсу угрожает какая-то опасность. Лучше отправимся в Институт – или позовем Джема туда…

– Ни за что, – совершенно спокойным голосом сказал Джеймс. – Я никуда не пойду. По крайней мере, здесь, в Лондоне.

– Черт подери, у него уже бред, – простонал Мэтью.

Но Корделия так не думала. Понизив голос, она спросила:

– Джеймс, что ты видишь?

Джеймс поднял руку и указал.

– Там. Между теми двумя деревьями.

И действительно, Джеймс вовсе не бредил. Корделия и Мэтью, присмотревшись, в свою очередь, увидели ее. Все это время Джеймс не сводил взгляда с высокой арки, расположенной между двумя кедрами. Подобно многим надгробиям, арка была выполнена в готическом стиле, но Корделия сразу поняла, что она не имеет никакого отношения к кладбищу. Она была «соткана» из темного света, и там, в проеме, клубился первобытный хаос – они словно смотрели через Портал в бескрайнее пространство вселенной.

– Врата, – произнес Мэтью.

– Именно об этом говорила Ариадна, – прошептала Корделия. – Джеймс… твоя кровь… – Она тряхнула головой. – Не надо. Не ходи туда, прошу тебя. Все это очень плохо выглядит.

Но Джеймс лишь молча отвернулся и зашагал к арке. Приблизившись, он протянул к ней руку – ту, которую расцарапал Кристофер – и сжал пальцы в кулак.

Мускулы напряглись, и несмотря на то, что царапины были неглубокими, на запястье выступили крупные алые капли. На траву потекла кровь. Видение в арке стало более четким, и Корделия узнала мир, который на несколько мгновений предстал перед ней на мосту: небо и земля цвета пепла, деревья, похожие на скелеты.

– Джеймс, – воскликнул Мэтью и бросился к другу. – Стой!

– Я должен это сделать. – Джеймс опустил кровоточившую руку. Глаза его горели, но Корделия не знала, в чем здесь дело – в его твердой решимости или в отраве, которая текла в его жилах. – Мэтью… не трогай меня. Это опасно.

Мэтью, который хотел схватить Джеймса, резко остановился и отдернул руку.

– Джеймс…

– Так ты поэтому идешь туда? – крикнула Корделия. Она чувствовала, что сейчас разрыдается. Ей хотелось разбить или сломать что-нибудь, выхватить Кортану и рубить гранитные памятники. – Ты думаешь, что обречен? Томас и Люси сейчас раздобудут корень «моли». Мы получим противоядие через сутки. Через несколько часов.

– Дело не в этом. – Джеймс покачал головой. – Даже если бы я не заразился, я все равно пошел бы туда, и вам пришлось бы отпустить меня.

– Почему? – повторял Мэтью. – Скажи нам, почему, Джейми.

– Потому, что Кристофер был прав, – ответил Джеймс. – И Ариадна тоже. Только если я войду в черные врата, это дьявольское безумие прекратится. Все дело во мне. Все это началось из-за меня. У меня нет выбора.

19. Ад повсюду

В конце времен, по разрушеньи мира, Любая тварь очистится земная, И будет ад повсюду, кроме неба. Кристофер Марло, «Трагическая история доктора Фауста» [50]

Когда Люси и Томас добрались до Чизвик-хауса, почти стемнело. Много лет не крашенные стены огромного дома казались серебристыми в свете угасавшего дня. Оставив карету у обочины, Сумеречные охотники в полной тишине направились к особняку по длинной дороге, обсаженной кривыми старыми деревьями. Почему-то это место навевало на Люси смертельную тоску, казалось ей еще более заброшенным и унылым, чем в тот вечер, когда они пришли сюда с Корделией.

50

Пер. Н. Н. Амосовой.

Наконец, Люси заметила в отдалении очертания оранжереи и заросший итальянский сад. Сейчас, когда дом и поместье можно было разглядеть лучше, чем ночью, Люси даже пожалела о том, что его не скрывает тьма. Она не могла представить себе, как можно жить среди подобного запустения.

– Несчастная Грейс, – прошептала она. – Этот дом больше походит на крысиную нору. Нет, я бы даже крысе не пожелала жить здесь.

– Это потому, что ты любишь крыс, – усмехнулся Томас. – Помнишь Мари?

Мари Кюри звали маленькую белую крысу, которую Кристофер держал в комнате «Разбойников» в таверне «Дьявол» и кормил крошками и куриными костями. Мари была довольно дружелюбной, она не боялась сидеть у Люси на плече, тыкалась носом ей в волосы. К сожалению, через какое-то время крыса скончалась от старости и была с пышностью погребена в саду дома Мэтью.

– С другой стороны, не знаю, стоит ли нам жалеть Грейс, – продолжала Люси. – Ведь она разбила Джеймсу сердце.

– Для человека с разбитым сердцем он весьма неплохо выглядит и чувствует себя, – заметил Томас. – Откровенно говоря, мне кажется, что он стал даже веселее, чем прежде.

Против этого возразить было нечего.

– И все же, – пробормотала Люси, – факт остается фактом.

Они приблизились к оранжерее, длинному строению из дерева и стекла. В свое время Лайтвуды выращивали здесь зимние ананасы и виноград. Сейчас половина окон была разбита, а уцелевшие стекла, когда-то прозрачные, блестящие, были покрыты потеками от дождя, пылью и плесенью.

На двери они обнаружили массивный висячий замок. Люси потянулась за стилом, но Томас положил руку ей на запястье.

– Я зайду с другой стороны, – прошептал он. – Там должна быть небольшая пристройка, которая соединяется с оранжереей. Раньше помещение отапливали при помощи гипокауста.

– Понятия не имею, о чем ты, – ответила Люси. – Наверное, ты узнал об этом из бесконечных рассказов, которыми Кристофер потчевал тебя в лаборатории. Но я, естественно, согласна лезть за тобой в темный сарай, населенный пауками.

– Меня волнуют вовсе не пауки, – возразил Томас. – Кроме того, ты никуда не полезешь. Ты нужна здесь в качестве часового. Если заметишь что-то необычное, какое-нибудь движение, поднимай тревогу.

– Ненавижу стоять в дозоре. Ты уверен, что нам нужен часовой?

– Уверен, – буркнул Томас, – потому что если одного из нас сожрет демоническое дерево, второй сможет позвать на помощь или, по крайней мере, прихватить корень «моли» и скрыться.

Люси вынуждена была признать, что в его словах есть смысл.