Золотая дева

– С чего ты так решила?

– Потому что нюх у нее, – серьезно ответила Кася. – Особенная она девчонка. Ей и видеть не надо, и слышать тоже. Лиза просто чувствует, и все. То, о чем другие даже не догадываются. Неужели сама еще не поняла?

– Ну… мне она тоже кажется девочкой… не совсем обычной… – осторожно произнесла Мария.

Ей претило обсуждать свою подопечную, хотя бы даже и с дружелюбной Касей. К тому же язык у горничной без костей. Начнет болтать – может и до Кривцова дойти. Но, с другой стороны, вдруг удастся выяснить что-нибудь новое, необычное, шокирующее о хозяйской дочке?

– Лизке вообще на колдунью учиться надо, – серьезно сказала Кася. – Огромные б деньги заколачивала!

– Да с чего ты решила?

– Ха! А тот самолет, куда она не пошла? И мне она как однажды предсказала – знаешь?..

– Нет, – заинтересовалась Мария.

– Вообще чума! Год назад это было… Я стою, лестницу мою – а Лизка сзади подкрадывается, я даже не слышала, как она подошла. Вдруг обнимает меня и говорит: «Касенька, ты не волнуйся. Все хорошо будет!» Ну, я обалдела, конечно. Потому что это Лизка сейчас еще более-менее нормальной стала, а раньше была совсем такой барской дочкой. Ни на кого из прислуги не глядела даже. И покрикивала погромче, чем ее мамаша. А тут вдруг обниматься взялась. Я, естественно, спрашиваю ее: «Ты о чем, милая?» А она так серьезно: «Ты только врачей не слушай. Поправится твоя мама». Тут я совсем отпала. Потому что, во-первых, про мамашу мою мы с Лизкой сроду не говорили, а во-вторых, здорова моя родительница всегда была, как конь. Огорода одного сорок соток. И дом на ней, и скотина, и братьев моих непутевых тащит… Ну, отвязалась я от Лизки – а вечером телеграмма приходит, из деревни моей. Мол, у мамы инсульт, парализовало ее, и надежды нет никакой. Я, конечно, в тот же день сорвалась – до колхоза моего два дня добираться, на перекладных. Не сомневалась: как раз к похоронам и успею. Инсульт, да если парализовало, да в дыре нашей, – это без вариантов. Только приезжаю, а мать меня на пороге встречает. Бледная, глаза запали, но на своих ногах стоит. Да еще и извиняется, что ей меня потревожить пришлось… Я с врачом нашим потом поговорила – тот только руками развел: исключительный, типа, случай. Чтоб человек и речь потерял, и шевельнуться не мог, а через два дня как рукой сняло…

– Сильно, – пробормотала Маша.

– Еще как сильно! – хмыкнула Кася. – Кстати, Лизку я потом, когда вернулась, спросила: откуда, мол, ты узнала? Но девчонка в несознанку пошла. Глазами хлопает и удивляется так искренне: «Ты разве куда-то уезжала? К маме?! На неделю?! А я и не заметила, что тебя не было…»

– Слушай, – задумчиво произнесла Мария. – Но если Лиза… если она действительно может видеть, чего другие не видят… почему же тогда она Настю не спасла?.. Тем более что та в соседней комнате находилась?.. Неужели не почувствовала ничего?.. Ведь убийца, скорее всего, через ее комнату проходил… А она не проснулась даже…

– Ну, я тоже об этом думала, – призналась Кася. – Сначала решила, что Лизка помогает только тем, к кому относится нормально. Меня она, например, не то что любит… но симпатизирует. И тебе поможет, если понадобится. А вот Настька – та ее раздражала. Бесила просто. У меня вообще сначала мысль была, что и зарезала-то ее сама Лизка…

«Знаю», – усмехнулась про себя Маша.

Кася же, раскинувшись на верхнем, самом жарком полке, задумчиво продолжала:

– Но потом другая мысль в голову пришла. Лиза не убивала, конечно. Во-первых, потому что она ребенок и просто сил ей не хватит. А во-вторых, она не злая. Вредная, как сто чертей, и балованная – но не злая… А кто убил – Лизка, кажется, знает. Только не говорит никому.

– Почему?

– Потому что любит того, кто убил.

– И кого же, ты считаешь, Лиза настолько любит? – с сомнением в голосе произнесла Мария.

– А кого любой ребенок любит, несмотря ни на что? Только мать. Ну, и отца – в меньшей степени.

– Ты все-таки считаешь, что Настю убила Кривцова?.. – задумчиво произнесла Маша.

– Ну, или Макар, – пожала плечами Кася. – В голове только не укладывается, зачем это ему. В книжках как пишут: нет мотива – нет и убийства.

– А с чего ты взяла, что нет мотива? – азартно произнесла Мария. – Может, мы про мотив не знаем просто?! Допустим, Настя с него за свое свидетельство против Кривцовой каких-то совсем уж нереальных денег потребовала. Или никакого секса с фигуристом не было, и Настя действительно перед камерой соврала. А потом начала хозяина шантажировать и грозить, что во всем Кривцовой признается…

– Действительно… – Кася приподнялась на локте. Уважительно взглянула на Машу. Пробормотала: – А ты соображаешь!

– Только что толку? – покачала головой няня. – Мотив мотивом, но доказательств-то все равно никаких. И вообще, я бы убийцу Насти совсем по другому принципу искала.

– И по какому же? – заинтересовалась Кася.

– Да уж больно способ убийства странный, – задумчиво произнесла Маша. – Ведь Настю куда проще можно было убрать. Пистолет с глушителем. Просто ударить ножом. Отравить. Инсценировать ДТП, наконец… Но резать ей вены? Причем на обеих руках? И красиво – как это бы сделал… хирург какой-нибудь или маньяк?..

– Вот дались тебе эти маньяки! – заворчала горничная.

– Не о маньяке речь, – поморщилась Маша. – Просто способ убийства – он всегда как визитная карточка. Преступнику важно было не просто убить. А сделать это именно так, как ему нравится… Он кайф ловил, когда женщина лежала – и тихо истекала кровью… Понимаешь, о чем я?

– Пока нет, – честно призналась Кася.

– Да о том, что преступник уже убивал. Раньше. Таким же точно способом! И вот если бы проверить всех, кто в доме в ту ночь находился. Не женщин, наверно. Да и Кривцов на извращенца тоже не тянет. Но вот Володин. Или тот же Сашка. Костик. Садовник опять же. Что они за люди? Чем занимались раньше – до того, как поступили на работу сюда?..

– Нет, Машка, это чушь, – покачала головой Кася. – Думаешь, Кривцовы кого попало на работу берут? Они знаешь как всех сотрудников проверяют? Почище, чем в любом ФСБ! Да если б у человека не то что судимость была – просто бы малейшее сомнение вызывал, – его б и близко к дому не подпустили!

«Ну, меня, допустим, подпустили», – мелькнуло у Маши. А вслух она произнесла:

– А кто говорит, что этот человек прежде попадался?.. Чикатило, вон, или Михасевич десятки лет орудовали, и никто их поймать не мог. Но я, на месте ментов, обязательно бы проверила. Допустим, того же Володина. Откуда он? Из Москвы?

– Нет, из Суздаля, – откликнулась всезнающая Кася.

– Вот и поинтересовалась бы, пока Володин в своем Суздале жил – не происходило ли там похожих убийств? Когда женщин оглушали и перерезали им вены?..

– Хм… – задумчиво произнесла Кася. – А что, это мысль… Володин – он странный. Не пьет, не курит, медитирует…

– Ну, это не показатель, – фыркнула Маша. – К тому же Чикатило вообще никто странным не считал. Все думали: отличный специалист, примерный семьянин, порядочный человек…

– Может, тогда Сашка? – предположила горничная. – Этот уж точно маньяк. По крайней мере, сексуальный…

– Да нельзя тут гадать! – горячо произнесла Маша. – Нужно просто тупо брать и отрабатывать. Место нахождения человека – и не происходило ли в данном месте в это время похожих убийств. Огромная, кропотливая работа.

– Так, может, менты и проверяют? – робко спросила Кася.

– Может, и проверяют, – кивнула Мария. – Хотя не думаю. Будь Настя какой-то значительной фигурой – артисткой, бизнесменшей известной, – тогда бы старались. А она всего-то безвестная няня из Украины. Ментам оно надо – убийцу искать? Сначала дело приостановят, а потом и вовсе закроют.