Золотая лихорадка
Шрифт:
– Верю, – разводит руками Квимби, – сейчас, конечно, это уже не так.
– Да не о "сейчас" речь, а о "тогда", о временах моисеевых. История, как и все прочее, считалась делом исключительно мужчин и для мужчин, женщин в записях не упоминали. Однако же нет правил без исключений, и одна женщина в древнеегипетских хрониках как раз и сохранилась с эпитетом "дочь фараона". Уж не знаю, достопочтенный, насколько хорошо вы знаете историю того региона...
– Про фараонов, иероглифы и пирамиды еще помню, – усмехается пастор, – остальное давно забылось. Фильм "Мумия", полагаю, считать не будем.
– Ну да, малый типовой набор, и насчет последнего вы правы... Так вот – звали эту "дочь фараона" Хатшепсут, и была она одной из трех известных нам правительниц, которые сумели встать вровень
Хатшепсут – дочь фараона Тутмоса Первого от жены высокого рода, и считалась полностью царского происхождения. Мужем ее стал Тутмос Второй, который заодно приходился ей единокровным братом, ибо был сыном того же Тутмоса Первого от наложницы, и если бы не брак с царевной – скорее всего не мог бы претендовать на престол, а так вдвоем они приняли и удержали власть. По тогдашним понятиям брак брата и сестры "инцестом" не считали, во всяком случае, египетским правителям такое дозволялось.
Отец Хатшепсут в хрониках числится среди великих правителей; о муже подобного не сказано, правил в такие-то года, чего-то там совершал, в общем и целом, наверное, нужное, однако в общем ряду не выделялся. Когда он умер, у него не осталось детей от Хатшепсут, зато был маленький сын от младшей жены, тоже Тутмос. Ребенок самостоятельно править не мог, власть в Двух Царствах – таков был официальный титул Египта, – временно приняла Хатшепсут. Сперва, наверное, полагали, что распоряжаться чем-то вне пределов дворца женщина не сможет и не будет, однако Хатшепсут быстро показала всем сомневающимся, сколько в Ниле крокодилов, а в окрестных пустынях гиен и львов...
Почти тридцать лет распоряжалась она судьбой Двух Царств, а в стороне потихоньку подрастал ее пасынок и племянник Тутмос. К шестнадцати годам Хатшепсут сделала пасынка соправителем, для египетских фараонов такое было правилом – но очень похоже, что титул этот был пустой формальностью, властью она делиться не собиралась ни с кем, и еще лет пятнадцать Тутмос, формально правитель и наследник династии, реально оставался придворной куклой.
Это при том, что как раз Тутмос Третий нам в будущем известен как величайший военачальник того периода, то есть характер у человека был железный. Какие искры летали при дворе в течение многих лет от столкновения двух железных характеров, царицы и ее наследника – можете себе представить. Когда после смерти Хатшепсут Тутмос Третий наконец получил то, что было его по праву, одним из первых его приказов было – стереть со всех памятных стел и прочих документальных свидетельств для вечности самое имя тетушки-мачехи. Археология подтверждает, что на многих стелах так и сделали, но к счастью, некоторые памятники сохранились, благодаря чему я, собственно, и могу изложить эту историю...
– Интересное дело, – кивает Квимби, пока я отпиваю добрый глоток сока, смачивая глотку. – О Египте я не знаю почти ничего, уже говорил, но в общем в такую картину нетрудно поверить.
– В том-то и дело, что она очень правдоподобна, – соглашаюсь я. – А теперь возвращаемся к нашему Моисею, внебрачному сыну "дочери фараона". Думаю, не будет большой натяжкой предположить, что пасынок Хатшепсут был с ним знаком и терпеть его не мог, как и все связанное с любимой тетушкой. И когда Тутмос Третий наконец воссел на престол – у Моисея в момент закрылись все карьерные перспективы, а связь головы с плечами стала куда менее прочной. Да, он был жрецом, но вряд ли жречество имело больше воли и прав, чем предоставлял им фараон, а при такой крутой личности, как Тутмос Третий – жреческий титул Моисея не защитил бы.
Так что он, как и многие до него и после него, для спасения жизни выбрал эмиграцию. А уже вместе с собой увел и родню – от кого именно Хатшепсут родила бастарда, мы можем лишь предполагать, но вполне очевидно, что при Моисее не на последних местах при дворе царицы вся эта родня тоже что-то имела. В Библии утверждается, что далеко не все евреи Египта желали отправиться за Моисеем в Исход, наоборот, приходилось вовсю убеждать и угрожать.
О тех, кто не ушел – история умалчивает. Перерезали их, или же они просто ассимилировались среди египтян, этого мы опять-таки утверждать не можем, но судя по тому, что из "рабства египетского", согласно тексту книги Исхода, народ уходил с карманами, полными золота – не так уж плохо им всем там до того жилось.Казни египетские и расступившееся море я, пожалуй, пропущу...
– Отчего же? – не соглашается Квимби. – Как раз это в вашей истории является свидетельствами могущества Господня...
– Не в моей, достопочтенный. В моей истории никаких свидетельств этому нет.
– Как так – нет?
Вздыхаю.
– Ну вот вам на эту тему еще один анекдот.
"Израиль, сын офицера Моня возвращается с урока в хедере.
– Ну, что вам там сегодня рассказывали? – спрашивает отец.
– Про Моисея. Как египетское войско прижало его к берегу моря, так саперы ночью навели переправу, а потом, когда его люди перешли на тот берег, он вызвал по рации эскадрилью бомберов, и они разнесли все в пух и прах вместе с египтянами.
Отец, ошарашенно:
– Что, вам так и рассказывали?
– Бать, в то, что они там рассказывали, ты бы точно не поверил..."
Квимби смеется.
– Знаете, нечто подобное я слышал про сына вьетнамского ветерана.
– War never changes, – соглашаюсь я. – Так что чудеса Господни я пока пропущу, история-то не о них. Дальше в Библии указано, что ведомые Моисеем евреи ушли в пустыню и скитались там сорок лет, и лишь потом вступили в Землю Обетованную. А египетские хроники нам сообщают, что после того, как Тутмос Третий занял престол – как раз следующие лет сорок, до самой смерти своей, он почти каждый год ходил воевать то сирийцев, то вавилонян; и если вы, достопочтенный, не совсем еще забыли карту Старого Света, то легко поймете, что воинство его все означенные походы совершало как раз через территорию нынешнего Израиля – той самой Земли Обетованной. То есть Моисей не только выполнял заветы Господа и сотворял из египетских евреев тот самый "народ Израиля", но и делал это с умом, ни разу не подставляясь под удар египетской армии. Потому как в противном случае история еврейского народа там бы и завершилась, и Библию писать стало бы некому...
Квимби молча смотрит, как я допиваю сок, затем говорит:
– Простите, Влад... могу я вас так называть?
– Да, разумеется.
– Так вот, вы никогда не хотели стать преподавателем?
– Мне на такое терпения не хватит, – честно отвечаю я. – Взрослому что-то рассказать или объяснить – одно дело, а детям... тут особый талант нужен. У моей жены он есть, у меня не очень.
– Жаль. Честное слово, из вашего рассказа можно сделать несколько интересных уроков. Если не хотите сами – сделайте одолжение, запишите мне конспектом все имена и названия, даты я потом в библиотеке посмотрю.
– А вы еще и учителем работаете? – удивляюсь я.
– Постоянно – нет, слишком много других обязанностей. Однако стараюсь иногда провести урок-другой. Обещаю включить вашу тему в общий портфель, она того заслуживает.
Пожимаю плечами.
– Я ведь на самом деле этого не придумывал. Прочел во время оно еще за ленточкой, а поскольку сам таким интересовался, хорошо запомнил.
– А это неважно, Влад. Вы ведь наверняка понимаете, самое главное в учебе – пробудить интерес, а чья подпись под материалом, совершенно не существенно. Подумайте; дело-то полезное, и пусть история Старого Света в новом мире предмет не слишком значимый, но думать, чувствовать и понимать здесь она учит не хуже, чем там.
– Никого и ничему история не учит, – вздыхаю я. – Иначе ошибок было бы существенно меньше. А так... говорил один ехидный поляк, "тех, кто хочет научиться у истории – она научит, остальных – проучит".
– Не Мицкевич, случаем?
– Нет. Лец.
– Не слыхал.
– Рекомендую. Афоризмы, по мне, не хуже, чем у Твена, Шоу и О.Генри. Не знаю, правда, есть ли переводы на английский...
– Я спрошу, – кивает Квимби, – если что, Пат Мерсье поможет.
– С переводом?
– У него помощница-полька, и еще двое сидят в соседнем кабинете, в банке Ордена. Кто-то наверняка в курсе.