Золотая жила

Стас понюхал воздух: его ноздри уловили острый запах чеснока с томатом, исходивший от той самой кастрюли.

– Ага, он самый.

– Тьфу! – старуха сделала вид, что плюет под ноги. – Блевотина. Язву в желудке уже прожгла ее стряпней. Изо всех дырочек уже сочится, – она скабрезно захихикала, а потом снова продолжила распекать ненавистную невестку: – Тоже мне, жинка называется. Ни накормить, ни прибраться не может. Даже ребенка не сдюжила родить нормального. Тьфу! – В этот раз старуха действительно смачно плюнула, попав точно в соседнюю дверь. – Только и знает, паскуда, что настраивать сыночку моего против родной матери.

– Угу, угу, – энергично закивал Стас, безмолвно соглашаясь с матерью и на этот раз.

– Когда ж ты уже выгонишь-то эту дармоедку? Ведь все денюжки на нее одну спускаем, на лекарства матери едва хватает, – плаксиво продолжала старуха, но вдруг, охнув, покачнулась вперед, наступив на полу своего халата.

Стас успел подхватить мать под локоть. Его длинные ноздри вздрогнули: изо рта старухи разило спиртным, как из винной бочки. Он поморщился, неопределенно пожал плечами и тихо шепнул, снова покосившись на дверь:

– Скоро, мам, духу ее здесь не будет.

– Ты все обещаешь, обещаешь… А, так это ты для нее, что ль, ту гробину надысь приволок? – старуха рассмеялась противным старушечьим смехом.

Стас невольно улыбнулся:

– Угу.

– И дорого встала?

– Дюже дорого. Пришлось кредит оформлять, – соврал он. – Кстати, мам, а как седня выручка?

Старуха насторожилась:

– Да какая там выручка… Нокогошеньки за весь день не было.

– Как это «не было»? – Стас изумленно уставился на нее. – Я же сам слыхал, как туды-сюды через каждую минуту.

– Как «слыхал»? Ты же сам сказал, что идешь работать.

– Так я и работал. Вернулся и налаживал бизнес… э… в дальней кабинке налаживал.

– А-ах! – воскликнула старуха и хлопнула себя ладонью по лбу. – Вот я старое решето, совсем позабыла, это же вчерась никого не было. А седня, наоборот, хорошо шли зассанцы и засранцы. Вот я старая дура, все поперепутала. Пойду выпью… э… капель выпью… Да, капель! И нечего так таращить зенки на мать! Совсем худо мне… – Старуха быстро скрылась за дверью, и, когда с той стороны щелкнула задвижка, из комнаты едва слышно прозвучали ее слова: – Вылупень пустоголовый…

Глава 6

Скривившись, Стас показал двери неприличный жест средним пальцем, погасил в коридоре свет и толкнул дверь в свою комнату. Лета, как всегда, сидела на невысоком красном пуфике перед зеркалом и расчесывала гребнем свои длинные волосы, черные и блестящие, как воронье крыло, разделенные ровным пробором посередине головы. Она тихонько пела какую-то печальную песню, но сразу замолчала, как только Стас появился на пороге.

– Привет, – буркнул Стас.

Лета отложила гребень на этажерку и внимательно пригляделась к мужу – в ее прозрачных глазах сверкнул огонек ликования: от его былого возбуждения не осталось и следа.

– А где наша кровопийца? – поинтересовалась она, намекая на мать Стаса, и сама же ответила: – Что, не голодна? Погрызлась уже с кем-то, повампирила?

Стас криво ухмыльнулся:

– Угу.

– Ну и ладно, нам больше достанется, верно?

– Угу.

– А ты пока телек позекай.

– Угу.

Стас снова был немногословен, безволен и полностью управляем – он снова был в норме. Лета включила телевизор и, пинком отогнав путающуюся под ногами Эву, начала привычно хлопотать по хозяйству. Сначала она разложила прислоненную к стене гладильную доску и поставила ее перед диваном, накрыла клеенкой, сервировала столовыми приборами. Затем принесла с кухни высокую кастрюлю, грязную и в подтеках, и принялась раскладывать по тарелкам томатный соус, густой и весьма дурно пахнущий.

Каждый раз зачерпывая длинной поварешкой очередную порцию и шлепая ее в тарелку, Лета чуть слышно приговаривала, кривя рот:

– Кисляк ей мой не по нраву, да?.. Язву она себе прожгла, да?.. Лучше бы язык свой поганый винищем прожгла, пьянь подколодная…

Закончив раскладывать еду, Лета выключила телевизор и нараспев позвала мужа несвойственным ей ласковым голосом, но достаточно громко, чтобы было слышно и в соседней комнате:

– Ста-аси-ик, запирай двери и садись за стол. Мы с Эвочкой уже ждем. Семья вместе – и душа на месте, правда?

Из-за соседней двери послышался приглушенный старушечий голос:

– Сказала бы я, в каком она у тебя месте… Ах, черт, опять не с той зашла… Вот же ведьмовка патлатая, сглазила меня… – Следом раздался звон бутылочного стекла и полились невнятные ругательства.

Ужин прошел в полной гармонии. Наверное, это потому, что мать Стаса так и не присоединилась к традиционному семейному застолью. Чтобы не убирать посуду, Стас наскоро доел соус, первым встал из-за стола и поблагодарил жену, чмокнув ее в скуластую щеку, лишь слегка задев губами выступающую родинку, черную и крупную, как маслина, и волосатую, как крысиная мордочка.

– Обожаю твой соусок. Уже тридцать лет его шамаю, а все никак не приестся.

– Не то что мамашкин бульон с крутых яиц, верно?

– Угу.

Пока польщенная Лета убирала со стола посуду, а потом убирала и сам стол, Стас уложил Эву в детскую кроватку-манеж, разделся до трусов, несуразно высоко натянутых на широкие, обвисшие бока, устало забрался под одеяло, вытянулся в полный рост у стены и закрыл глаза. Однако расслабиться ему не удалось. Явственно ощущалось дрожание конечностей и даже внутренностей, как будто через тело пропустили слабый электрический ток.

Стас раздраженно отвернулся к стене. В голову так и полезли мысли. Сам виноват, думал он, нечего было гнать с наладкой центрифуги. Теперь из-за нее все тело дребезжит. Купил, и славно. Нет бы отдохнуть, распланировать дальнейшие дела. А то, как будто шлея под хвост впилась: «Настрою!», «Запущу!», «Сегодня же!», «Как можно скорее!». До сих пор в голове гул стоит…

Не прошло и пары минут, как Стас встревожено поднялся на локте и стал напряженно вслушиваться. Помимо Летиной возни и Эвиного сопения, отчетливо слышался и другой звук – новый, непривычный. В комнате гудело. И гул этот проникал прямо через стену, граничащую с той самой последней туалетной кабинкой, где стояла работающая центрифуга. Стас обеспокоился: странное дело, но вблизи она так не гудит, как здесь. Наверное, гудение усиливается стенными плитами, как резонаторами. Он провел рукой по шероховатой бетонной стене, ощущая кончиками пальцев легкую вибрацию. Чертовы архитекторы, недоучки безмозглые, не могли спроектировать стены толще? Теперь вибрация пойдет гулять по всем перекрытиям… Взгляд Стаса устремился к потолку. О черт! Значит, и наверху тоже гудит. Возможно, даже сильнее, чем в подвале. А раз так, то завтра утром весь рынок встанет на уши. Тогда прощайте и работа, и жилье, и жила – все к чертовой матери…