Золото императора династии Цзинь
Шрифт:
– Молодец! Язык подвешен хорошо, но когда Пашка Краб откажет, ты ко мне приходи. Я «экс» организую. И проценты не возьму. Затраты поделим поровну. Или ты контрабандой деньги добудешь?
– Что бы добыть деньги контрабандой, нужны деньги, оборотный капитал. А его нет.
– Что бы у тебя и небыло! Наверняка зажилил!
– Я попрошу без оскарблений. Деньги, конечно, есть, но это деньги Бунда. А чужое я не беру!
– А мы, эсеры, берём! И власть царскую отберём!
– Ты, товарищ Домбровский, какой-то странный эсер – сказал Константин Суздальцев. – Эсеры, они же за демократический путь захвата власти.
–
– Насильно даже думать не заставишь!
– Ерунда, заставим. И власть нам отдадут.
– Большевики за мировую революцию – сказал Ракитенко.
– Всем миром навалились раз и всё! Всем буржуям конец!
– Вот именно! Революция – это кровь! – с жаром сказал Левицкий. – Я согласен в этом отношении с эсерами. Если взять власть мирным путём, то за оружие не возьмутся. Если же взять власть с помощью оружия, то оппозиция тоже возьмётся за оружие. И начнётся гражданская война! Как говорили древние: «Посеявший ветер, пожнёт бурю»! В Китае вон уже вторую революцию в крови утопили.
– А у нас – сказал Суздальцев, - вторую революцию в крови не утопят! Первую утопили, а вторую – не выйдет!
– Но пинками даже в рай никого загонять нельзя!
– Сразу видно – еврей! – презрительно сказал Домбровский.- Мирная нация. Слабо ты похож на социал-демократов. Ты действительно ближе к социалистам – революционерам.
– Я из Бунда – сказал Левицкий.
– Тогда понятно – сказал Домбровский.- Деньжат соберёте и в землю обетованную.
– Нет. Бунд за настоящую Родину, а не за историческую. Какой нам интерес на Ближнем Востоке. Нам и здесь хорошо. Главное, что бы не смотрели на нас как на пришлых. Мы здесь столетия живём!
– В смысле в Польше и Литве – сказал Ракитенко,- в России вы недавно.
– Ну и не вчера появились – возразил Левицкий.
– Товарищи, не будем отвлекаться – сказал Суздальцев.
– А, что? В принципе обсуждать на данный момент не чего. Надо или организовывать «экс» или идти на поклон к Крабелю. Вам к Крабелю так и так идти. Без него вы золото нелегально за границу не переправите. Я со своей частью добычи и сам справлюсь. Если с Крабелем не удасться, придётся организовывать какой-нибудь «экс». Надеюсь, вы не будете против?
– Не будем – сказал Суздальцев.- Это на революцию, а революция без крови не бывает, что бы товарищ Левицкий не говорил.
– И это верно – согласился эсер, - я вам сейчас кое-что покажу.
Домбровский подошёл к полке, взял оттуда изящный прекрасно вырезанный шар, покрытый цветочным орнаментом, внутри него был ещё один такой же шар, а внутри второго третий шар.
– Вот! Слоновая кость! Умеют черти косоглазые делать! Из цельного куска шарики вырезаны!
Изделие действительно было великолепно.
–
Не довёз ваш капитан драгоценную кость до Китая, придётся ему помочь довести.– Главное до Владивостока её довести – сказал Суздальцев.
– Не без этого – ответил Домбровский.
Пора было прощаться, обсуждать действительно было нечего.
На прощание Домбровский сказал:
– По поводу «экса» я подумаю. Чего зря время терять? Что Краб расщедриться надежды, сказать по правде, мало. Но будем надеяться.
Как только гости ушли, в дом постучали. На улице стояли двое молодых парней, по внешнему виду – рабочие. Домбровский впустил их.
– Видели?
Последовал утвердительный кивок.
– Проследите. И за Пашкой Крабом тоже. Только что бы всё тихо было.
ГЛАВА 7. КОМЕРСАНТ ПАУЛЬ КРАБЕЛЬ.
Встреча Семёна Левицкого и Пауля Крабеля была назначена в ресторане «Москва».
Пауль Крабель, тридцати шести лет, черноволосый, но голубоглазый, коммерсант, деловой человек, немец по национальности, но в Германии ни когда не был. Выглядел он очень импозантно. Впрочем, Семён Левицкий внешне от него мало отличался и тоже выглядел представительно. Принял Крабель Левицкого в отдельном кабинете ресторана.
– Здравствуйте, здравствуйте, господин Левицкий – сказал Крабель, приглашая Семёна к прекрасно сервированному столу.
– Не ожидал, что вы революционер.
– Ну, это громко сказано – смутился Левицкий.
– Хотелось бы узнать о вас поподробнее, прежде чем приступить к деловым переговорам. Я знаю вас только как господина Левицкого, а хотелось бы более подробно, начиная, естественно с имени.
– Извольте. Левицкий Семён Андреевич.
– Именно Семён и именно Андреевич?
– Не совсем. Шлёма Абрамович. Это важно? Вы ведь тоже не Павел Иванович, как вас тут зовут.
– Всё верно, но надо знать о деловом партнёре как можно больше. Жену можно выбирать кое-как, а делового партнёра надо выбирать очень тщательно. От этого зависит очень много! Жизнь, в том числе и жены, и детей, благополучие твоих работников и многое другое. А имя – что? Мы в России и должны называться по-русски. Наверное, имя Шлёма и есть Семён?
– Нет. Семён, это Шимон, а Шлёма, это по-русски Соломон. Но вы правы: мы в России и должны называться по-русски. А по-русски, что Шлёма, что Соломон, имя всё равно еврейское и режет русское ухо, русские своих детей редко Соломонами называют. А Семён, хотя и еврейское имя, но привычное для русского уха, как Иван. Поэтому я Семён.
– Соломон, это мудрейший еврейский царь. Это имя вас обязывает.
– Спасибо. Постораюсь оправдать – с иронией в голосе сказал Семён.
– Зря иронизируете – знания, это есть деньги! А мудрость в делах – золото!
– Это правильно, но и я о вас имею мало знания.
– Спрашивайте. Я же непротив. Вы ешьте, ешьте. Здесь же накрыто на двоих.
– Спасибо. С удовольствием. О вас ходит много всяких слухов.
– Не всем слухам надо верить. Но многое, правда. Не все мои действия законны. То есть в купцы даже третьей гильдии меня бы не приняли – появились бы сомнения о честном происхождении капитала. Впрочем, я туда и не стремлюсь, к тому же я поданный другого государства, такого же дерьмового, как и это.