Золото императора

— Так ведь ты, сиятельный, сам приказал мне следить за нотарием Руфином, — пожал плечами Эквиций. — Вот я и слежу.

— Значит, Руфин поблизости? — насторожился Телласий.

— Он уже проник в усадьбу, — вздохнул Эквиций. — Долго ли перемахнуть через забор.

Трулла даже крякнул с досады. Если бы не управляющий, они бы так и простояли всю ночь возле виллы Гортензия, пялясь, как бараны, на закрытые ворота.

— Я же выслал дозорных! — рассердился Телласий. — Они должны были следить за всей округой.

— Может, и следили, — усмехнулся Эквиций, — но меня твои дозорные не заметили.

Факт был налицо, и Телласию ничего другого не оставалось, как только руками развести. По словам Эквиция, мятежники укрыли коней в саду, а сами двинулись к вилле пешим порядком. Немудрено, что дозорные, ждавшие отчаянного нападения конных разбойников, проморгали их тихое проникновение на территорию усадьбы.

— Но ведь мы не слышали криков! — засомневался было Трулла.

— А кто станет кричать с ножом у горла, — удивился Эквиций. — У Руфина под рукой более сотни головорезов.

— Вперед, — обернулся к вагилам сиятельный Телласий. — Выносите ворота.

Повинуясь его голосу и жесту, триста всадников, облаченных в доспехи, черными коршунами кинулись на беззащитную усадьбу. Сиятельный Трулла, подхваченный волной из людских и лошадиных тел, скакал в первом ряду атакующих стражников, пытаясь припомнить, когда он отдал приказ Эквицию следить за Руфином и отдавал ли он его вообще.

Глава 7 Бойня

Высокородный Федустий был абсолютно уверен в успешной реализации своего хорошо продуманного плана. Его, правда, слегка смутило то обстоятельство, что сиятельный Телласий привел к усадьбе Гортензия триста городских стражников. Судя по всему, префект Рима всерьез опасался головорезов Руфина и не хотел рисковать. Зато Федустию эта его предосторожность создала немало проблем. Чего доброго легионеры, сидевшие в засаде, могли дрогнуть, столкнувшись лицом к лицу с вагилами. А этого допустить нельзя было ни в коем случае. Телласия и Труллу требовалось взять живыми или мертвыми на месте преступления.

— Предупреди своих людей, что мятежники наряжены городскими стражниками, — обернулся Федустий к трибуну Аркадию. — Пусть их это не смущает.

— Не изволь беспокоиться, комит, — отозвался бравый трибун. — Моих людей не напугаешь крашеными перьями на шлемах.

Если верить дозорным, то люди Руфина уже вышли на удобную позицию и готовились к атаке. Судя по всему, молодой патрикий ничего не знал о легионерах Федустия и рассчитывал захватить усадьбу одним решительным ударом. Телласиий Трулла, если они, конечно, не полные раззявы, должны были ворваться на территорию усадьбы Гортензия следом за шайкой бывшего нотария.

— Лучники готовы? — спросил Федустий у Пордаки.

— Готовы, — отозвался префект анноны, тревожно вслушиваясь в тишину.

Костер на берегу Тибра должен был вспыхнуть сразу же, как только последний из вагилов Телласия въедет в ворота. Надо полагать, легионеры сумеют продержаться те считаные минуты, которые потребуются клибонариям трибуна Марка, чтобы домчаться до виллы Гортензия. К тому же враги императора Валентиниана и комита Федустия наверняка в суматохе передерутся между собой и не сразу заметят третью силу, которая станет их методично истреблять.

— Гортензия и Фаустину с дочерью я поручаю тебе, светлейший Пордака, — тихо, чтобы не расслышали другие, произнес Федустий. — У императора не должно возникнуть даже тени подозрения по поводу необоснованности наших действий.

— Понял, — кивнул префект анноны. — Нужные люди у меня под рукой.

— Только не торопитесь, — предупредил Федустий. — Мы специально пропустим нескольких заговорщиков в дом, чтобы погром выглядел натуральнее.

— С десятком погромщиков мы справимся, — согласился Пордака. — Но если их будет больше, то я не ручаюсь за успех, комит.

— Свою голову сбереги, — усмехнулся Федустий. — Она еще тебе понадобится.

— Атакуют! — донесся от ворот тревожный крик, заставивший комита и префекта вздрогнуть и схватиться за мечи.

— Все по местам! — крикнул Федустий и бегом бросился к дому.

За его спиной отдувался Пордака, героически борясь с одышкой и лишним весом.

Ворота усадьбы рухнули раньше, чем комит и префект анноны успели добежать до крыльца. Обширный двор усадьбы, где кроме роскошного дворца располагались конюшня, в мгновение ока заполнился разъяренными всадниками. По виду это были римские вагилы, а потому вопрос высокородного Пордаки прозвучал вполне правомерный:

— А где же Руфин?

— Действуй, светлейший, — рявкнул Федустий. — Потом разберемся, кто есть кто.

Град стрел, обрушившийся на вагилов с крыши конюшни и из окон дворца, мигом остудил их пыл. Федустию некогда было считать, сколько врагов императора Валентиниана вылетели из седла. Да и темно было, хоть глаз коли. Луна неожиданно скрылась за тучу, лишив людей возможности видеть друг друга. Лучники продолжали стрелять, но уже скорее наугад. Именно поэтому со всех сторон зазвучали призывы:

— Факелы! Факелы!

Но факельщики почему-то запаздывали, и легионерам трибуна Аркадия пришлось вступать в драку почти на ощупь. Крики людей и жалобное ржание бившихся в агонии лошадей едва не оглушили Федустия, но он все-таки нашел в себе силы, чтобы рявкнуть наперекор всему:

— Именем императора приказываю вам сложить оружие!

К немалому удивлению Федустия, из гущи мятежников раздался точно такой же крик. Судя по всему, у префекта Рима Телласия наконец прорезался голос. Увы, вагилы и легионеры, с упоением истреблявшие друг друга, проигнорировали оба этих призыва. Кровавая бойня продолжалась. Ожесточение противников нарастало. И этому способствовал пожар, осветивший место чудовищной бойни. Горела конюшня, и ржание запертых там лошадей перекрывало шум битвы. Федустий вдруг сообразил, что стоит на крыльце совершенно один, защищенный лишь броней, и его рослая фигура хорошо видна не только своим, но и чужим. Стрела, просвистевшая мимо уха, лишь подтвердила, что опасения комита за свою жизнь далеко не беспочвенны. Федустий взвизгнул от испуга и ринулся к дверям. К счастью, они были открыты. Но, ворвавшись в дом, комит не поверил своим глазам — здесь тоже дрались! А ведь вагилы Телласия не могли сюда попасть ни через главный вход, где все это время находился комит, ни через вход для прислуги, который Федустий приказал перекрыть наглухо.

— Это люди Руфина, они проникли в дом через окна на втором этаже.

Чтобы он провалился, этот Гортензий, со своим пристрастием к роскоши и модным веяниям. Вместо того чтобы поставить загородный дом привычным римским рядом в один этаж, он зачем-то надстроил второй. И теперь этот второй этаж оказался в руках у мятежников, которые не удовлетворились достигнутым и теперь с ожесточением рубились на лестнице с людьми светлейшего Пордаки. Особенно усердствовали три молодца, облаченных в непривычные римскому глазу доспехи. Они буквально выкашивали длинными тяжелыми мечами не слишком расторопных агентов. Кровь ручьем стекала по лестнице прямо к ногам Федустия, который никак не мог сообразить, почему подошвы его новеньких сапог липнут к мраморному полу. Счастье еще, что варваров было только трое, а агентов более трех десятков, иначе Федустию и Пордаке пришлось бы очень плохо.

— Вперед, — крикнул Федустий своим людям. — Убейте их.

Призыв, однако, не был услышан. Не менее десятка агентов уже были убиты, а их товарищи в испуге пятились назад. В довершение всех бед к варварам пришло подкрепление в лице молодчиков довольно устрашающего вида. Они обрушились на несчастных агентов и в одно мгновение смели их с лестницы вниз.

— Где Гортензий? — крикнул Федустий, обнажая меч.

— Убит, — кивнул Пордака на распростертое поодаль тело.

— А Фаустина с дочерью? — успел спросить Федустий, пятясь к двери.