Золото Каддафи

— Нет, но самое смешное не в этом. Самое смешное в том, что супертанкеры в полном грузе никогда не проходили Суэцким каналом! Он для них мелковат. А контейнеровозы на несколько тысяч контейнеров, про которые ты говоришь, наоборот, никогда еще не шли в обход, минуя Суэцкий канал. По одной очень простой причине — они считаются самыми неуязвимыми для пиратов судами из-за огромных размеров и скорости, как у курьерского поезда. Чтобы их захватить, вертолеты нужны!

— Да ладно, ты скажешь… — Карцев затянулся и выпустил струю дыма, которая сразу почти неподвижно повисла в расплавленном воздухе.

Кроме него и Проскурина на корме, под навесом, оказался еще один человек — разговорчивый парень лет двадцати пяти в легкой летней тельняшке без рукавов и в парусиновых джинсах. При этом на ногах у него были высокие, явно казенного вида ботинки с рифленой подошвой:

— Так что все разговоры о том, что якобы из-за страшной угрозы пиратства многие судовладельцы вынуждены направлять суда в обход мыса Доброй Надежды и всей Африки и терять две недели на рейс в одну сторону — это полная хрень, извините за выражение…

— О, командир! — обрадовался Проскурин, который первым заметил подошедшего. — А мы тебя уже совсем потеряли…

— Я как почувствовал, что вы здесь. — Иванов шагнул под козырек и протянул руку: — Добрый день! Михаил.

— Здравствуйте! Сергей.

Окурки здесь полагалось выкидывать в так называемый обрез — нечто среднее между некрупным ведром и большой консервной банкой из-под фруктов. Именно так и поступил парень в летней тельняшке, прежде чем встать, вытянуться во весь рост и ответить на рукопожатие:

— Сергей Чесноков… Товарищ подполковник, вы меня не узнаете?

— Краснознаменный Черноморский флот? — пригляделся Иванов.

— Так точно!

— Август две тысячи восьмого года?

— Так точно, товарищ подполковник! — расплылся в широкой улыбке моряк.

— Тихо ты, Сергей, тихо, тихо! Просто и спокойно — по имени, без должностей и званий…

Михаил Анатольевич приложил к губам палец, потом посмотрел на Проскурина и на Карцева:

— Рекомендую, парни. Наш человек. Он на «Цесаревиче» мне связь по ЗАС [26] обеспечивал.

26

Засекреченная аппаратура связи.

— Да, было дело…

«Цесаревичем», или «Сто пятьдесят восьмым», некоторые моряки называли между собой БДК (большой десантный корабль) «Цезарь Куников», который во время боевых действий против Грузии был флагманом российской группы в Черном море. В некоторых газетах прошла информация, что именно с него тринадцатого августа две тысячи восьмого года высадились морские диверсанты, которые вместе с десантниками в порту Поти потопили несколько грузинских военных катеров, уничтожили оснащение базы и радарные установки, с помощью которых противником проводился контроль акватории.

— Очень приятно!

Несмотря на то что Проскурин и Карцев уже успели не только познакомиться, но и немного поболтать с Сергеем, каждый из них еще раз пожал ему руку:

— Ты теперь кем здесь? Радистом? — поинтересовался Иванов. — Да садись ты, садись! Чего встал?

— Да нет, я тут просто матросом хожу, — ответил Сергей, опускаясь на место. — Радистов на современных торговых судах вообще мало осталось, вся связь на электронике и на автоматике. Сами знаете.

— Жаль. Ты же, насколько я помню, одним из лучших специалистов считался в бригаде?

— Спасибо, товарищ подпол… простите! — Похвала была явно приятна Сергею. — Поэтому меня ведь тогда за вашим подразделением и закрепили.

— Значит, все-таки море не бросил?

— Ну, куда же я денусь.

— И как, нравится?

— Вроде ничего. Платят прилично, и вообще, пока холостой…

— Слушай, я все спросить хотел, — вмешался Проскурин. — Ты чего так обулся? Не жарко тебе?

— Положено, — посмотрел Сергей на свои ноги. — Техника безопасности. Я ведь только перекурить отошел, пока наши там, на палубе, такелажем занимаются. А сейчас опять на кран полезу…

— Ну, давай, моряк, — не стал задерживать его Иванов. — Еще поболтаем, время будет.

Оставшись в курилке со своими людьми, Михаил Анатольевич оглядел их и поинтересовался:

— Что-то вы, товарищи пассажиры, расслабились.

— Командир, он тут начал рассказывать, как они у пиратов в плену…

— Это, Петрович, потом все, потом! А сейчас кто на вахте стоять должен? Как договорились?

— Моя вахта, — признался со вздохом Проскурин, посмотрев на часы.

— Ну, так, давай иди!

— На мостик все-таки решили? — уточнил за приятеля Алексей Карцев. — Или к трапу?

— Поднимайся наверх, Коля, — отдал распоряжение Иванов. — Там вроде и обзор лучше, и вообще… Вахтенный у трапа — лицо корабля! А в таком виде вас даже арабам показывать неприлично.

Действительно, после насыщенного событиями и не слишком комфортного путешествия по пустыне одежда на всех троих выглядела не самым лучшим образом.

— Командир, между прочим, все наши приличные вещи так в гостинице и остались, — напомнил Проскурин. — Переодеваться не во что.

— Ты же сам запретил за ними заезжать, — поддержал его Карцев.

— А у меня там туфли были новые. Носки, трусы, футболки…

— И мой костюм, я его купил совсем недавно. За большие деньги.

— Может, нам это компенсируют как-нибудь, командир?

— Вот, наглецы… Можно подумать, у вас теперь денег мало!

— Денег мы заработали, — вынужден был признать Николай. — Но все равно — обидно.

— Ладно, спишите на боевые потери… — Иванов согнал с лица улыбку: — Дежурим на время стоянки в порту — четыре через восемь, с подменой. В море посмотрим, как получится. Ходовую вахту, наверное, сделаем по восемь часов или по двенадцать. Но ты, Коля, сейчас побрейся хотя бы.

— Есть, товарищ подполковник!

Николай Проскурин по-военному четко приложил руку к воображаемому козырьку, выполнил поворот через плечо и направился строевым шагом в каюту.

//- * * * — //

Здание госпиталя в Хартуме было возведено по проекту архитекторов из Советского Союза и считается одной из городских достопримечательностей.

Впрочем, лежавший на кровати человек со стороны это монументальное строение еще не видел — его доставили в госпиталь без сознания, сразу же положили на операционный стол, двое суток держали в реанимации и только потом перевели в отдельную палату.