Золото Каддафи

— Да не слушайте вы, — перебил сосед слева. — Все равно, тунец лучше на скумбрию ловится. Надо только вырезать из нижней части тушки полоску мяса, сантиметров тридцать…

— И поймаешь такую же шпротину! А я вот год назад на своего осьминога тунца зацепил, почти полтонны весом. Мы его шесть часов всей командой тянули, баграми.

— Где это было?

— Ну, там, возле Южной Америки…

— Тоже мне, удивил.

Кто-то начал художественно и со вкусом рассказывать, как ловил у кубинского побережья атлантического марлина, рыбу сильную, быструю и на редкость выносливую. Получилось у него не хуже, чем у Эрнеста Хемингуэя в повести «Старик и море» — только намного короче и с большим количеством ненормативной лексики.

Михаил Анатольевич вовремя сообразил, что его личные впечатления о том, как они с женой за собственные деньги ездили по туристической путевке ловить треску в Норвегии, вряд ли будут кому-нибудь в этой компании интересны.

Однако поддержать беседу с новыми знакомыми хотелось:

— А мы в Баренцевом море на гусей перелетных из пушки охотились…

— Это как? — удивился сосед.

— Зарядили картечью зенитку и врезали прямо по стае, как по низко летящей мишени. Потом две недели рассольником из свежего мяса объедались.

История, кажется, членам команды понравилась.

Потому что морская служба в основе своей, как утверждал капитан дальнего плавания Виктор Викторович Конецкий, однообразна и сера до посинения. И среди моряков очень ценятся люди, способные украсить ее какой-нибудь замысловатой байкой, пусть даже выдуманной или невероятной. Наверное, именно по этой причине флот подарил мировой литературе такое количество великолепных писателей.

— Вот, тоже, у меня был случай, — пожелал развить тему электромеханик. — Еще когда я срочную служил в Советской армии. При коммунистах…

Дослушать его Иванову не удалось, потому что внезапно ожившая судовая трансляция разнесла по всему теплоходу голос вахтенного помощника:

— Внимание, старшему группы сопровождения срочно подняться на мостик!

…Подполковник Иванов, прослуживший на флоте больше двадцати лет, всегда свято чтил морские традиции и ритуалы. Однако сейчас он забежал в рулевую рубку, даже не попросив разрешения войти. Впрочем, никто из собравшихся на мостике не обратил на это внимания.

— Что случилось, Петрович? Пираты?

— Да если бы, — озабоченно покачал головой Алексей. — Французский фрегат «Nivose».

— И чего им от нас надо?

— Требуют остановиться для досмотра.

Иванов повернулся к капитану судна, стоящему перед экраном локатора:

— У них что, есть такое право?

— Международные силы, мандат Евросоюза, — кивнул капитан.

— Раньше было такое?

— Честно говоря, не припоминаю.

Большие, с наклоном вперед окна рубки давали хороший обзор, однако в пределах видимости горизонт был чист. Поэтому Иванов задал следующий вопрос:

— Где они?

— Примерно в пятнадцати милях, вон, к северо-западу, — показал капитан светящуюся точку на экране. — Сокращают дистанцию.

— Что собираетесь делать?

— Придется подчиниться.

— Колю поднимать, командир? — на всякий случай уточнил Карцев.

— Всех, чувствую, придется поднимать. — Иванов посмотрел на капитана сухогруза.

— Объявляем судовую тревогу, — скомандовал Любертас вахтенному помощнику.

— По полной программе, как при нападении пиратов! — добавил Иванов. Оглядев быстрым взглядом контейнеры, выставленные на палубе, он на секунду задумался: — Сколько времени надо, чтобы привести носовой кран в рабочее положение?

— Ну, если по нормативам… — начал прикидывать капитан.

— Успеваем? — уточнил свой вопрос Иванов, показав на экран судовой РЛС [31] .

— Не уверен.

— Как, Сергей? — Иванов обернулся к матросу, стоящему на руле. — Попытаемся?

— Можно попробовать, — прикинул бывший моряк Черноморского флота.

— Разумеется, с разрешения капитана.

— Смотря что вы собираетесь делать, — пожал плечами осторожный литовец…

— Сообщите, что мы готовы принять на борт их досмотровую группу.

31

Радиолокационная станция.

…К тому моменту, когда стремительные очертания французского фрегата уже стали видны не вооруженным взглядом, на палубе теплохода «Профессор Пименов» уже кипела работа. На судовой кран было подано электропитание, и его стрелу, закрепленную по-походному, привели в рабочее положение. Проскурин, Карцев и еще один доброволец под руководством боцмана занимались отдачей креплений, которые удерживали контейнер Hiunday.

Контейнер стоял самым крайним по левому борту, во втором, верхнем, ярусе — и это несколько облегчало задачу, предоставляя им некоторое преимущество во времени.

— Давай, давай, вашу душу мать, шевелись! — Голос боцмана, не особо стеснявшегося в выражениях, проникал даже в рубку, перекрывая прерывистое завывание лебедки: — Куда без перчаток полез? Куда, мать твою перемать?

Худо-бедно, но с так называемыми «твистлоками» — запирающими элементами, с талрепами, тросовыми оттяжками и замками удавалось пока управляться без особых проблем.

— Ты хоть понимаешь, какого черта они делают? — спросил капитана по-литовски старпом, разбуженный и поднятый по судовой тревоге.

— Даже задумываться не хочу, — также на родном языке ответил капитан Любертас. — И тебе не советую.

— Ох, говорила мне бабушка: Йонас, никогда не связывайся с русскими… — Старпом озабоченно посмотрел вниз, на палубу. — Может, не стоило позволять им хозяйничать?

— Слушай, ты ведь не знаешь, что спрятано в этом чертовом контейнере? Не знаешь. И я не представляю. Может, у них там такое лежит, что для всех будет лучше, если этого у нас на борту не окажется.

— Но причем мы с тобой? Наше дело простое, мы моряки — что погрузили, то и перевозим…

— Это ты потом прокурору какому-нибудь американскому доказывать будешь. А он разбираться особо не станет — влепит всей команде тюремные сроки за контрабанду оружия или наркотиков. Как в Испании, в прошлом году…

— Да, права была моя старая мудрая бабушка…

— Что в журнале будем записывать? — послышался из-за переборки растерянный голос вахтенного помощника, приводившего в порядок судовые документы.

— Ни хрена пока записывать не будем, — немного подумав, распорядился капитан по-русски.