Золото красных

"Газовщик" с любопытством переходил от одной вещи к другой, дотрагивался до антикварных тарелок, гладил предметы старины... после ознакомления с обстановкой "газовщик" быстро нашел деньги в одном из выдвижных шкафов и начал укладывать в торбу приглянувшиеся вещички, отдавая предпочтение небьющемуся серебру...

Холин подъехал к дому, заглушил движок, включил "секретку" и направился к подъезду: ступени, лифт, подъем в пыльной шахте, площадка... Холин приблизился к своей двери и увидел окурок в полуметре от порога. Вытащил ключи: отпер первую дверь, - не закрыл, чтоб не греметь запорами, вторую, прислушался - тихий шорох - сунул руку в тумбочку под телефоном, извлек пистолет и... только тогда резко включил свет в коридоре. Из средней двери выскочил бледный "газовщик" с заточкой.

Увидеть пистолет грабитель никак не рассчитывал, выронил заточку еще до глухого холинского - "Брось!".

Хозяин квартиры, не приближаясь, стволом показал "газовщику", чтобы тот вернулся в гостиную: сели в торцах длинного, овальной формы, румынского стола. Холин оглядывал застекление шкафов, пытаясь определить, что украдено. "Газовщик" без понуканий сунул красноватую ручищу в холщевый зев торбы и стал выкладывать на ковер: три портсигара один за другим, ножи для фруктов, овчинниковский половник с цветной эмалью, сияющий губкинский сливочник, канделябр на пять свечей...

Торба опустела, парень бросил бесполезный мешок у подошв кроссовок никак не менее сорок шестого размера и, не слишком надеясь на благоприятный исход, попросил:

– Отпусти, мужик!

Холин переложил пистолет из правой в левую, размял затекшие пальцы и не произнес ни слова.

– Отпусти!
– взмолился грабитель.

Холин молчал, неожиданно кивнул на дверцу бара:

– Возьми коньяка! Налей себе!

Парень покорно открыл бар, набулькал полстакана, выпил.

– Еще!
– приказал Холин, угрожая пистолетом. Парень выпил еще.

– Захорошело?
– Холин снова переложил пистолет в правую.

– Отпусти, мужик!
– чуть заплетающимся языком, глухо взмолился грабитель. Хозяин молчал.

– Я вышел только три месяца... представь, мне двадцать четыре... с четырнадцати в зоне... а до этого детдом хуже зоны... я на свободе всего три месяца последние... да еще полгода набежит, если все сложить...
– Из глаз парня показались слезы.

– Пей еще!
– грубо приказал Холин, и подкрепил приказ пистолетом. "Газовщик" осилил еще полстакана, и хмельные слезы потекли обильнее.

– Милицию чего не вызываешь?
– Вдруг вскинулся грабитель.

– Куда спешить?..
– Холин до сих пор не мог поверить, что выполняет план Седого, и что план этот срабатывает безукоризненно.

Холин время от времени поглядывал на бронзовые часы. Грабитель уткнул лицо в сцепленные розовато-морковные лапищи: слезы капали как раз на четыре въевшиеся буквы татуировки КЕНТ не в силах смыть вечную мету.

Неожиданно Холин заговорил:

– Заточку подбери!

Грабитель покорно поднял с пола полированную, толщиной в две-три вязальные спицы, двадцатисантиметровую стальную иглу с шероховатой ручкой. Грабитель сжал деревянную ручку, на лбу его набухла пульсирующая голубая жила.

– Ты убивал?
– Холин ощущал тепло рукоятки пистолета, и с этим теплом вливалась уверенность, что все в его непростой жизни образуется.

Грабитель, погруженный в собственные расчеты, трогал острие заточки загрубевшим указательным пальцем.

– Убивал?
– повторил Холин. Грабитель вздрогнул, выронил заточку, нагнулся... резко поднял пику с полу, резко распрямился, и Холину показалось, что сейчас грабитель бросится на него:

– Ну, ну!..
– Холин вместе со стулом отодвинулся назад, угрожающе нацелил пистолет в лоб грабителю.
– Спокойно малыш!
– И добавил.
– Выпей еще! Смотрю, нервы разгулялись.
– Парень покорно выпил.

– Слушай.
– Холин перешел к делу.
– У тебя есть один выход. Всего один. Сейчас сюда заявится баба... заколешь ее, и я тебя выпущу... Все серебро заберешь... ограбление есть ограбление... никто тебя никогда не найдет и не будет искать. У нас, если сразу не взяли, потом...
– Холин махнул рукой.
– Ты на машине, как я понял?.. Ищи-свищи...

– Я не смогу, - глухо уронил парень, не выпуская заточку.

– Сможешь!
– напирал Холин.
– Захочешь жить - сможешь. А нет... сейчас вызову милицию и... восемь лет зоны, может и больше... а ты еще и не жил.

Парень с ожесточением замотал головой: только не зона!

Послышался звук открывающегося замка. В комнату вошла Ольга Холина и замерла. Муж кивнул незнакомому человеку, сжимающему тонкую как длинное шило иглу.

– Ну!
– Холин направил пистолет. Парень поднялся и замер.

– Ну!
– выкрикнул Холин. Парень схватил лапищей Холину, притянул к себе, занес заточку и... замер.

– Ну!
– проревел Холин и выстрелил "газовщику" в ногу, по линялой ткани расплылось бурое пятно. Крик парня слился с воплем жены... Заточка по самую рукоятку вошла в податливую плоть... Страх, коньяк, простреленная нога сделали свое дело. Парень отшатнулся от распластавшейся на ковре жертвы, опустился рядом, тупо глядя на кровь из раны.

Холин поднялся, швырнул парню торбу:

– Грузи серебро! Как договорились!

В глазах парня тенью мелькнули признательность и облегчение: свободен! Пусть и такой ценой.

Рука с голубым клеймом КЕНТ забрасывала в мешок серебро, портсигары, половник, сливочник... Когда пальцы "газовщика" ухватили канделябр, Холин выстрелил в голову. Парень рухнул на мешок с серебром...

Тут же Холин позвонил в милицию, возбужденно кричал:

– Приезжайте! Убийство!.. Дом 42, квартира 16.

Милиция прибыла мгновенно: капитан, следователь в штатском, еще какие-то люди.

Холин сидел на стуле, рядом пистолет:

– Прихожу... а он жену зарезал... и уже собирался уходить, а у меня пистолет в коридоре... и вот...
– Холин возбужденно и путано пересказывал, что случилось, чем вовсе не насторожил милицию: напротив, грабитель пойман на месте преступления... на заточке его отпечатки... потерпевшему каяться не в чем... жуткая история, одно хорошо - розыск не понадобится. Все прозрачно...

– Одно не понятно...
– капитан милиции с сожалением смотрел на молодую женщину на ковре.
– Не сработала сигнализация... на пульте сказали, что код назван правильно... Откуда? Вы никому не говорили код?

– Что вы?
– изумился Холин.
– Может, жена?

– Жена...
– вздохнул капитан.
– У жены теперь ничего не узнаешь... Холин опустился на колени, дотронулся до позолоченного брелка на поясе жены, буквы плясали - que sera sera...

По пустынному бульвару от Тверской вниз шли Седой и Холин. Седой с неизменным кофром. Черная "Волга" с красной мигалкой, отпущенная на время прогулки, тихо прошелестела вдоль бульвара и замерла, поджидая хозяина в переулке у церкви, где венчался Пушкин.