Золото севера
Шрифт:
Зафесов отключился. Георгий заскочил домой, быстро собрался и – бегом к вертолету. Вся группа вылетела в Тайгинск.
– Никогда не был на Артеме? – Зафесов заговорил с Георгием так, как будто никакого телефонного разговора и не было.
– Нет, никогда.
– Ну вот, а еще горняк. Это ж знаменитое место! «Ленский расстрел» помнишь?
– Знаю, конечно, читал.
– Так это же на Артеме все и случилось. Постарайся выкроить часик-другой, у памятника шахтерам побывай обязательно. Ну, ладно. Давай о деле. Я там с «Артемом» обо всем договорился. Как прилетишь, сразу к начальнику участка взрывных работ, есть там такой Ефименко, Николай, вот, прямиком к нему. Он все знает. Тебя там будет ждать взрывник, Михаил, когда-то у меня в шахте работал. Опытный взрывник, сейчас на аварийных работах, тоже взрывником. Получите с ним взрывчатку, привезете сюда, разгрузите на «расходном складе». Изучи там все, по складам ВВ. Не все же время с Михаилом ездить туда. А ездить придется. Дальше. Производственники составляют тебе карту взрывных работ. Сегодня будет готова. Забери у них, в Производственном. Взорвете с Михаилом лед на Жуе, всего и работы. Вопросы есть?
– Марат Ефимович, так ведь…
– Прекрати, Георгий, не серьезно это. Что, не сошлись с Данилевским?
– Да что мне, сходиться – не сходиться. Я его знать не знаю.
– А вот это напрасно. Работать надо вместе. Он немного «зануда», что есть, то есть. Но в работе молодец. Ты его еще просто не знаешь. Он там приготовил тебе помощника, возьми его с собой – то погрузка, то охрана, присмотреть там, помочь в чем-то. Лишним не будет. Получишь взрывчатку, от нее же не отлучиться. Вертолет в твоем распоряжении. Ну и номер в нашей гостинице тоже за тобой закреплен. Дело не быстрое, в неделю еще и управитесь ли. Придётся здесь, в нашем городе, тебе пожить немного. Давай,
На Артем прилетели часов в десять. Утром. На вертолетной площадке их ждали. Грузовая автомашина и взрывник. Михаил. Здоровый детина. Легкая меховая куртка, на голове шлем-шапка, времен первых пятилеток.
– Долго что-то вы в своей «Тайге» спите. Поехали прямо на склад, все документы я уже подготовил и у кого надо – подписал. Только твоей подписи не хватает. Подпиши здесь, а то на складе еще придерутся – почему исполнитель подписывает после начальства? Есть там у нас одна баба, все ей не так, да не этак. Впрочем, со взрывчаткой работает, там строгость нужна. Со своими еще ладно, а вот как начнет отпускать на сторону, к запятым придирается! Строгая баба. Тебя как, Георгием, говорят, зовут?
– Георгий.
– А это кто с тобой? Помощник, что ли?
– Помощник, Павел.
– Взрывник?
– Я еще не взрывник, я еще только учусь.
– Ну, ясно. Только запомни, из взрывников плохие «ангелы». А уж «волшебники» совсем никудышные. Взорвать «забой», это тебе не на бал собраться. «Золушка» ты наша. Ладно, Павел, ты нас будешь ждать в проходной. С охраной я договорюсь, посидеть пустят. На склад тебе не пройти, нет тебя в моем списке.
Подъехали к складам. Огромная территория. Ограждение – ряды колючей проволоки, за ними – сплошной деревянный забор, а за этим забором – снова колючая проволока. Вооруженная охрана. Строго следят за взрывчаткой! Георгий впервые на таком складе. Ему все интересно. Проходная и тут же контора склада. Небольшая комната, где все вместе и заведующий, и кладовщики.
«Строгая баба» чуть не обнялась с Михаилом.
– Куда это ты запропастился?
– Да вот, езжу по приискам, паводок «провожаю». Знаешь ведь, сейчас самый сезон. Маша, у нас тут помощник, я его не вписал. Ты уж пропусти, надо же загрузить взрывчатку. Все же больше тонны, пока мы управимся. Втроем-то повеселее будет. А? Пропустишь?
– Да пусть едет. Куда от вас денешься.
Сами склады – длинные, метров по сорок в длину и десять-двенадцать в ширину здания, из бруса рубленные, полууглубленные в землю. Внешне похожи на старые бараки. Внутри разделены на две половины, по середине широкий проход-проезд, вдоль стен – стеллажи. На стеллажах – взрывчатка.
– Вот эти ящики для вас приготовлены. Забирайте быстро, грузите в свою машину. – «строгая баба», она же Маша, что-то отметила в своем журнале. Дала расписаться Георгию.
– А тебе – обратилась она к Михаилу – вон та сумка, получи «средства взрывания». И распишись вот здесь.
К вертолету подъехали уже после обеда. Перетаскали в вертолет ящики.
– Ты, Паша, посиди в вертолете, посиди со взрывчаткой, а мы сходим пообедаем. Тебе принесем тоже, пожевать чего. – Миша такой весь «деловой», всем здесь распоряжается. Георгий подумал даже, что и на вертолетной площадке он тоже «командир».
Но пилоты возмутились.
– Михаил, нам не положено. Здесь ведь не мы одни, вертолетная площадка. Здесь нельзя со взрывчаткой.
– Да вы тоже пообедайте, ничего, время пока есть, сходите. В Тайгинске заночевать придется. Не успеете сегодня вернуться.
Ничего, Паша посмотрит. Первый раз что ли? Оставь помощника, если боишься чего.
– Нет, Миша, полетели. Обед – в Тайге.
– Да мне хоть сумку с вещами взять надо? Не на один же день еду!
– Не хитри, Миша. Сумка давно в машине. Миша, ты прав, не впервой все это, мы тебя давно знаем. Давай, на посадку, мы запускаемся. Лету – больше часа. Прилететь надо засветло. И разгрузится засветло. Не хочешь, как хочешь. Улетим без тебя.
Миша с ворчанием полез в вертолет. Его большая, спортивного типа, сумка, лежала на ящиках со взрывчаткой. В вертолете.
– Ну, что, Георгий, лететь больше часа, замерзнем мы здесь, в этой продувной «бабочке», давай-ка «по-маленькой». – Миша достал из сумки бутылку водки, стаканы, хлеб, колбасу. Разложил все на подставленный ящик.
– Не бойся, здесь не взрывчатка, здесь «детонаторы».
– Миша, я не буду. Взрывчатку надо разгрузить. А это – Георгий показал на бутылку – это лучше в гостинице. Когда освободимся, ящики сдадим под охрану, вот тогда можно, с полным нашим удовольствием. А детонаторы, это ведь, Миша, хуже взрывчатки. Взрывчатка – то не взрывается! Без детонатора. А если с детонатором не осторожничать, все ящики ведь взорвутся. Что тогда будет с вертолетом? А с нами?
– Ладно, ладно, успокойся. Беда с вами. С молодыми. Тогда пожуем. Да и чай у меня есть. Крепкий чай, жена готовила, она уж знает, что нам на морозе надо. Молодец, испытал я тебя. С водкой. Ничего, нормально – сработаемся!
– А вот этого больше не надо. Испытывать, говорю, не надо больше. И с водкой тоже. А то – «не сработаемся».
– Принято, Георгий!
На Жую вышли только утром. На второй день. Данилевский действительно оказался молодцом, время зря не терял, сделал всё основательно, надежно и для работы удобно. На берегу стояла палатка, куда перевезли взрывчатку. Палатку оформили как «передвижной расходный склад». Установили круглосуточную охрану. Да, очень для работы удобно, взрывчатка всегда будет под рукой. С этим паводком не всегда ведь все предусмотришь.
На положенном расстоянии установили вторую палатку. Утепленную. Там стол, стулья, печка железная, с выведенной наверх, через специальный металлический вырез, трубой. Чай, кое-какая еда. Для обслуживания приставлен рабочий – печку топить, чай согреть. На всякий случай, вдоль стены, две раскладушки – если понадобится, можно и отдохнуть. Как в воду глядел Данилевский – Георгий с Михаилом так больше в гостинице и не появились, работы оказалось столько, что не до отдыха. Так и дремали по очереди прямо в палатке.
Георгий с Михаилом осмотрели драгу. Ее начальник осенью, при доработке сезона, хотел спрятаться от паводка за свои же отвалы. В прошлом году это получилось. Валера Авлов, молодой начальник драги, разработал специальную схему и осенью ловко завел драгу за собственные отвалы, отвалом же отгородился и от основного русла, так что драге никакой паводок был не страшен, лед на поднявшейся весной речной стремнине пронесся мимо драги. Но весной, уже после паводка, Валеру забрали в армию. Молодой инженер, не отслужил в свое время, а военные кафедры тогда в институтах отменили, вот и забрал военкомат молодого специалиста отслужить положенный выпускнику год.
Новый начальник хотел повторить тот же маневр, да что-то не досчитал, замерзла драга осенью, не дойдя до отведенного места, да так неудобно, что корма могла принять на себя весь речной «ледоход». А канаты могут ведь и не выдержать весеннего водяного напора, драгу может сорвать, тогда беда, забросит драгу поднявшаяся вода или на отвал, или, что еще опаснее, на берег. Ковыряйся потом. Вот и вызвал Главный взрывников. Спасать надо драгу, не допустить аварию.
Опасность паводка заключалась в том, что Жуя брала свое начало на юге, текла на север и впадала в Чару далеко на севере. На юге уже тепло, а на севере еще хоть и не лютые, но еще морозы. На юге ледоход начался, а на севере лед еще стоит прочно. Отсюда – нагромождение ледяных полей друг на друга, километровые заторы, вода поднимается стремительно, в считанные часы.
На глазах у Георгия Жуя в течение часа поднималась несколько раз – сразу, почти мгновенно, на семь метров! Вот и повоюй с такой водой, с такой ледяной массой!
Драга стояла на правом, по течению, борту. Водяной проход нужно было прорубать у противоположного берега. Вдоль драги и дальше, вдоль отвала, нужно было изловчиться оставить широкий ледяной «припой», чтобы именно он «отбил» ледоход от драги. Ведь, что такое ледоход по сути своей? Это освобождение реки от «надоевшего» ей за длиннющую зиму ледяного панциря. Освобождение собственными силами. Конечно, если река течет на юг, все образуется само собой, тихо, спокойно. Внизу лед тает, спокойно ломается течением и растаскивается по реке. А если река напирает с юга на север? Реке надо набрать силу, мощь, достаточные собственные накопления воды, чтобы ударить по нижнему ледяному панцирю, еще крепко спаянному стоящими морозами. Вот и надо помочь немного реке. В нужном месте. Раздробить лед, ослабить его, река в этом подготовленном участке получит дополнительный разгон и ударит по держащемуся льду ниже подготовленного участка с двойной, тройной силой – тогда река и ломает все на своем пути. Заторы всё равно случаются – на перемерзших перекатах, в сужениях речной поверхности между берегами, но эти заторы ниже опасного места, там подъем воды ничем производству, людям не помешает.
– Миша, времени у нас нет, по сведениям, вверху уже началась подвижка льда. Забуриваем широкой полосой, метров в двадцать-двадцать пять, лед. Под лед, не в глубину – прямо под лед! – взрывчатку, и «палим». Взрыв – одновременно,
по всем скважинам. Тогда, может, что-то и получится.– Черт возьми! А если лед «пойдет»? Мы что, на том берегу останемся?
– Не трусь, Миша, пробьемся! У нас же с тобой вертолет! Бурить надо было быстро. Запросили бригаду рабочих. Отказа им не было ни в чем. Рабочие прибыли, работа закипела.
Командовал подготовкой лунок, прорубей Паша. Деловой оказался малый. Решил «выучится» на взрывника и где только возникала возможность «попрактиковаться», сам напрашивался – возьмите меня, я хочу научиться!
Ну, лунки пробурить просто. А вот выдолбить небольшого сечения прорубь – это «искусство». Надо убирать лед неглубокими слоями, не приведи господи пробьешь ледяную «крышку», вода затопит незаконченную прорубь, и все, продолжать работу нельзя, в воде не наработаешься. Тонкими слоями постепенно убирается лед, и когда остается два-три сантиметра, вот тогда с четырех сторон, одновременно ударяют по тонкой прослойке льда широкими «пешнями» и все, ледяная «крышка» всплыла, ее убирают лопаткой, прорубь готова и чиста. Паша за время работы на Жуе хорошо освоил эту «науку». А впоследствии стал классным взрывником.
– Георгий, нам ведь и рано нельзя рвануть. Надо рассчитать так, чтобы рвануть не раньше, как за день до начала ледохода! Сегодня рвем, а завтра чтобы ледоход!
– Да, Миша, ты прав. Иначе вся работа псу под хвост! Данилевский побывал на метеостанции, договорился с ними о взаимодействии. Сам слетал в верховья Жуи. Облетел и осмотрел речку досконально. Ждал ледоход сверху, высматривал его с вертолета.
И получилось! Данилевский вовремя заметил ледоход. Срочно передал по радио координаты и скорость подвижки льда. К тому времени у Миши уже была сплетена зарядная цепь, взрывчатка разложена у пробитых прорубей и лунок, вся цепь для надежности обвязана крепкой веревкой. Как только получили РД Данилевского, рабочие вышли на лед, спустили взрывчатку в воду, веревки привязали за вбитые рядом с прорубями деревянные колья.
– Всем покинуть лед! Всем покинуть лед! Приехал Зафесов.
– Успеем?
– Мы, Марат Ефимович, боимся «выстрелить» раньше!
– По прогнозу метеостанции лед сюда, к нам, придет сегодня ночью.
– Вот мы и хотим взорвать к вечеру.
– Взрывчатки хватит?
– Да навезли, слава богу. Зарядили, вроде хватило, и на «аварийку» себе оставили. Гладко всё не пройдет, заторы всё равно – возникнут!– И что тогда?
– Вон, видите шесты длинные. А на их конце – двойные патроны. Крепко привязаны. Шнур с детонатором тоже приготовлен. Будем подползать к заторам с этими шестами и рвать.
– Опасно!
– А что делать! Опасно. К щелям в «заторах» опасно подползать. Ну да, куда деваться! Оно ведь, и весь паводок, тоже сплошная опасность.
К вечеру стало слышно, как стрелять, потрескивать стал лед на реке.
– Пора, Миша.
– Да, пора.
Снова проверили, не остался ли кто на льду. Широкая полоса подготовленного взрыва далеко уходила за драгу.
– Давай, Миша.
– Ну, с Богом!
Мощный взрыв потряс воздух. Далеко разнеслось эхо. Из поселка бежали люди. А к утру – берег людьми усеян. Всем интересно посмотреть на «ледоход». Льдины важно проплывали вдоль левого берега, уходили за драгу, кружились, вращались, но безобидно, безопасно, плавно уходили вниз по реке, по приготовленному руслу.
Ночью случились заторы. Но их тут же ликвидировали. Георгий никому не доверял опасную работу. Привязывался веревкой сам, конец ее привязывали к дереву на берегу, а слабину держали люди. Георгий полз по спрессованному ледяному нагромождению, просовывал взрывчатку в какую-нибудь, заранее намеченную щель, быстро вставал и убегал к берегу. Миша взрывал и лед расползался. В заторах важно найти точку наибольшего напряжения, пошевелить лед именно в этом месте. Пошевелил – и всё мгновенно расползается. И снова плывут, покачиваясь льдины, река благодарно помахивает качающимися ледяными глыбами людям.
«Спасибо, и вам хорошо, и мне полегче!» Паводок пропустили успешно.19
Георгий стоял на выносном мостике драгерки, рассматривал полигон с двадцатиметровой высоты. Хорошо, далеко видно. Они сделали за зиму практически все, что наметили. Лес отступил вверх по долине более чем на три километра. На высоком борту, вне работы дражных канатов, ровно стояли длинные поленицы дров. По подсчету – хватит более чем на три дражных отопительных сезона. Можно работать без авралов, можно постоянно поддерживать хорошее давление в котле. А это ох как важно при «отпарках» – очистке драги при низких температурах, когда обмерзают все механизмы, особенно черпаковая рама. Можно расходовать пар не оглядываясь на запасы дров. А их всегда, во все времена, дражникам не хватает. Прожорлив дражный котел!
На расчищенной от леса долине можно спокойно планировать работу бульдозеров – как на вскрыше «торфов», так и на строительстве плотин. Планировать по всем трем циклам подготовки полигона – участок текущей работы драги, полигон в оттайке и подготовительный участок, участок третьего года работы. С мостика хорошо смотрится слаженная работа бульдозеров. Да, хорошо все смотрится, когда слаженно. А сколько пришлось повозиться с этими бульдозерами. Вернее – с бульдозеристами.
Прежде всего, надо было навести порядок с ремонтными работами. Дело в том, что раз в месяц, при выработке определенного количества часов, машине полагался плановый ремонт. С выездом в мехмастерские. В поселок. Бульдозер увозили трейлером, в мастерских он простаивал на ремонте два-три дня. И снова на полигон. Ремонтные работы оплачивались бульдозеристу как слесарю 5-го, высшего для слесаря, разряда. Но это ниже, чем разряд бульдозериста. К тому же за ремонтные дни не выплачивалась премия. Потеря в зарплате получалась значительная. Бульдозеристы возмущались. Вот нормировщики и додумались – платить не ремонте «сдельно». Садится механик писать наряд, и что только не выдумывает, перебирает за эти три дня бульдозер не по одному разу, чтобы натянуть зарплату достойную, чтобы бульдозеристы не срывали график ремонта. И получалось, что эта «дутая» зарплата на ремонте сравнялась с зарплатой на земляных работах, на полигоне. Работа в тепле, в поселке живет человек, отдыхает, обедает машинист дома, куда ему торопиться? И стоят на ремонте неделями. И не по графику, а как заблагорассудится. Сломался и все! Нужен ремонт! Вызывай, мастер, тягач с трейлером.
Георгий изучил обстановку, побывал в мастерских, поучаствовал в ремонте, посоветовался с механиком.
– Послушай, Георгий, я ведь с этими приписками и под суд могу угодить. На кой мне это? Надо что-то думать. Платить разряд? Да это же три рубля в смену. Кто же пойдет на этот ремонт? Может, их, трактористов, «пилотами» сделать – сломался бульдозер, его в мастерскую, тут есть бригада слесарей, у них другая система оплаты, а машинисту другую, готовую машину, а?
– Нет, тогда начнется сплошной ремонт, машин не хватит. Кто же будет беречь чужую машину? Бульдозерист должен за свою машину отвечать, сам должен принимать участие в ремонте. Это и качество, и ответственность. И ему спокойнее, надежнее работать – знает, что ломалось, как сделали. Что-то другое придумать надо. Пошли к Литвякову.
– Ну, все вы мне рассказали, а что хотите услышать? Что вы, специалисты, предлагаете? – начальник участка с недоумением смотрел на пришедших к нему мастера с механиком.
– Давайте обдумаем вот что, вот такие условия. Сроки и время планового ремонта должны выдерживаться строго по нормативу. Не когда сломается машина, а когда сроки наступят. Нормативные сроки. И график ремонта нужно составить исходя из этого норматива. Текущие ремонты выполнять на полигоне, без переезда в мастерские. Это не долго, это не сутки, часы. Текущие ремонты можно учитывать в сменном табеле. На плановом же ремонте нужно сохранить тарифную ставку бульдозериста, а при выполнении плана земляных работ – премию начислять и на ремонтные дни тоже. Слесари же в мастерских премию получают! Почему мы эту премию не платим бульдозеристам? Они же и план выполняют при надежной работе машины. А надежно машина работает при качественном ремонте. Мы с нормировщиком составим новое положение оплаты на ремонтных работах для бульдозеристов, согласуем с профкомом, чтобы это стало законом. Предусмотрим и обратное – если плановый ремонт затягивается по времени дольше норматива, по всем операциям, то за дополнительные дни премия не положена начисляться. Конечно, дома лучше, чем на полигоне, но пора ведь и честь знать. У нас производство сезонное, нам летом каждый день на вес золота.
– А при сокращении ремонта к нормативу? Надо ведь тоже как-то поощрять!
– Да, это ты, Михаил Алексеевич, точно подметил. За сокращение срока ремонта, если не за счет качества, а это уж твоя ответственность, товарищ механик, за сокращение надо премировать дополнительно. Скажем, за норматив – пятьдесят процентов, как у слесарей, а за сокращение, как на земляных работах – семьдесят. Тогда появится интерес к сокращению этих сроков. Тогда и после смены могут задержаться, чтобы доделать машину, если немного осталось. Как ты считаешь, Владимир Захарович?
– Ну, вот видите, если вы посоображаете, поработаете головой, глядишь, что-то и получается дельное. Я согласен, разрабатывайте новое положение по оплате ремонтных работ.
С оплатой на ремонте решили. Хотя повоевать еще пришлось и с отделом труда и зарплаты, и с профсоюзом, но это уже, как считал Георгий, издержки системы планирования. Это надо просто доказать людям – докажешь, ты прав.
И еще «нарисовалась» проблема – ночная работа.
Замечать стал Георгий, что в ночную смену резко сократились объемы выполненных земляных работ.