Золото. Назад в СССР 2

— Брахман, ты когда видел Петровича? Не слышал, как он утром вставал?

Макаров медленно поводил головой из стороны в сторону, потом пожал плечами.

— Вчера перед сном наверно, я всю ночь продрых, как суслик. Ничего не помню.

Я смотрел ему в глаза, похоже что он говорил правду.

— А ты когда его видел, Илья? — спокойно спросил Семягин, но в его глазах сгущалась буря.

— Я тоже перед сном.

— А с утра, что? Вы же все в одной палатке спите.

— С утра я что-то не посмотрел в его сторону, просто вылез, чтобы завтрак приготовить.

— Ну так не бывает, — включился в разговор Козак, — как это не посмотрел.

Меня охватило неприятное предчувствие. Я встал сложил ладони рупором, развернулся по берегу влево и дважды прокричал:

— Петрович! Петрович!

Не услышав ответа я развернулся в обратную сторону, вправо и теперь снова громко и протяжно позвал старика:

— Пет-ро-вич! Пет-ро-вич!

Ко мне присоединились несколько голосов.

— Пет-ро-вич!

Потом все замолкли и прислушались. Но в ответ последовала лишь тишина.

— Да что за экспедиция такая, — сетуя на сложившуюся ситуацию встал Александр Иванович, — что за чертовщина с нами твориться! Так, надо идти его искать. Бодро,в берите с Макаровым и Козаком оружие и идите влево, мы с Николаем и Василием пойдем вправо.

Я тут же нырнул в палатку, для того собраться и захватить свою винтовку.

Брахман и Козак были наготове через минуту.

— Пошли, — сказал я ребятам и быстрым шагом двинулся вдоль берега в том направлении, где Бондаренко и Брахман наткнулись на медведя.

Еще один? Это вряд ли. Точнее очень и очень маловероятно. Они не заходят на территории друг друга. Но ясно одно, старик исчез неспроста.

Мы шли быстрым шагом всматриваясь ближайшие заросли стланика. Петрович вряд ли сам ушел бы далеко по собственной воле не предупредив никого в лагере. Лишь бы старик оставался жив.

Перед выходом я внимательно оглядел следы у лагеря. Перед палатками было натоптано. Ничего говорящего о том, в какую сторону мог пойти Петрович я не нашел. Все как вчера.

Днем и вечером снег со следами подтаял, были видны полосы от саней в обе стороны. Вторая группа, глядя на нас с Петровиче, тоже соорудила себе подобные.

За ночь грунт со снегом подмерз и если кто-то и ходил ночью, то пока определить направление было невозможно.

Мы останавливались и периодически кричали, надеясь что старик может услышать нас и откликнуться, но чем дальше мы отходили от лагеря, тем мрачнее становилось мое настроение.

В этой истории все было не так. Как только Петрович рассказал мне по похищенный самородок и ствол, он исчез. А все так хорошо начиналось, коллектив казался мне почти идеальным.

Мог ли наш разговор про Проводника оказаться катализатором сегодняшних событий? Ну поговорили и что? Я узнал про Клаву? Допустим. Но ведь я мог бы узнать про нее от других людей, что это меняло?

Узнал от Петровича, что негласный лидер местного криминала желает подмять под себя всю нелегальную золотодобычу? Тоже совсем не повод.

Все таки похоже, что дело в краже. Если он обнаружил вора, то тот мог…

Мне не хотелось думать о том, что среди нас в лагере может быть убийца.

По крайней мере пока тело не найдено есть надежда, что он жив.

— Илюх, я не уверен, но что-то мне кажется, что я слышал, как ночью кто-то из вас выходил и шуршал под палаткой. Я правда не знаю, кто. Все это сквозь сон было, да и я лежал спиной к вам.

Сказал Брахман когда мы остановились и я стал вглядываться в окружающий пейзаж в бинокль. Никаких следов, ничего хотя бы косвенно напоминающего о том, что здесь прошел старик.

— Это бы я Брахман.

— Да? А что ты там искал?

— Под спину камешек закатился. Паскуда не давал спать. Я и так и этак, пришлось вставать и выковыривать его из-под палатки.

— А когда вставал Петрович был на месте?

— Вроде был, но я тоже не вглядывался. Спальник был почти застегнут, он вроде лежал лицом к тебе, ко мне спиной.

Я мысленно поругал себя за то, что это выглядело будто я оправдываюсь.

— Странно, Петрович обычно на спине спит, — ответил Брахман, чувствуя мое смятение.

— Да? Я как-то и не обращал на это никогда внимания.

— Ну как же. Он же когда храпит, его все время толкать нужно.

Я промолчал.

— Нет его здесь. Не приходил он сюда. Вон нетронутый снег пошел.

Я указал рукой на белоснежные шапки над карликовым лесом и береговой полосой.

Мы дошли до места, где заканчивалась граница вчерашней заготовки топлива.

— Давайте еще чуть-чуть пройдем, вдруг что-нибудь увидим, — предложил Рома Козак.

— Что еще мы можем там найти? Снег же! Разве ты не видишь? — ответил Брахман.

— Ну а вдруг снег нанесло ветром, или он ночью там порошил, а тут нет.

Так правда бывало, но только позже, осенью. Осадки могли идти сплошной стеной, за которой на метр ничего не видно, и тут же заканчиваться абсолютно сухим фронтом. Это всегда выглядело, как граница двух разных миров.

— Хорошо, пошли, — сказал я и двинулся дальше.

— Пройдем метров сто, если ничего не увидим, то вернемся обратно, — Козак переминался с ноги на ногу не решаясь идти первым.

Но чуда не случилось. Снег здесь был позавчерашний, нетронутый и в эту сторону никто не ходит. Это стало понятно сразу, как только под моими сапогами затрещала промерзшая корочка.

Тем не менее мы прошли еще метров сто пятьдесят, а потом решили идти назад.

Обратно шли молча. Я обдумывал, стоило ли рассказывать Семягину про самородок Петровича и ствол.

Если я расскажу ему сейчас, то получится что утром у меня была возможность ему обо всем рассказать, а я утаил эту информацию от Александра Ивановича.

А он, кстати, мог бы уже знать про кражу из личных вещей старика.

С формальной точки зрения, выходило, что раз я не рассказал ему, то это означает, что я ему не доверяю.