Золото. Назад в СССР 3

— Ешь строганину медленно, потом пей чай, а потом на боковой, — я вспомнил, как очнулся в яранге.

Как рассказал мне старик Выкван, местные никогда не едят соли и не страдают от этой привычки, потому что соль вызывает у них ощущение, подобное тому, какое вызывает сигарета у человека, который никогда не курил.

Так что я себя весело успокаивал тем, что раз местные могут прожить без соли, значит и я могу.

Плотно поев, я решил все же на листке из блокнота нарисовать примерную карту своего маршрута с указанием тех ориентиров, которые я видел.

Ведь кто его знает, как может выглядеть берег дальше.

Мне было жалко оставлять свой бивак, но солнце вставшее в зенит прямо надо мной напоминало, что мне пора выдвигаться.

Я собрал все за собой, взвалил тюк и уверенно двинулся дальше.

Шел я теперь опираясь на две ноги, примерно с той же скоростью, что и вчера. Костыли я не выбросил и использовал, как дополнительную опору в глубоком снегу.

Но именно из-за этой глубины, скорость моего движения была ниже. Я выбирал путь лежащий рядом с ручьем, чтобы не потерять его, к тому же по берегам снега было чуть меньше.

Пару раз я натыкался на оазисы растительности — это были островки со стлаником или ивами. Я в них застревал, тогда мне приходилось возвращаться и обходить их по кромке массива растений.

Я двигался и иногда видел в стороне от ручья вереницы следов, но так как они были далеко, у меня не было возможности разглядеть кому они принадлежали.

Но вот, когда мне попался очередной оазис, я вышел на звериную тропу и обнаружил, что это были следы охоты.

Волки преследовали оленя. Чуть поодаль, но пересек ручей. Значит не зря мне померещилась позавчера волчья голова у озера. Все-таки они тут есть.

Вопроса идти дальше или нет не стояло. Надо идти вперед. У меня не было выбора. Минимум пищи не позволил бы мне долго продержаться.

У тех же куропаток теперь появилось огромное преимущество. Их белый цвет позволял им полностью сливаться с окружающим пространством.

Заметить куропатку издалека без бинокля было невозможно. Разве только вспугнуть ее, подойдя вплотную.

Но даже в этом случае без ружья мои шансы были невелики. Снова мой единственный вариант — вернуть свои запасы, а это означало, что необходимо догнать Латкина.

Кроме того, что я держался ручья, я еще пытался представить и отследить по этим местам как шел тот, кого я преследовал.

Если Латкина не застала непогода, то скорее всего он уже добрался до зимовья. Я так и не видел следов длительных остановок или мест, где он мог заночевать. В таком темпе без остановки он добрался бы до места за двое суток, максимум трое.

У меня же пошли пятые и я только прошел две третьи части маршрута. Скоро я должен добраться до водораздела, точки где пересекаются два ручья. Там я пойду вправо.

Я планировал, что доберусь туда до темноты. Через час, километрах в трех впереди я заметил темные точки на снегу.

Вот черт! Не хотелось, чтобы мои опасения подтверждались. Я остановился и стал вглядываться. Латкин конечно, сейчас бы со своим орлиным зрением, высмотрел.

Нет. И еще раз нет. Трудно себе в этом признаваться, но скорее всего впереди двигалась небольшая стая волков.

Меня охватила злоба. Не для того, я столько терпел и мучился, чтобы отступить и дать стае нарушить мои планы.

Я не знал были ли это остатки той самой семьи, которая напала на наш балок или это были какие-то другие волки, на чью территорию я заходил. Меня ждут люди. Они рассчитывают на меня.

Плевать, пусть волки бояться человека, а не наоборот. Они должны уйти при моем появлении. Я подбадривал себя, и моя душа наполнялась решимостью.

С этими мыслями я наступил на что-то твердое под снегом и, споткнувшись, чуть не упал.

Какой-то длинный предмет. Я вернулся и откопал его. Это был черенок от лопаты. Я вспомнил, что такой был в балке. Значит его обронил или выбросил Латкин.

Странная ситуация. Он избавлялся от того, что можно использовать. Я посмотрел туда, где была стая.

Такое ощущение, что он все время бежал от чего-то, а когда сдали нервы и он отчаялся, начал швыряться всем, что попадалось под руку в своих преследователей.

Я снова услышал волчий вой. Примерно такой же, как и ночью, но на этот раз ни какими сквозняками из вентиляционных отверстий «не пахло».

Меня охватило дурное предчувствие. Мне стало казаться, что Латкин попал в беду. Я стиснул зубы и поспешил в направлении стаи, движущейся впереди.

Глава 24

Такое ощущение, что он все время бежал от чего-то, а когда сдали нервы и он отчаялся, начал швыряться всем, что попадалось под руку в своих преследователей.

Я снова услышал волчий вой. Примерно такой же, как и ночью, но на этот раз ни какими сквозняками из вентиляционных отверстий «не пахло».

Меня охватило дурное предчувствие. Мне стало казаться, что Латкин попал в беду. Я стиснул зубы и поспешил в направлении стаи, движущейся впереди.

* * *

Я шел по следам в своих мыслях, мучимый тревогой за Латкина.

Время от времени я останавливался и разглядывал следы, пытаясь угадать, как шла охота. Где-то стая шла рысцой, где-то переходила на шаг. Иногда переходила на галоп. Это было сразу по видно по прыжкам. На ум пришли воспоминания, связанные со стариком.

— Ваши дети слабые. Они не могут выживать на Севере, наши дети сильные, — с укоризной говорил мне Выкван.

— Почему, ты так считаешь?

— Ваши дети даже следов собаки от следов волка не отличат. А наши с сызмальства знают все следы, а в семь годков стреляют из ружья без промаха, на пятьдесят метров.

Я сам поначалу не знал, чем следы волка от следов крупной собаки отличаются. А потом заинтересовался и он мне показал.

След от лапы волка крупный и четкий, на отпечатке два средних пальца заметно длиннее двух крайних пальцев.

Средние пальцы располагаются выше кончиков крайних пальцев — между ними даже можно положить травинку. Если удалось — нужно быть внимательным, это волк.

А след собаки круглее и меньше, травинка на отпечатке собачьей лапы будет пересекать все четыре пальца.