Золотое руно (сборник)

– К нему ведут три провода.

Человеческий женский голос, на фоне потрескивания статики:

– Как я и думала. Ничего сложного – проектировщики явно не ожидали, что к Келкадовой «мёртвой руке» подберутся с этого бока. Теперь с помощью вольтметра, который я вам дала…

Женщина и тосок совещались минут десять. Наконец, женщина сказала:

– Ну ладно, теперь можете перекусить синий провод.

Тосок помедлил.

– Конечно, – произнёс голос транслятора, – есть небольшая вероятность того, что я включу излучатели, когда прерву питание. На этот случай, я думаю, надо сказать какие-нибудь последние слова. – Пауза. – Как насчёт «вы можете выбирать себе друзей, но соседей не выбирают»?

Руки снова появились в кадре – в этот раз они сжимали какие-то мелкие инструменты. Кадр сдвинулся, снова показав красный модуль.

– Ну, начали… – Один из инструментов перерезал что-то похожее на подведённый к модулю оптоволоконный кабель.

– Оружейные системы без изменений, – произнёс тосокский голос.

– «Мёртвая рука» обезврежена, – ответил по радио женский голос

В гостиной шестого этажа Торбат сказал:

– Хаск умрёт за своё предательство.

Словно в ответ на эту реплику голос на видеозаписи произнёс:

– Как у вас, землян, говорится, это исторический момент, так что мне тоже хорошо бы попасть в кадр – для учебников истории. – Изображение потемнело, когда за камеру схватилась рука, потом раздался щелчок – видимо, её отсоединили от скафандра. Потом изображение метнулось в сторону – камера развернулась, и в кадре возник тосок…

– Селтар! – сказал Келкад; без перевода имя звучало немного по-другому. – Кестадт пасталк ге-тонгк!

– Если это было «я думал, ты мертва», – сказал Перес с явным удовольствием, – то вам стоит начать думать иначе.

– Этого должно быть достаточно, – сказала Селтар с видеозаписи. – Теперь вы можете схватить остальных.

Майклсон подошёл к видеомагнитофону и отключил его. Автоматически включился эфирный канал: показывали «Колесо Фортуны».

– Продолжим, – сказал Перес. – Кто из вас Доднаскак?

Передняя рука покорно поднялась.

– Доднаскак, вы имеете право хранить молчание…

– А где Хаск? – спросил Келкад.

– Об этом не беспокойтесь, – ответил Перес.

– Он ведь здесь, правда?

– Это сейчас неважно, – сказал Перес. – Я советую вам не говорить ничего, пока вы не посоветуетесь с адвокатом.

– Он здесь, – сказал Келкад. Его дыхательные отверстия расширились. – Я его чую.

– Оставайтесь на месте, Келкад. – Перес сделал знак одному из полицейских, который положил руку на кобуру.

– Не угрожай мне, землянин.

– Я не могу позволить вам уйти, – сказал Перес.

– Мы довольно подчинялись вашим примитивным глупостям, – сказал Келкад.

Он зашагал назад, не сводя передних глаз с Переса.

– Стойте, Келкад! – крикнул Перес. Майклсон выхватил из кобуры пистолет. Мгновением позже то же самое сделали остальные четверо полицейских. – Стойте, или мы будем стрелять.

– Вы не убьёте посла, – сказал Келкад, своими широкими шагами уже преодолевший половину расстояния до лифта.

– Нам разрешено применять силу для подавления сопротивления аресту, – сказал Перес.

Майклсон целился в Келкада; остальные четверо держали под прицелом пятерых оставшихся тосоков, которые замерли неподвижно, лишь пучки щупалец на головах колыхались, как поле на ветру.

– Я знаю, что Хаск в этом здании, – сказал Келкад, – и он должен ответить за всё.

– Ни шагу больше, – сказал Перес.

Майклсон немного сдвинул прицел, взяв на мушку кнопку вызова лифта. Он выстрелил один раз. Звук был очень громким; из дула пистолета выскочил язычок пламени. Панель вызова лифта взорвалась дождём искр.

– Вы следующий, – предупредит Майклсон, снова прицеливаясь в капитана.

– Очень хорошо, – сказал Келкад. Он остановился и потянулся передней рукой к потолку. Его задняя рука, скрытая туловищем, должно быть, тоже поднималась, и когда она показалась над макушкой его куполообразной головы, Перес внезапно осознал, что её четыре пальца сжимают что-то белое и блестящее.

В руке Келкада вспыхнуло пламя, и раздался громкий звук, словно смяли металлический лист. Майклсона отбросило назад и ударило о стену.

Перес обернулся к нему. В груди Майклсона была прожжена аккуратная дырка диаметром примерно с дюйм. Его тело сползало по стене на пол, оставляя на ней кровавый след.

Ещё четыре коротких вспышки, четырёхкратный лязг сминаемого алюминия – и остальные полицейские тоже попадали замертво.

– Не заставляйте меня убивать и вас, детектив Перес, – сказал Келкад. – Вы думали, после нападения на Хаска я стал бы ходить безоружным?

Перес быстро нагнулся, чтобы поднять пистолет, который выронил Майклсон. К тому времени, как он снова поднялся, Келкад уже исчез в правом крыле здания. Перес попятился, не сводя пистолета с оставшихся пяти тосоков, которые, по-видимому, были безоружны. Он подобрал пистолет второго убитого полицейского. Однако третий пистолет лежал слишком близко от одного из тосоков. Перес не мог к нему подобраться так, чтобы не опасаться нападения, но и не мог отправиться в погоню за Келкадом, оставив тосоками этот пистолет и ещё два. Перес засунул один пистолет за пояс и, не сводя дула второго с тосоков, левой рукой достал из кармана пиджака телефон, чтобы вызвать подкрепление.

Хаск был в своей комнате на втором этаже Валкур-Холла, собирая личные вещи. После того, как остальных шестерых тосоков посадят в тюрьму, ему уже не будет смысла жить в этом огромном здании, которое, вообще-то, уже было нужно университету для других целей.

Оказаться предателем собственного народа и знать, что он никогда больше не увидит родных звёзд, было достаточно скверно, но по крайней мере некоторые вещи будут напоминать ему о его прежней жизни. Хаск взял в руки диск лостардта, украшавший его комнату. Трещину, по которой он раскололся, а потом был склеен, можно было заметить, только повернув диск под острым углом к свету. Он осторожно уложил его в чемодан, который дал ему Фрэнк, завернув для сохранности в две своих жилетки.

Внезапно послышался звук выстрела. Похоже, стреляли где-то на верхних этажах.

Хаск почувствовал, как четыре его сердца вдруг забились вразнобой – звук напомнил ему о пуле, попавшей в него самого на лужайке перед этим самым зданием. Мгновение спустя он услышал звук пяти выстрелов тосокского бластера. Так один из них взял в путешествие бластер? Хаск не знал, что где-то на корабле имелось ручное оружие: в конце концов, прямых контактов с аборигенами вообще не предполагалось.

Наконец значение этого звука достигло сознания – кто-то из тосоков сопротивлялся аресту. Ещё один звук, слабый и далёкий, достиг чутких ушей: гулкие шлепки тосокских ступней по бетону. Один из тосоков спускался по лестнице.