Золотой дождь

В моих интересах из-за слушания дела еще несколько дней оставаться безработным. Я прошу Брюзера пока придержать мои документы и отложить выдачу жалованья. В моей просьбе есть элемент ловкачества, и Брюзеру это нравится. Пожалуйста, он согласен, нет проблем.

Он быстро проводит меня по всему помещению для знакомства с рабочей обстановкой. Все так, как я себе представлял, – небольшая потогонная мастерская, состоящая из беспорядочно расположенных комнатушек, появившихся, когда здание расширялось и перестраивалось и между помещениями снимались перегородки. Мы все дальше и дальше углубляемся в лабиринт. Брюзер представляет меня двум замученным женщинам, сидящим в маленькой комнатке, сплошь заставленной компьютерами и принтерами; да, эти женщины, конечно, никогда не исполняли танец живота в клубе напротив.

– У нас, кажется, уже шесть девушек здесь работают, – говорит он, следуя дальше. Секретарша тоже просто «девушка».

Потом он знакомит меня с двумя адвокатами, довольно симпатичными парнями, плохо одетыми, работающими в тесной, скверно обставленной комнатушке.

– У нас штат сократился до пяти адвокатов, – объясняет Брюзер, когда мы входим в библиотеку. – Было семь, но слишком много с ними мороки. Достаточно четырех-пяти. Чем больше служащих, тем больше мне самому приходится вникать в дела и решать. То же самое и с девицами.

Библиотека – длинная узкая комната, по стенам от пола до потолка тянутся полки, беспорядочно заставленные книгами. Длинный стол в центре завален раскрытыми томами и свернутыми в трубки документами.

– Некоторые из моих парней просто свиньи, – бормочет он под нос. – Так что вы думаете о моих маленьких владениях?

– Здесь прекрасно, – отвечаю я и не вру. Я чувствую облегчение, убедившись, что здесь действительно занимаются юриспруденцией. Возможно, Брюзер и темная лошадка с нужными связями, тайными делишками и не совсем законными инвестициями, но все же он настоящий адвокат, и в его конторе царят деловой шум и суета юридического бизнеса.

– Не такие модные, как у больших парней в городе, – говорит он отнюдь не смиренным тоном. Он делает знак, и мы выходим из библиотеки. Еще две двери, и рядом со стойкой газированной воды расположен хорошо обжитой кабинет.

В нем стол, несколько стульев, шкаф-картотека, полки с папками, а на стенах репродукции, изображающие лошадей. На столе телефонный аппарат, диктофон и стопка блокнотов. Все чисто. В воздухе стоит запах дезинфекции, как будто здесь убирали час назад.

Брюзер вручает мне два ключа на кольце.

– Этот от наружной двери, этот от вашего кабинета. Можете приходить и уходить когда угодно. Только ночью надо соблюдать осторожность. У нас здесь не лучшая часть города.

– Нам надо поговорить, – сообщаю я, беря ключи.

Он смотрит на часы.

– Долго?

– Дайте мне тридцать минут. Это срочно.

Он пожимает плечами, и я опять иду за ним в его кабинет, где он опускает широкий зад в персональное кожаное кресло.

– В чем дело? – спрашивает он с очень деловым видом, доставая из кармана ручку и берясь за обязательный блокнот.

Еще прежде, чем я начинаю говорить, он уже что-то царапает в нем.

Я выкладываю ему быстрое, насыщенное фактами резюме по блейковскому делу, что занимает десять минут. По ходу разговора, в промежутках главного повествования, я рассказываю о том, как и чем завершились мои отношения с фирмой Лейка. Объясняю, как попользовался мной Барри Ланкастер, чтобы украсть дело Блейков, и перехожу к основному пункту, главному удару.

– Мы должны сегодня же подать в суд на «Дар жизни», – говорю я серьезно и мрачно, – потому что практически Барри Ланкастер прибрал дело к рукам, и я думаю, что он тоже вот-вот оформит его в суде.

Брюзер вперяет в меня сверкающий взгляд черных глаз.

Кажется, мне удалось завладеть его вниманием, и мысль привлечь саму лейковскую фирму к судебному следствию ему нравится.

– А как быть с клиентами? – спрашивает он. – Ведь они подписали контракт с фирмой Лейка.

– Да. Но я собираюсь срочно повидаться с ними. Они меня послушают. – Я вынимаю из кейса черновик судебного иска к «Дару жизни», тот самый, над которым мы с Барри изрядно попотели несколько часов. Брюзер его внимательно читает.

Затем я подаю ему письмо, напечатанное на машинке и адресованное Барри Ланкастеру о прекращении с ним легальных отношений, которое должно быть подписано всеми тремя Блейками. Он медленно читает и его.

– Неплохо сработано, Руди, – одобряет он, и я чувствую себя законченным крючкотвором и мошенником. – Дайте-ка подумать. Сегодня днем вы подадите дело на судебное слушание, а потом копию заявления отвезете Блейкам. Покажите им, что процесс пошел, и заставьте подписать письмо о прекращении контракта с Лейком и Ланкастером.

– Точно. Мне только понадобится ваше имя и подпись на документах, подаваемых в суд. Все остальное я беру на себя, но действовать буду от вашего имени.

– Мы здорово прищемим хвост фирме Лейка, правда? – Он раздумывает над моими словами и дергает себя за ус. – Мне это по нутру. Я вас познакомлю с Деком Шиффлетом, одним из моих служащих. Ему приходилось работать с большими страховыми компаниями, и он делает для меня сводки продаваемых ими полисов.

– Это здорово!

– Его кабинет находится через холл от вашего. Перепишите все набело, поставьте мое имя, и мы сегодня же все это подадим в суд. Я чертовски уверен, что клиенты будут заодно с нами.

– Клиенты с нами заодно, – заверяю я его и мысленно вижу, как Бадди поглаживает кошек и давит слепней в «ферлейне». Дот сидит на пороге, смолит очередную сигарету и смотрит на почтовый ящик так, словно сию же минуту принесут чек от «Дара жизни». Я вижу, как сгорбился Донни Рей, поддерживая ладонями отяжелевшую голову. – Немного о другом, – говорю я, откашлявшись, – ничего не слышно насчет копов?

– Ровным счетом ничего, – заверяет Брюзер самодовольно, словно фокусник, который опять блестяще продемонстрировал свое мастерство. – Я кое с кем поговорил, кого знаю, и они даже сомневаются, что это вообще поджог. Пройдет несколько дней, пока установят причину.

– Так что они не арестуют меня глубокой ночью?

– Нет-нет. Они обещали позвонить, если вы им понадобитесь, и я обещал им, что вы сами явитесь, если надо, словно письмо по почте, и так далее. Но до этого не дойдет. Так что расслабьтесь.

И я действительно расслабляюсь. Я верю в способность Брюзера заставить полицию пообещать, что ему надо.

– Спасибо, – говорю я.

За пять минут до закрытия я вхожу в дежурную приемную подаю судебный иск на четырех страницах к страховой компании «Прекрасный дар жизни» и Бобби Отту, исчезнувшему агенту, который продал Блейкам полис.