Золотой дождь

Воротник его белой с двумя нагрудными карманами грязноватой рубашки измят, а узел на простом красном вязаном галстуке величиной с мой кулак.

– Да, действительно, мне нужен совет. – Я стараюсь не встречаться взглядом с двумя огромными глазами, изучающими меня из-за толстых грязных стекол. – Это дело о страховке. Вы здесь адвокатом работаете?

Нос и губы одновременно морщит улыбка. Блестят зубы.

– Да, вроде того. Но на самом деле нет, понимаете, я не адвокат. Еще нет. Я учился в колледже, но не выдержал экзамена на звание адвоката.

Значит, родственная душа.

– О, вот как, – откликаюсь я. – А когда вы окончили юридический колледж?

– Пять лет назад. Понимаете, у меня все время сложности со сдачей экзаменов. Шесть попыток.

Мне об этом неприятно слышать.

– М-м, – бормочу я. Честное слово, не думал, что найдется человек, способный сдавать экзамен столько раз. – Сожалею, что вам так не везет.

– А когда вы сдаете? – спрашивает он, нервно озираясь.

Дек сидит на краешке стула, будто в любую минуту готов выскочить за дверь, если понадобится. Большим и указательным пальцами правой руки он щиплет кожу тыльной стороны на левой.

– В июле. Трудное положение, правда?

– Да, очень трудное, я бы сказал. Я уже год как больше не сдаю. И не знаю, решусь ли еще раз.

– А где вы учились? – спрашиваю я, потому что своим сообщением он заставляет меня тоже нервничать. Я уже не уверен, что вообще следует толковать с ним относительно блейковского дела. Что он сможет предложить? Сумеет ли в него врубиться как следует?

– В Калифорнии, – отвечает он, и его лицо подергивается от такого сильного тика, какого я никогда не видал. Глаза хлопают, брови дергаются, губы дрожат. – Вечернее отделение. В то время я был уже женат и работал по пятьдесят часов в неделю. Для занятий времени оставалось мало. Сдал трехлетний курс только за пять лет. Жена меня бросила. Уехала. – Слова его замирают, по мере того как фразы становятся короче, и приходится по нескольку секунд ждать продолжения.

– Ага. Ладно, а давно вы работаете на Брюзера?

– Почти три года. Он относится ко мне так же, как к другим служащим, не делая различий. Я нахожу ему дела, разрабатываю их, даю ключ. И все довольны. Он обычно просит меня отслеживать дела со страховками, когда они нам подворачиваются. Я работал восемнадцать лет на «Пасифик мьючел». Меня уже стало тошнить от них. Вот я и поступил тогда в юридический колледж. – Слова опять замирают.

Я смотрю и жду.

– А что бывает, когда вам надо выступать в суде?

Он кротко улыбается, мол, все это можно обойти, словчить.

– Ну, несколько раз мне все равно удавалось, правда. И до сих пор меня не уличили. Знаете, там очень много адвокатов, за всеми не уследить. Если нам предстоит суд, я прошу пойти со мной Брюзера. Или еще кого-нибудь из наших.

– Брюзер говорил, что в фирме работают пять адвокатов.

– Да. Я, Брюзер, Никлас, Токсер и Ридж. И я бы не стал называть нашу контору фирмой. У нас каждый сам за себя. Вы это скоро узнаете. Сами будете находить себе дела и клиентов и удерживать треть от всех гонораров.

Меня подкупает его откровенность, и я жму дальше:

– Это выгодно?

– Зависит от того, на что вы рассчитываете, – отвечает он, нервно ерзая на месте, словно Брюзер может его подслушать. – У нас здесь большая конкуренция. Мне это очень подходит, потому что я могу сделать сорок тысяч в год, занимаясь делами без лицензии. Но вы, однако, никому об этом не рассказывайте.

Да мне и в голову такое не придет.

– А на каких условиях вы будете участвовать со мной в деле о страховке? – спрашиваю я.

– А, вы об этом… Брюзер мне заплатит, если все будет улажено. Я помогаю ему лично, я единственный, кому он может доверять. Больше никто не смеет иметь дело с его собственными казусами и документами. Он прогнал кое-кого, кто пытался вмешиваться. А я человек неопасный. И мне приходится здесь оставаться, пока не сдам экзамена.

– А что собой представляют другие адвокаты?

– Они приходят и уходят. Брюзер не нанимает больших умников из престижных школ. Предпочитает молодняк с улицы. Поработают год-другой, найдут каких-нибудь клиентов, заключат несколько контрактов и открывают собственные конторы. Адвокаты ведь всегда ищут где лучше.

Давай-давай, рассказывай. Будто я сам не знаю.

– Могу я вас еще кое о чем спросить? – говорю я неожиданно для самого себя.

– Конечно.

Я вручаю ему рапорт об аварии, и он быстро его пробегает глазами.

– Вам его Брюзер дал, верно?

– Да. Несколько минут назад. Чего он от меня хочет?

– Чтобы вы начали дело. Нашли бы парня, на которого совершен наезд, подписали с ним договор на посредничество с. фирмой Дж. Лаймена Стоуна и затем подготовили бумаги для подачи в суд.

– А как мне найти этого парня?

– Ну, надо навести справки в больницах. Он наверняка попал в какую-то из них.

– Вы тоже ездите по больницам?

– Конечно. И постоянно. Понимаете, у Брюзера есть контакты с Главным полицейским управлением. Это очень хорошо, потому что он с некоторыми парнями оттуда дружит с детства, и почти каждое утро они подкармливают его вот такими рапортами. Он делит бумаги между сотрудниками фирмы и рассчитывает, что мы как следует подготовим дела по рапортам. Для этого не надо быть специалистом по ракетам.

– А в какую больницу обращаться?

Его круглые глаза выкатываются, и он с отвращением качает головой.

– Да чему они вас учили в вашем колледже?

– Немногому, но уж, конечно, не как гоняться за каретами «скорой помощи».

– Тогда вам лучше всего поскорее этому научиться. Иначе с голоду помрете. Вот смотрите, у вас здесь есть домашний телефон пострадавшего. Позвоните, скажите, кто бы ни взял трубку, что вы из Мемфисской пожарной команды или еще что-нибудь в этом роде и, мол, вам нужно немедленно поговорить с этим водителем, как его там зовут. Но он, естественно, не может подойти к телефону, потому что он в больнице, скажут вам. Верно? А в какой больнице, спросите вы. Вам это необходимо внести в компьютерные данные. И домашние все скажут. Эта штука всегда срабатывает, напрягите воображение. Люди ведь такие дураки.

Мне становится тошно.

– А что потом?

– А потом вы едете в больницу и беседуете с имярек. Эй, да вы совсем еще зеленый! Извините. Скажу, что бы я сделал на вашем месте. Схватил бы сандвич и съел бы его по дороге в машине. Мы бы с вами подскочили в больницу и подписали контракт с парнем.

О, как мне этого не хочется! Я с большим удовольствием ушел бы сейчас отсюда и никогда не вернулся. Но делать нечего.

– О'кей, – соглашаюсь я очень неуверенно.

Он вскакивает: