Золотой характер

Разумеется, обворованной женщине повезло, что меня на улице приняли за кого-то из тех, кого я изображаю на сцене или в кино. Но ведь мне-то не легче от этого! Я тоже живой и хочу, чтобы на улице люди видели во мне не своего недруга, а нормального советского человека, я хочу быть для взрослых и для детей чутким, внимательным семьянином, хорошим товарищем, каким я на самом деле и являюсь. А что я могу сделать? Не ходить же мне все время в гриме Положительного? А что тогда скажут наши уважаемые критики? Ведь они так смело и так много пишут положительного только о Положительном. Они пишут похвальные статьи даже тогда, когда тот или иной Положительный далеко не совсем положителен ни на производстве, ни в быту. Даже тогда, когда того или иного Положительного потчуют в печати фельетончиком, обсуждают его «подвиги» в коллегии Министерства культуры или еще где-нибудь…

Не следует ли нашим зорким критикам писать и об искусстве Отрицательного столько, сколько они пишут об искусстве Положительного? Кто же, кроме них, кроме критиков, раскроет зрителю живую душу Отрицательного? Кто же, кроме них, критиков, оградит Отрицательного от тех бед и напастей, которые порой сыплются на его бедную голову?

Увы, кроме них, — некому!

Рисунок Кукрыниксы

ЗЕЛЕНЫЙ ЗМИЙ

В. Комов СОВЕСТЬ В ПОРТФЕЛЕ

Как обычно, Лена Курашева — маленькая рыжеватая девушка с внимательными строгими глазами — пришла на работу раньше положенного и села за машинку. Тут же ее вызвал директор райпищекомбината Сапунов:

— Срочно сделай в двух экземплярах, на хорошей бумаге, — и, не поздоровавшись, протянул пачку тетрадочных листков, исписанных мелким, витиеватым, неразборчивым почерком. — Я уезжаю в командировку в соседнюю область… Сама проверь все, зарегистрируй в книге «исходящих» и отнеси редактору. Копию оставь!

Лена молча вышла. Через минуту тонкие пальцы машинистки уже бегали ото клавишам, казалось, что она к ним не прикасается, и буквы словно сами образуют слова и предложения.

Давно уже стало правилом, что Лена дописывала пропущенные слова в творениях директора, исправляла грамматические и стилистические ошибки, расставляла абзацы. Сапунов этого не замечал. Но как-то Курашева перепутала интервалы и сделала чуть больше поля. Начальник учинил ей разнос за «грубейшую невнимательность» и поставил на вид в приказе.

— Будет наука!.. У нас не контора «Олифа и дранки»!.. Каждая неточность может привести к явно отрицательным последствиям, — весь день бурчал Сапунов.

Машинистка со всем этим мирилась. Только не могла понять, какое директор имеет право писать статьи в районную газету о заботе, о внимании к людям.

Вот и сегодня ей предстояло перепечатать материал на эту же тему… Чем дальше, тем беззастенчивее поучал директор, как надо относиться к людям, их запросам и требованиям.

Последняя фраза… Курашева сколола скрепкой статью — десять страниц получилось. Перечитала: «Нечестно посылать такую «исходящую»!..

Лена вставила в машинку чистый листок и первый раз в жизни начала создавать свою собственную статью. Она написала о том, что Сапунов грубит подчиненным, ко всем подряд обращается на «ты», частенько не здоровается с техническими работниками.

Комсомолка рассказала и о «чуткости» руководителя райпищекомбината. Дрова завезли только двум сотрудникам, все комнаты, кроме директорского кабинета, не отремонтированы, уборщице не дал машину отвезти сына в больницу…

«За две недели до отчетно-выборного профсобрания наш директор обычно вызывает работников комбината и интересуется, кому и чем надо помочь: квартира, ремонт, путевка, топливо, разряд повысить… А как только кончилось собрание — снова забывает о людях, снова прячет совесть и чуткость в портфель», — развенчала нехитрый прием начальника машинистка.

Затем пошла к председателю месткома и редактору стенгазеты, подробно рассказала обо всем. План Курашевой одобрили.

Лена вложила оба материала в конверт и сделала приписку: «Прошу прислать корреспондента и проверить факты»…

Спустя неделю из соседней области вернулся директор. В этот же день в районной газете появилось письмо машинистки с подробными комментариями. В самом конце говорилось, что редакция допустила ошибку, опубликовав ранее две статьи Сапунова, и просит извинения у читателей.

Директор помылся, поспал и к концу рабочего дня заглянул в свой кабинет…

На столе лежали письма и газеты. Развернул газету и грузно сел на стул: взор его стал болезненно-растерянным, на висках выступила испарина, уши налились иссиня-темной краской… «В чем дело?.. Не может быть… Наверное, что-то перепутали». И тут же вызвал машинистку.

— Кто писал?

— Ты?.. А мою перепечатала, отправила?

— Вот копия. Все нормально, — девушка протянула директору статью. И только сейчас он заметил на столе пакет из редакции. Конверт был тщательно заклеен — порвал и вынул маленькую бумажку. Прочитал вслух: «Ваш материал не использовали, так как он необъективный, а местами попросту искажает действительное положение в райпищекомбинате».

Сапунов поднялся и с высоты своего завидного роста взглянул на маленькую, щуплую машинистку. Но Лена смотрела прямо в глаза директору, и он почему-то снова осторожно опустился на стул…

И. Костюков ХОЗЯЙСТВЕННЫЙ ПОДХОД

Заседание правления артели «Красный бондарь» близилось к концу, когда на пороге показался артельный сторож Матвей Горохов. Он держал в руках шапку, а в шапке покоились овчинные рукавицы.

— Товарищи правление! — сказал Матвей с поклоном. — Вот вы все здесь. Можно сказать, вся головка. И председатель Семен Никитич тоже. Или увольте, иди что хотите делайте… От сторожевки я отказываюсь… Не то в газету напишу… Иначе нельзя…

— Дядя Матвей! — обратился к нему председатель Семен Никитич Мелешкин. — У нас тут заседание, важные дела решаем, а ты… Ну, что ты хочешь?

— Хочу, чтобы склад готовой продукции отремонтировали, вот что! — сердито ответил Матвей. — Три раза писал вам, и все напрасно! Ну мыслимо ли готовую продукцию так держать? А? Нешто это по-хозяйски? Продукция денег стоит, а в склад хоть на тракторе въезжай! А спрашивать потом с кого будете? С Матвея? Нет уж, благодарю за милость!..

Сперва Мелешкин пытался просто выдворить назойливого старика, но, вспомнив про его угрозу написать в газету, быстро смирился и даже предложил Матвею стул.

— Действительно, товарищи! — заявил Мелешкин. — В склад готовой продукции может проникнуть любой и каждый. Стены давно требуют ремонта. Но… Но ведь для ремонта деньги нужны. Выходит, опять непредвиденные расходы!

— Да, рублей, пожалуй, тысячу надо, не меньше, — сказал бухгалтер, скосив глаза на матовый шар потолочной лампы.