Золотой иероглиф

Саша Попов заметил это и с беспокойством произнес:

— Э, ты никак загрипповал?

— Нет, простыл маленько… — ответил я и снова закашлялся.

— «Маленько», — проворчал Саша. — Конечно, лихо ты тогда крутанулся с заплывом, но, по-моему, это тебе даром не прошло.

Ну да, я и сам это предполагал…

— Сейчас чаю заварю, у меня еще и мед есть. Но лекарств не держу, беги в аптеку.

— Куплю чего-нибудь посильнее.

Сигарету я мужественно докурил и начал собираться в аптеку. На улице было тепло, но я накинул свою джинсовую куртку, которую, кстати, очень ценил за то, что в ее карманах можно разместить целую кучу документов и прочих вещей.

Саша проживал в одном из домов по Красному проспекту в районе площади Калинина, но от собственно проспекта весьма далеко — чтобы выйти к улице, нужно пересечь массу дворов. А ближайшая дежурная аптека располагалась по-настоящему у черта на рогах: если добираешься до нее, приходится не только продираться через дворы, но еще и пересекать проспект, обходить половину площади и идти вглубь другого массива. Время шло к девяти.

Выйдя из подъезда, я обогнул дом и быстрым шагом двинулся через полуразоренную детскую площадку, когда меня окликнули. Голос показался знакомым, но тип, звавший меня, был абсолютно мне неизвестен.

И вообще, звал он меня очень нагло: «Эй ты, слышь?!»

А рядом с ним стоял еще один, а третий из ихней же шайки вдруг откуда ни возьмись нарисовался сбоку от меня и немного сзади.

— В чем дело, пацаны? — спросил я. Вот повезло, называется…

— Какие там пацаны? Ты — черт конкретный, понял, да? Ты нашего кента под пулю мусора подставил.

Все трое приблизились достаточно, чтобы не дать мне улизнуть. И вокруг, как назло, никого… Хотя, как же, будут обыватели вмешиваться в разборку! Хорошо еще, если кто-то выглянет в окно и позвонит в милицию. Которая приедет через часок и будет иметь дело с безгласным трупом.

Оставалась еще слабая надежда уладить дело дипломатическим путем…

— Мне очень жаль этого человека, но в тот момент, когда сержант выстрелил, он держал свой нож вот где. — Я показал на свой кадык. — И стрелять мента никто не просил, — добавил я, сильно кривя душой. Не выстрели сержант тогда, сейчас этим типам не с кем разборки было бы устраивать… Вот дрянь! Точно беспредел — эта «гвардия» вообще всего бояться перестала.

— Мы сами все знаем, понял, да? Ты зачем хипеж устроил? Раз сидел дома, надо было показать, что ты на месте, и кенты бы ушли. Ты плохо поступил, парень. Тебя за это поломать надо.

— Эй-эй, погоди, — заговорил я, понимая, что сейчас они точно будут делать из меня отбивную. — А вы не подумали о том, что я неслучайно оказался дома?

Похоже, они об этом не подумали. На лице главаря отразилось замешательство.

— Мне позвонили и сказали, чтобы я был готов к встрече гостей, — продолжал я.

— Ну что ж, разберемся и с этим, — произнес главный урка.

Н-да, но намерение разделаться со мной они решили не оставлять. Я зыркнул по сторонам, и увидел валяющийся на земле длинный металлический прут, отломанный от допотопного заграждения, остатки которого стояли поблизости. Я метнулся к нему и, схватив прут, встал спиной к этому забору. А трое уже стояли передо мной, образуя тесный полукруг, и у двоих правые руки находились в карманах курток.

— Ребята, — сказал я. — Давайте разойдемся без обид. Я не вор, законов ваших не знаю, а хату свою защищать должен любым способом…

Наивно, конечно, но кто в моем положении мог бы придумать что-то исключительно умное?

— Че? Ты! А ну, брось эту херню!

Ага, щас… Держа прут обеими руками, я приготовился к отражению атаки. Хрен с ним, но если увижу что-то блеснувшее у кого-либо из этой троицы, буду бить по головам — в этом случае у меня есть шанс не загреметь за превышение пределов необходимой самообороны… Потому что если они не вооружены, бить придется только по рукам… Проклятье! Поневоле подумаешь о том, что законы пишутся не для честных граждан, а для таких вот бандюг с большой дороги.

Я ждал, когда кто-то из них (или же все сразу) кинется, и дождался. Парень, стоящий справа, выхватил из кармана что-то похожее на кастет и сделал резкое движение. Прут будто бы сам собой свистнул в нескольких сантиметрах от его кулака и сразу же описал полукруг перед физиономией дернувшегося слева… Я никогда не был большим специалистом в области кулачного боя, но еще в казанские времена наша подростковая группировка, одна из тех, в каковых должны были состоять практически все старшеклассники, очень ценила меня за умение сражаться на кольях.

Мне удалось отбить не только эту пробную атаку, но и последовавшее за ней настоящее нападение. Причем нападавшие, видимо, слегка расстроились, поскольку ожидали встретить беззащитного лоха, «сделать» которого окажется без особых проблем, но оказалось, что можно и фейс поцарапать…

Главарь сделал своим какой-то знак, я приготовился к новому отражению, но вдруг в носоглотке нестерпимо защипало, и я чихнул, да так, что почувствовал, будто у меня отрывается голова. Потом, сразу же, еще раз… А третий раз я чихнул уже в тот момент, когда меня сбивали с ног. Сами понимаете, чихать и одновременно наносить удары, отражая атаку — довольно затруднительное занятие.

Не знаю уж, удалось бы мне справиться с двумя озверевшими типами (третьему я успел-таки врезать по шее, и он свалился, как подрубленный дуб), если бы неожиданно не подоспела помощь.

Чей-то выкрик, прозвучавший, как «те-сай!» раздался над моим ухом, куда только что прилетело носком хулиганского ботинка. «Это че?» — послышалась озадаченная фраза главного, который еще не понял, что остался в одиночестве — второй из его помощничков уже валялся на земле.

«Те-сай!» — и главарь тоже опустился на землю, в положении сидя, а потом безмолвно повалился набок.

Это был сюрприз: Такэути, невесть откуда взявшийся здесь, еще находился в боевой стойке, когда я, кряхтя, поднялся с земли. Правое ухо болело невыносимо, голова гудела, как растревоженный улей.

— Мне повезло, что ты оказался здесь, — проговорил я.

— Ты странно себя повел, — сказал Сэйго.

— Куда как более странно, — проворчал я. — Угораздило меня начать чихать…

— Но прутом ты действовал грамотно, — заметил японец. — Второй дан по мечу тебе, я думаю, обеспечен.

Я хотел возразить, но на меня снова напал кашель.

— Да ты, похоже, простудился? А ну-ка, поехали ко мне. Быстро.

— Ты шутишь? Я скоро свалюсь с температурой — у меня, наверное, воспаление легких. Что я там, у тебя, делать стану?

— Если ты не поедешь сейчас со мной, то точно свалишься.

— Надо хоть что-то мне взять…

— Ничего брать не надо. Поехали. Раз такое дело, тебе лучше скрыться на пару дней.

… Как оказалось, Сэйго заметил трех типов, в которых инстинктивно, по его словам, признал злоумышленников. Он, правда, поначалу двинулся дальше, но потом решил вернуться, полагая, что они как-то связаны с нашей деятельностью. И, как оказалось, сделал это вовремя: меня уже начинали месить.