Золотой иероглиф

Я, конечно, не вчера родился, и уже готов был задать Сэйго вопрос насчет того, не слишком ли он энергичен для простого инженера, пусть к тому же и активного участника программы русско-японского побратимства? Но в тот момент я чувствовал себя слишком худо, чтобы вообще проявлять любопытство.

Последовавшие за этим три дня мне помнятся смутно. К дому Сэйго мы подъехали, кажется, на такси. Затем я несколько раз ловил себя на мысли, что лежу на жестком матрасе, брошенном прямо на пол, трясусь от жуткого озноба и требую воды. Сэйго воды мне давал очень немного. Еды — вообще никакой. Только иногда присаживался рядом на пятки и делал надо мной какие-то пассы руками, странно раскачиваясь при этом, словно выполнял упражнения из комплекса у-шу.

На четвертый день я сделал попытку подняться с ненавистного ложа. Это произошло днем, когда в квартире никого не было — Сэйго оказался на работе.

Не буду вдаваться в мелкий натурализм своих действий и сопутствующих им ощущений, но когда Сэйго вернулся, я уже выглядел как человек, имеющий возможность самостоятельно принимать решения.

— Я у тебя в долгу, — произнес я.

— У тебя действительно начиналась пневмония, — перебил Такэути. — Но ничего страшного, мы ее задавили.

— Задавили? — вяло переспросил я.

— Да. И это единственная хорошая новость для тебя.

Гм. Начало многообещающее.

— Тебя ищет жена.

— Пусть ищет…

— Ты послушай меня внимательно, а потом будешь говорить, пусть или не пусть… Тебя ищет не только жена. Судя по тому, что происходит, тебя ищет весь город. И даже больше.

— Урки?

— Не только. Если все по порядку, то информация такая. Наш дорогой Мотояма-сан по-прежнему не торопится отбывать в Саппоро, и я успел шепнуть ему насчет того, как на тебя нападали бандиты. Словом, попытался вывести его на откровенность и проверить, будет ли он что-то делать. К сожалению, ничего у меня не вышло, а кроме того, Мотояма мне прямо сказал, что ты теперь его совершенно не интересуешь, поскольку не работаешь в фирме. Более того, он добавил, что не желает иметь дело с теми, кто увольняется по собственному желанию. То есть, он как бы дал понять, что не станет хлопотать перед бандитами за твою персону… А поскольку я хорошо знаю этих людей, то они вряд ли отстанут.

— Да, ты меня обнадежил…

— Звонила переводчица из центра «Сибирь-Хоккайдо». Тоже искала тебя, кстати. Я спросил, что тебе передать, если вдруг увижу, но она сказала, что должна поговорить лично с тобой.

Ну, еще бы… Только с ней я разговаривать совсем не хочу.

— Обойдется, я думаю.

— Слушай дальше. Позавчера прибежала в офис твоя жена и стала всех донимать: где ты. Никто ей толком ничего не объяснил, поскольку никто ничего и не знает… Уходя, она просила передать, чтобы ты как можно скорее нашел способ связаться с человеком, показавшим тебе цветную фотографию.

— Понятно, — сказал я, сразу же вспомнив Панайотова. — А Саша Попов что говорит?

— Он очень удивлен тем, что ты не вернулся. Беспокоится.

— Может, ему как-то намекнуть на то, что со мной все в порядке?

— Ну, намекнуть-то я намекнул… Сказал, что с тобой связались родственники. Зачем ему знать все?

— Действительно. Тем более, что я плохо представляю, что происходит.

— К сожалению, я тоже, — вздохнул Сэйго. — Ладно. Есть хочешь?

…Такэути сам ничего не готовил и продуктов в квартире практически не держал. Он обходился без завтрака, зато, как я потом узнал, не брезговал плотными обедами в довольно дорогом частном кафе неподалеку от офиса «Токиды-С», а ужинал как придется. Подобный режим его устраивал, но дома, в Саппоро, по словам Сэйго, у него были несколько иные привычки.

Словом, пришлось ограничиться консервами и чаем. За годы совместной жизни с Татьяной я совсем отвык от подобных трапез, хотя раньше, особенно в студенческие годы, питаться приходилось вообще как попало.

— Получается, что ты исчез очень вовремя, — говорил Сэйго, аккуратно укладывая шпротины на ломоть хлеба. — Если все, что ты мне рассказывал, соответствует действительности, то за тобой на самом деле идет не совсем понятная охота. Я попробую навести справки. Ты, если хочешь, можешь звонить кому угодно прямо отсюда. Я тебе покажу, как включать скремблер и этот, как его здесь называют, анти-АОН.

…И телефонный аппарат у японца не из простецких. Зачем такой обычному инженеру? Или это фирма расщедрилась?

Назавтра, пока Сэйго был на работе, я, выполнив все меры предосторожности, набрал номер Панайотова. Тот меня сразу узнал и с ходу потребовал объяснений.

— Вы, как я понимаю, уволились из «Токиды-С». Так?

— Да.

— А почему не сообщили мне об этом?

— По-моему, я не обязан согласовывать свои действия с вашей организацией. Я на вас не работаю. Надеюсь, что свобода действий в плане выбора работы в нашей стране имеется?

— Перестаньте ерничать. Вы где находитесь?

— Я выехал из города, — соврал я.

— Послушайте меня внимательно. Будет для всех лучше, если вы немедленно вернетесь и убедительно попросите своего шефа вернуть вас на работу.

— Я не собираюсь больше иметь с «Токидой-С» никаких дел. И вообще, не собираюсь больше проживать в Новосибирске.

— Вы рискуете нажить неприятности, — тон Панайотова стал угрожающим.

— Какие именно?

— А вы подъезжайте ко мне. Я расскажу более подробно.

— Подробности я знаю и сам. Извините, у меня нет времени. Поезд.

— Значит, вы не хотите прислушаться к голосу разума?.. Получается, что вы сами себе враг.

— Ладно, всего доброго, — сказал я и положил трубку.

Настроение он мне испортил здорово. Конечно, любопытно было бы узнать, откуда он все это почерпнул, но ему меня ни за что не ущучить. Все происходило на территории другой страны, где я находился по чужим документам, и пожар действительно уничтожил все следы — я это видел сам. И вообще, такими делами должна заниматься военная прокуратура. Какого черта туда лезет РУОП?

Но все же осадок от разговора остался очень неприятный. Не добавляет оптимизма то, что о твоих делишках знают посторонние люди. Желание позвонить Татьяне или Лене исчезло напрочь. Хватит мне отрицательных эмоций.

… Сэйго вернулся мрачнее тучи.

— Меня отзывают в Саппоро, — сказал он. — И я догадываюсь, почему. Господин Мотояма что-то заподозрил, и решил, что лучше посадить в ваш офис человека из их среды. Может быть, даже наймут переводчика, который не проявляет излишнего любопытства.

Похоже, мне действительно придется сматываться… Вот только куда?

— Значит, так, — заговорил Такэути. — Я в любом случае должен уезжать. Скорее всего, мне посоветуют поискать другого работодателя без объяснения причин, или что-то еще в этом роде. Теперь слушай меня. Я думаю, будет очень неплохо, если ты поедешь со мной.

— Поеду с тобой?

— Именно.

— Не понял. Это куда?

— В Японию.

— Ты правильно сделал, что решил вернуться, — сказала Таня. — Ничего не бойся, никто тебя тут не тронет. Я не желаю тебе плохого.