Золотой пленник

– Ничего, солдаты, вы меня еще за эти шишки да синяки благодарить будете!

И ему верили.

Глядя на «старших», старались не отставать Вторая и Третья роты. Их готовили по самому ускоренному курсу, поскольку время отправки на войну было не за горами.

– Эй, Фонтен! – Сержант схватил Питера за плечо и выдернул из марширующего строя.

– Слушаю, сэр! – Питер остановился, приставив к ноге длинную, изображавшую рогатку жердь.

– Следуй за мной.

Уэйт развернулся и пошел за ротой, потом сделал поворот направо и двинулся поперек территории лагеря.

– Ну-ка, дорогу! Дорогу, невежи! – прогонял он сонных новичков: после голодной жизни в прежних местах содержания в лагере их тянуло в сон.

Питер пока не понимал, куда его ведут, однако излишнего любопытства не проявлял.

– Жди меня тут, – сказал сержант, останавливаясь в нескольких шагах от чистого, обтянутого новым холстом шатра.

Питер послушно встал, держась за учебную рогатку. Уэйт подошел к закрывавшему вход пологу и, откашлявшись, произнес:

– Господин капитан, сэр! Пехотинец Фонтен по вашему приказанию доставлен!

Услышав это, Питер здорово перепугался. Вот оно – то, чего он так боялся, ради чего разучивал по ролям будущий разговор, где капитан старался уличить его, а он изворачивался, притворяясь потерявшим память.

– Хорошо, давай его сюда, а сам иди обедать.

– Слушаюсь!

Невидимый капитаном Уэйт по-строевому повернулся и, указав невольнику на шатер, сказал:

– Давай, живо!

Собравшись с духом, Питер шагнул вперед, однако сержант его остановил:

– Да куда ты с дрыном-то? Оставь здесь.

Сержант вырвал у невольника рогатку и подтолкнул, чтобы тот не мешкал.

Отодвинув полог, Питер сделал шаг и оказался в шатре. Здесь было светло, поскольку вверху имелись подобия окон – вшитые в холст куски прозрачного шелка. Пахло благовониями, а на небольшом круглом столе были расставлены закуски, какие Питер помнил только со времен своей вольной жизни.

– Здравия желаю, господин капитан, сэр!

– Виделись уже, – со скукой в голосе произнес фон Крисп. – Подойди ближе.

Питер подошел. Капитан уставил на него тяжелый взгляд, однако невольник и не думал отвечать ему: нижним чинам это запрещалось.

– Ну вот я и вспомнил, где видел тебя, Фонтен, – с расстановкой произнес фон Крисп, следя за реакцией невольника. – Смотри на меня!

Питер стал смотреть и хотя испугался, догадался придать выражению лица немного придурковатости – получился перепуганный офицером невольник.

– Почему же ты не спросишь, где я тебя видел?

– Где вы меня видели, господин капитан, сэр?

– Да не ори так, здесь же нет стен. Итак, ты продолжаешь валять дурака, солдат? – Капитан поднялся из-за стола и встал к Питеру вплотную. – Помнишь меня?

– Нет, господин капитан, сэр! Не помню.

– Хо-ро-шо. – Фон Крисп обошел упрямца вокруг. – Как попал в лагерь, помнишь?

– Так точно, господин капитан, сэр, нас пригнали из Датцуна.

– А как попал в Датцун? – с коварной улыбкой спросил фон Крисп.

– Не знаю, господин капитан, сэр. Не могу вспомнить.

– Ты меня дурачить пытаешься, червь? – произнес капитан голосом, не предвещавшим невольнику ничего хорошего, глаза его сделались маленькими и злыми.

– У меня память отшибло, господин капитан, – ответил Питер, и от волнения у него на глаза навернулись слезы, получилось очень достоверно.

– Как отшибло, при каких обстоятельствах?

– На казенном дворе, господин капитан, нас каждый день заставляли таскать каменные блоки, наперегонки.

– Вы что-то строили?

– Нет, просто ради забавы сержанта Гудьира и его приятелей. Они заставляли нас бегать все быстрее, а тех, кто падал, приканчивали палками.

– И много приканчивали?

– Одного-двух человек в день, господин капитан. Несколько раз мне по голове доставалось палкой и я терял сознание. Думаю, в один из этих разов все и случилось. Память потерял.

– Но ведь что-то ты помнишь?

– Да, господин капитан, сэр, помню, как меня зовут и то, что я из Гудбурга. Наверное, там остались мои родители…

Войдя в роль, Питер шмыгнул носом.

– А может, у тебя там дядя? – бросил капитан пробный шар.

– Дядя? – переспросил Питер. В его глазах было столько неподдельного удивления, что фон Крисп отступил.

«Тем лучше – нет нужды его убивать, если случится стычка с карсаматами, постараюсь перевести подозрение на него».

– Хорошо, Фонтен, вижу, что ты честен со своим командиром. Иди обедать, можешь сказать, что это я тебя задержал.

– Спасибо, господин капитан, сэр! – искренне обрадовался Питер.

– Да, и возьми вот это. – Капитан пододвинул к краю стола оловянное блюдо с жареной бараниной.

– Так много, сэр! – поразился Питер.

– Ничего, угостишь товарищей, как-никак на поле боя Первая рота станет моей гвардией. Если я лишний раз подкормлю вас, будет лучше для дела. Пустое блюдо отдашь повару.

– Благодарю, господин капитан, сэр!

Возвращение Питера восприняли с радостью, а неожиданный подарок, спрятанный под рогожей, привел обитателей шатра в восторг. Самые большие куски достались Питеру, Крафту, Густаву и Спиросу, но остальные тоже получили хотя бы по ребрышку с кусочком мяса.

Обед удался на славу.

– А за что тебе такие почести? – поинтересовался Густав так громко, что замокли все в шатре.

– Это не мне, это всей роте почести, – начал изворачиваться Питер.

– А с чего это с тобой капитан решил поговорить? – поддержал Густава конопатый Витас.

– Я напоминаю ему кого-то из родственников, – стал сочинять на ходу Питер, одновременно приканчивая свою порцию баланды. – Но расспрашивал он о вас.

– О нас? – немного испугался Густав.

– Не о тебе, конечно, а о всей роте, дескать, как боевой дух и не кажется ли мне, что кое-кого следует оставить в лагере.

– А ты чего?

– Я сказал, что наши – молодцы и все, кто вырвался из рук Гудьира, крепкие ребята.

– Так ты и про порядки в Датцуне рассказал? – спросили из дальнего угла.

– Капитан спросил – я рассказал, такому не соврешь.

– Это точно, такому бы я поостерегся врать, – согласился Витас.

66

Отвоевав очередной день в учебном лагере, уставший фон Крисп ехал домой. От лейтенанта Горна он благополучно сбежал, сегодня не было сил выслушивать его глупые вопросы, хотя вчера – да, приходилось поддерживать беседу в уплату за трехдневное прикрытие. При этом лейтенанту хватало деликатности не расспрашивать, куда и зачем ездил капитан.