Золотой торквес (Изгнанники в плиоцен - 2)

– Сомневаюсь, - сказала Анжелика.
– Мысль Элизабет лишь на мгновение сверкнула в моем мозгу. Все послание я уловить не смогла...

– А я на что, мадам?!
– вскинулась Фелиция.
– Чтобы привлечь внимание Элизабет, вовсе не надо обращаться к ней на скрытом канале. Достаточно одного крика на верхнем регистре командного канала. Элизабет должна лишь понять, что мы ее вызываем. А там она сама запеленгует и сфокусирует писк мадам до предельной четкости.

Старуха нахмурилась, глядя на юную энтузиастку.

– Но есть и другие достаточно сильные умы, чтобы локализовать телепатический призыв.

– Не выйдет! Об этом я позабочусь!
– ликовала Фелиция.
– Завтра с утра мы составим график вещания, и я удалюсь на десять-двадцать километров вверх по Северной дороге. Затем мы будем синхронно вещать через заданные интервалы. Умственная речь будет отдаваться эхом, и тану не смогут точно зафиксировать местонахождение этого раздвоенного крика. А метаактивный ум Элизабет, без сомнения, способен вычленить послание мадам на интимном канале.

– А что, может, и получится!
– улыбнулась Амери.

– Бедный краснокожий невежда ни черта в ваших речах не понял, заявил вождь Бурке.
– И все же давайте попробуем.

– Ловко закручено, - похвалил Халид.
– Учитывая, что мадам с Фелицией - обе медиумы и могут слиться своими умами... Только бы Эйкену Драму можно было доверить нашу драгоценную петарду.

– Вы с ума сошли!
– ужаснулся палеонтолог.
– Посвятить его в наш план?

– Ты известный циник, Клод!
– посетовала Амери.

– Может, потому, что я слишком долго прожил на этом свете, - вздохнул старик, - а может, именно поэтому так долго и прожил.

– Ну хорошо, Клод, - проговорила мадам, - а Элизабет ты доверяешь?

– Безоговорочно.

– Тогда все просто. Пошли спать, а завтра попытаемся выйти на связь. Если удастся, спросим мнения Элизабет об Эйкене Драме и поступим так, как она нам посоветует. D'accord? [согласны? (франц.)]

Ее темные глаза вновь обвели круг спутников - все десять членов экспедиции согласно кивнули.

– Решено!
– заключил вождь Бурке.
– На рассвете составим график вещания и отправим Фелицию. Наденешь доспехи и возьмешь с собой эскорт серых торквесов - Бэзила, Уве и Халида. Если тану станут интересоваться ты разыскиваешь своего дядюшку Макса среди беженцев. На связь выйдем в полдень. А пока ты удаляешься от лагеря, мадам и мы, грешные, присмотрим на берегу подходящее судно. Герт и Ханси примерно знают, что нам нужно.

– Только не опоздайте, - предупредила их Фелиция.
– Да прикупите на ярмарке голубой эмали, а то краска, которой старик Каваи покрыл Копье, уже облезает.

Когда полночная луна поднялась высоко над Роной, вернулся Фитхарн с припасами. Мадам отвела карлика в сторонку и в общих чертах изложила ему план дальнейших действий.

– Завтра к вечеру, - сообщила она, - экспедиция сядет на корабль и поплывет в столицу, а мы с Клодом спрячемся в окрестностях Надвратного Замка и будем ожидать часа, когда намечено нанести двойной удар поработителям-тану. Ты же можешь уходить, друг мой. Выражаю тебе глубокую признательность от имени всех нас и всего освобожденного человечества. Сообщи королю Йочи... о том, что мы собираемся предпринять. И передай ему от меня привет.

Карлик морщился от ее прощального умственного жеста и комкал в руках свою островерхую красную шляпу. Его сознание, столь трудно поддающееся дешифровке даже без умственных экранов, было теперь полностью открыто. Образы, мелькавшие в этой туманной облачности, выражали самые противоречивые чувства.

– Тебя что-то тревожит, - ласково произнесла мадам, видя, как перемешались слова, мысли и чувства Фитхарна - страх, любовь, верность, подозрение, надежда, сомнения, боль.
– Что с тобой, мой друг?

– Предупреди своих людей!
– выпалил Фитхарн.
– Накажи им никому не доверять на чужой стороне! Даже если вам повезет, помните мое предостережение!

Он в последний раз заглянул ей в глаза и растворился во тьме.

8

Леди в золотом торквесе и ее дворецкий склонились над прилавком ювелира, в то время как свита серых и служанок сдерживала напор ярмарочной толпы.

– Вот, кажется, то, что надо, Клавдий, - проговорила дама.
– Не великовато оно для меня? Не слишком вульгарно, как, на твой вкус?

Старик в сером торквесе окинул брезгливым взглядом янтарную брошку, которую подмастерье ювелира поднес им на бархатной подушечке.

– В нем жуки!
– скривился он.

– Так ведь в том и ценность!
– воскликнул ювелир.
– Попались прямо во время спаривания сотни миллионов лет назад! Два насекомых, самец и самка, навечно слились в брачном объятии внутри этой геммы! Ну разве не трогательно, миледи?

Та покосилась на дворецкого.

– До слез... Ты не находишь, mon vieux? [старина (франц.)]

– Этот янтарь дошел до нас из глубины веков, его подобрали на диком берегу Черного озера!
– рассыпался в похвалах своему изделию ювелир.
– Мы, фирвулаги, не смеем собирать янтарь. Мы покупаем его...
– он выдержал эффектную паузу, - у ревунов!

– Тана, помилуй нас!
– в ужасе прошептала золотая леди.
– Так вы и впрямь торгуете с дикарями? Скажи мне, добрый ювелир... что, на ревунов в самом деле так страшно смотреть, как гласит молва?

– Довольно лицезреть одного...
– торжественно заверил ее ремесленник, - чтобы навек лишиться ума!

– Так я и думала!
– леди насмешливо посмотрела на своего седовласого слугу.

– Говорят, в этом году ревуны осмелились явиться на юг!
– рискнул вставить свое слово подмастерье.
– Чувствуете, как кругом неспокойно?

Леди в тревоге замахала руками.

Предводитель ее свиты, детина с лицом цвета дубленой кожи, угрожающе схватился за рукоять меча.

– Эй ты, чучело, не смей пугать мою благородную хозяйку!

– Но Галучол правду говорит, мой храбрый капитан, - поспешно заметил ювелир.
– Вы не думайте, настоящие фирвулаги сами не меньше озабочены. Одной Тэ ведомо, что на уме у лесных бесов. Но уж мы будем начеку, чтобы они не затесались в наши ряды во время Великой Битвы.