Золотой торквес (Изгнанники в плиоцен - 2)

Все молчали. Уве вытряхнул пепел из трубки в пустую тарелку.

– Как бы Мериалена не заметила. Она приходит в бешенство, когда видит меня с трубкой. Но уж напоследок...

– Простого, я думаю, - рассмеялся Герт.

Послышался скрип отодвигаемых стульев. Все вставали, потягивались. Каваи собрался назад в деревню, остальные устраивались на ночь в спальных мешках на полу.

Японец уже подошел к двери, но тут рука Амери легла ему на плечо.

– Одна просьба, друг мой!

– Все исполню, Амери-сан!

Монахиня взяла на руки свою любимицу-дикарку.

– Пристрой ее в хорошие руки, а?

Японец торжественно кивнул и спрятал животное за пазухой.

– Не сомневайся, она будет в целости и сохранности до твоего возвращения в Скрытые Ручьи. А ты непременно вернешься. Я дал обет мученикам Нагасаки.

– Чокнутый буддист!
– проворчала монахиня, выталкивая его за дверь.

6

– Они требуют высказать мое мнение о тебе, - начала Бреда.

– И что же?
– как всегда, вслух откликнулась Элизабет.

– Хочешь не хочешь, твоя судьба пересекается с их будущностью на Земле. Давным-давно я напророчила, что два дорогих моему сердцу народа-тану и фирвулаги - будут едины и активны. Было мне такое видение еще до того, как мы явились в эту галактику, на планету Многоцветная Земля. И предначертание свершится, хотя не знаю, как и когда... Хотелось бы надеяться, что мы станем с тобой друзьями, Элизабет. Я понимаю твое нежелание вмешиваться в наши дела, но не могу считать тебя инородным телом. Ты - часть структуры! Равно как и все остальные - твои спутники по Зеленой Группе, которые столь сильно повлияли на тану и фирвулагов, и даже те несчастные, что затерялись в северных пустынях. Я четко вижу, как линии ваших судеб сталкиваются во время Великой Битвы. А тебе во всем этом отведена главная роль... Но если не в качестве прародительницы новой расы - то кого?..

– Бреда, я не позволю себя использовать.
– В голосе Элизабет звучала стальная решимость, хотя мозг ее был защищен прочными барьерами.

– Тогда сама выбирай, каким образом ты нам поможешь. Только знай, что этого не избежать ни тебе, ни твоим близким друзьям из племени людей.

– Какое бы суждение ты ни вынесла, оно не удовлетворит полностью ни одну из группировок. Верховный Властитель тану грезит новой династией, а потомство Нантусвель не успокоится, пока не сживет меня со свету. Что до моих друзей... кажется, они, в отличие от меня, уже нашли свою судьбу... По справедливости, я тоже имею право распорядиться своей и вовсе не обязана быть пешкой в твоих играх! Дай мне свободу, помоги уйти отсюда невредимой, если таким будет мой выбор.
– "А он будет именно таким. Хочу парить над миром в блаженном одиночестве и покое".

– Но как же наши планы?! Судьба - я ее вижу! Коль скоро не твои гены повлияют на нас, значит, должен быть какой-то иной фактор. О сестра по уму, помоги мне сфокусировать мое расплывчатое видение!

– Ясновидение в мое время не считалось метафункцией. Это просто стихийный дар. Непредсказуемый, опасный... И всякая попытка управлять будущими событиями, явившимися как знак судьбы, более чем тщетна. Уйду я или останусь, твои видения все равно преходящи. Так что отпусти меня, Бреда.

Казалось, Бреда не слышала Элизабет. Они сидели вместе в комнате без стен и дверей, в атмосфере, призванной удовлетворить повышенные потребности гуманоидных легких в кислороде. Тем не менее Бреда вдруг стала задыхаться, черты ее исказились, а в распахнутом настежь мозгу вибрировали и вращались лица - человеческие, тану, фирвулагов, ревунов. Их непоследовательный, беспорядочный, бездумный калейдоскоп группировался вокруг образа Элизабет.

– Духовный союз!
– вскричала Бреда.
– Не гены, а умственное единство.

Во взгляде Супруги Корабля засветилась такая радужная надежда, что Элизабет не могла не улыбнуться.

– Что?.. Что ты сказала, Бреда?

– Да! Вот она, твоя роль! Я не знаю, когда мой народ воссоединится с местным разумом, но это произойдет! И кто-то должен упорядочить этот процесс, с тем чтобы мы вышли на уровень метафизического Единства Галактического Содружества - Единства, способного сплотить разъединенные интеллектуальные энергии в органически активное целое. Ты научишь меня вот твое предназначение! Там, в Содружестве, ты приобщала к Единству детей. Это был труд всей твоей жизни - ты сама так говорила. У вас незрелым метафизическим умам не позволялось блуждать, где им вздумается, по собственному выбору. Их учили, просвещали. Покажи мне - как. Подготовь меня. А потом... если пожелаешь, я помогу тебе... покинуть нас.

– Бреда, ты сама не знаешь о чем просишь!

– Знаю! Наконец-то я нашла изящное, логичное решение! Теперь я знаю, чего не хватает моим ненаглядным питомцам. Взгляни на них во всей их разобщенности!.. Бедные фирвулаги - активные, но слабые, ограниченные, растрачивающие свою психическую энергию на недоступные, ничтожные цели. Их сородичи ревуны - неприкаянные, уродливые, отчаявшиеся... Да и тану едва ли будут сильно отличаться от них, когда в свою очередь достигнут настоящей метаактивности и освободятся от своих торквесов! Человеческая раса третьего тысячелетия тоже могла бы погибнуть, если б мудрые умы не направляли ее, не удерживали от крайностей. Помоги же и нам - мне и моему народу. Когда они будут едины, я сочту свою миссию выполненной.

– Ты предвидишь... такой исход?
– с сомнением спросила Элизабет.

Бреда тоже заколебалась. У нее из груди снова вырывалось натужное, болезненное дыхание.

– Я всегда была для них наставницей... Даже в те времена, когда они не сознавали этого. Откуда к ним придет Единство, как не от меня? И у кого мне учиться, как не у тебя?

– А ты представляешь, какие трудности тебя ожидают? Мало того, что ум твой чужд моему пониманию, ты к тому же психически зрелая личность, на протяжении тысячелетий не расстававшаяся с торквесом. Я работала только с человеческими умами, причем с неразвитыми, подвижными, гибкими. Обучение происходило для них почти безболезненно. Данный процесс я бы сравнила с восприятием языка детским сознанием. От ребенка он не требует больших усилий. Когда же взрослый начинает учить новый язык, для него это порой мучительно. А выведение латентных метафункций на уровень оптимальной активности - задача гораздо более трудоемкая. Сперва надо приобрести активность, затем соответствующим образом ее направить, и только тогда можно будет перейти к усвоению навыков высшего класса. Пойми, ты обречешь себя на неизбежные страдания.

– Я выдержу.

– Даже если выдержишь без ущерба для своего здоровья, то ведь нет никакой гарантии, что ты достигнешь настоящей, направленной активности. Если на каком-либо из трех этапов силы тебе изменят, ты почти наверняка умрешь. И что тогда будет с твоим народом?

– Не умру.

– Допустим. Но есть и чисто технические сложности. К примеру, страдания, о которых я упомянула. В твоей комнате без дверей трудно найти достаточно интенсивный источник боли.

– Боли? Значит, духовное обогащение дается не иначе как через боль?

– Ну, есть и другие способы, но болевой - самый надежный. В моем мире латентные достигали активности, преодолевая психические барьеры путем сублимации, стремления к космическому Единству. Но мне подобные подходы неизвестны. Мои знания уходят корнями в дописьменную культуру человеческой эры. Первобытные люди более поздних периодов эволюции на Земле отдавали себе отчет в том, что боль, перенесенная стойко, с достоинством, играет роль психического катализатора, сообщающего разуму ранее недоступную мудрость. То же самое можно сказать и об индивидуальном спектре метафункций.

Перед мысленным взором Бреды открылась целая панорама первобытных метаносителей. Элизабет показала ей монахов и монахинь, пророков, йогов, шаманов, воинов, святых и вождей, целителей-аборигенов и ясновидящих из самых диких уголков Земли и самых разных эпох, до Вторжения и Галактического Содружества. Все они обрекли себя на муки во имя веры в стремлении выйти из них очищенными, обновленными.

– На соответствующем уровне развития технологий, - продолжала Элизабет, - творческое использование страданий было в основном утрачено. Высокоразвитые цивилизации упорно искореняют боль, как физическую, так и нравственную. После Вторжения наша интеллигенция вообще перестала придавать ей какую-либо ценность, полностью отринув учение ранних философов, данные антропологических исследований, саму эволюцию психологии.