Золотой век
Шрифт:
Зараз, не переводя духа, проговорив эти слова, бригадир Рылеев махнул рукою Мишке Жгуту, чтобы оставил его.
Сыщик, отвесив своему начальнику поклон, вышел.
И с его уходом бригадир Рылеев опять погрузился в размышление: как ему разыскать Серебрякова живым или мертвым.
V
Петербургский обер-полицмейстер бригадир Рылеев был в отчаянии.
Серебряков все не находился, несмотря на самые тщательные розыски.
Императрица уже не раз спрашивала Рылеева про Серебрякова и строго выговаривала ему
— Это, наконец, из рук вон, господин бригадир, ты дал мне слово разыскать Серебрякова в три-четыре дня, и вот уже прошло более недели, а о нем ни слуху ни духу!.. — нахмурив брови, говорила императрица обер-полицмейстеру. — Или ты, бригадир, стал стареть, или твои сыщики никуда не годны!
— Всемилостивейше простите, ваше величество, за медленность! — и Рылеев, несмотря на свою тучность, изогнулся в дугу.
— Это уж я не раз слышала… Повторяю, капитан Серебряков должен быть разыскан!
— Только имею смелость доложить вашему величеству…
— Что такое?
— Может, капитана Серебрякова и в живых нет, ваше величество.
— Живым или мертвым окажется он, а все же ты должен напасть на его след, понимаешь, господин бригадир, должен напасть на его след, — возвышая голос, строго проговорила императрица.
— Если для сего потребуется моя жизнь, всемилостивейшая государыня, то я с радостью ее отдам.
— Ты говоришь глупости, господин бригадир, в своей жизни ты не волен — она принадлежит Богу! Судьба Серебрякова, этого несчастного офицера, меня интересует и желаю узнать, что с ним случилось… Поэтому и говорю: не медли розыском.
— Я и то, ваше величество…
— Обещай сыщикам большую награду.
— Награда им объявлена, ваше величество!
— Одним словом, делай и поступай, как хочешь, но чтобы Серебряков был разыскан… Это мое непременное условие.
— Слушаю, ваше величество!
— «Погиб, пропал… со службы долой! А я, глупец, мечтал о повышении. Кажись бы, в ножки тому поклонился, половину бы состояния отдал, только бы живым или мертвым достать того офицеришку. И куда его черт унес!? Почти весь Петербург обшарил, не обыскав ни одного угла не оставил, по всем дорогам гонцы посланы с приметами этого проклятого офицеришки… О Господи, сколько из-за него хлопот, сколько бед и неприятностей!.. И не знаю, и не ведаю, когда эти хлопоты, эти беды стрясу я со своих плеч!.. И хороши у меня помощники-дельцы!.. Пьянствовать да взятки брать куда горазды, а на дело — их нет. Если сыщики не разыщут скоро Серебрякова, то я их вон из Питера повыгоню… А, впрочем, и они не виноваты, где разыщешь офицера, коль его нигде нет! Уж на что Мишка Жгут деляга, и тот спасовал!..»
Таким размышлениям предавался начальник полиции, быстрыми шагами расхаживая по своей канцелярии.
Он не слыхал и не заметил, как в канцелярию вошел пристав Засыпкин.
Этот пристав пользовался некоторым расположением Рылеева.
— Смею доложить вашему превосходительству, — робко промолвил Засыпкин, увидя своего начальника расстроенным и сердито бегающим по канцелярии.
— А!.. Что?.. Что ты лезешь, я тебя спрашиваю, что ты лезешь?.. Что тебе надобно? —
с гневом крикнул Рылеев.— Беру смелость доложить вашему превосходительству…
— Ну что ты мямлишь, ты не полицейский офицер, а просто присыпка, засыпка какая-то!.. Ну, что тебе нужно?..
— Смею до… доложить ва… ва… вашему превосходительству… относительно тела…
Пристав Засыпкин поперхнулся и недоговорил, он никогда не видал своего начальника таким встревоженным и сердитым.
— Да ты рехнулся, что ли, Засыпкин!.. Про какое еще тело рассказываешь?..
— Про… про мертвое…
— Ну, не мямли!..
— Мертвое тело из… Невы вытащили, ваше превосходительство!
— Да что же ты удивить меня, что ли, этим хочешь?.. Ишь про какое важное событие вздумал рассказывать!.. Если бы ты сказал, что из реки вытащили гвардейского офицера какого-нибудь, ну, это дело другое, а то вытащили, чай, какого-нибудь мужичонку-пропойцу, который спьяну в реку угодил!..
— Никак нет, ваше превосходительство, не мужичонку вытащили…
— А кого же, кого?
— Какого-то неведомого офицера и, судя по амуниции, на нем надетой…
— Ну… ну!..
— Походит на гвардейца, ваше превосходительство!..
— Как… как ты, Засыпкин, сказал?.. Из Невы вытащили офицера в гвардейском мундире… ведь так ты сказал?.. Ну, что же ты молчишь, чурбан ты этакий, пигалица глупая… говори, говори!.. — в страшном волнении кричал бригадир Рылеев, тряся своей могучей рукой за шиворот тщедушного Засыпкина.
Тот бледнел и краснел, хотел отвечать начальнику, но язык ему не повиновался, и из его рта вылетали какие-то странные звуки.
— Да что же ты, разбойник, рычишь, что не говоришь?
— Не… не могу… ва… ваше превосходительство!.. Не… не… трясите…
— Ну, сказывай! — уже более спокойным голосом проговорил начальник полиции, выпуская полузадушенного пристава.
— Фу!.. Вот так тряхнули, и посейчас очнуться не могу.
— Ох, Засыпка, говори, не то…
— Сейчас, сейчас, ваше превосходительство, только передохну…
— Кого вытащили из реки?
— Офицера, ваше превосходительство, в поношенном гвардейском мундире…
— Каков он?
— Мундир?.. Смею доложить, поношенный.
— Дубина!.. Не про мундир тебя спрашиваю, каков собой офицер? Понял?
— Так точно-с, понял, ваше превосходительство!
— Присыпка, Засыпка!.. Да ты тиран, ты меня тиранишь!..
— Никак нет, ваше превосходительство!
— Тиранишь, говорю!..
— Помилуйте, ваше превосходительство, смею ли я?..
— А если не тиранишь, то толком рассказывай.
— Слушаю, ваше превосходительство!
— Ну, когда вытащили офицера?
— Нынче утром, ваше превосходительство!..
— Кто?..
— Рыбники, неводом… этот офицер, ваше превосходительство, похож на того, которого мы разыскиваем по приказу государыни императрицы..
— Ты правду говоришь, Засыпкин?
— Помилуйте, смею ли я врать пред вашим превосходительством?
— О, если бы так было!..
— Так точно, ваше превосходительство!..
— Что «так точно»?
— А про что вы изволите говорить, ваше превосходительство!..