Золотой век

Едва только Потемкин и Ольга вошли в гостиную, как двери за ними плотно затворились.

— Что это значит, князь? — как бы с испугом спросила Ольга у влюбленного в нее Потемкина.

— А это означает, чтобы никто не помешал нашей беседе с вами, моя прелестная гостья.

— Но меня, ваша светлость, может хватиться муж!

— Не беспокойтесь, он весь погружен в карточную игру, да если бы и хватился, то здесь едва ли он нас найдет… У дверей гостиной стоит мой камердинер, он мне предан и никого сюда не впустит.

— Даже моего мужа?

— А его тем более.

— О, князь, вы не знаете моего мужа, он слишком ревнив.

— Еще бы не ревновать такую чудную красавицу, как вы! Но вы не бойтесь его ревности, ваш муж ничего не посмеет сделать неприятное вам.

— Повторяю, ваша светлость, он страшно зол и мстителен.

— А я тоже вам повторяю, что я с вами и бояться нам никого не следует.

— Как же, ваша светлость, мне не бояться мужа, у него есть на меня права.

— Стоит вам, моя чародейка, сказать одно слово, и ваш муж потеряет над вами все свои права, — тихо проговорил сладострастный князь, не спуская своего влюбленного взгляда с красавицы Ольги.

— Я вас, князь, не понимаю…

— А понять меня нетрудно… Я отправлю вашего мужа куда-нибудь далеко, далеко…

— Вы думаете, князь, вам это удастся?

Ольга едва могла скрыть свое негодование, ей хотелось уличить этого пресыщенного вельможу и жестоко отомстить и за себя, и за горячо любимого ею мужа.

— Если вы хотите, прелестная Ольга, то завтра же не будет с вами вашего мужа.

— Что же с ним вы сделаете, князь?

— За него не бойтесь; его только отделят от вас, увезут… и тогда вы будете свободны.

— Я и теперь свободна, ваша светлость.

— Ну, не совсем, при вас муж, которого вы хоть и не любите, но все же он ваш муж… и вот, если вы, моя чародейка, пожелаете, то от вас уберут нелюбимого вами человека.

— О, князь, об этом надо подумать.

— Что думать… прелестная Ольга, будьте ко мне поснисходительнее… уделите мне в вашем сердце уголок… Сделайте меня счастливым… на всю жизнь..

— А разве вы, князь, несчастливы?

— О, да, без вашей любви я несчастный человек… Ольга, я опять на коленях буду вымаливать у вас любви!..

Князь Потемкин, сжигаемый страстью, опустился на колени перед сидевшей на низком диване Ольгой.

Вдруг зашевелилась портьера и поднялась и вошел Серебряков; он сговорился со своей женой и спрятался за портьеру в уединенной гостиной.

Туда Ольга привела Потемкина.

Когда на балу князь Потемкин подал руку Ольге, она нарочно направилась с ним к той гостиной; Ольга с мужем во время бала заранее осмотрели эту гостиную.

Потемкин и не подозревал, что там ему устроили ловушку.

Он ждал того «счастливого» часа, когда ему можно будет уединиться с красавицей; он у дверей гостиной поставил своего камердинера, который хорошо знал, что ему надо делать, если бы кто подошел к гостиной; он никого бы туда не пустил.

Неожиданным появлением из-за портьеры Серебрякова Потемкин был удивлен, поражен.

— Ага, я попал в ловушку, вы были здесь, — придя несколько в себя, сердито проговорил Григорий Александрович, быстро вставая с колен.

— Да, ваша светлость, я был здесь, слышал, как вы выпрашивали у моей Ольги любовь, видел, как вы, унижая себя, свое достоинство, ползали на коленях перед ней… Я все это видел, ваша светлость, — желчным голосом проговорил Серебряков.

— А, понимаю… вы, вы были сообщницей мужа, вы нарочно привели меня в эту гостиную; как я не догадался раньше, что вы лукавите со мною… Вам надо было меня поймать… чтобы взять с меня деньги — и вы, сударыня, этого достигли, — раздражительно крикнул Потемкин, обращаясь к Ольге.

— Князь, вы заблуждаетесь, мне и моему мужу не деньги нужны. Нам нужно отплатить вам, отомстить, — тихо ответила молодая женщина.

— Мне отомстить, за что же? Я, кажется, вам не сделал ничего дурного..

— Не ей, князь, а мне вы учинили большое злодеяние; вы сделали меня несчастным, вы продали меня в неволю, и я стал рабом… Благодаря вам из офицерского мундира я очутился в куртке невольника… Вам и этого было мало… вы приказали меня живого похоронить… и меня похоронили, вычеркнули из списка живых… Вы отняли у меня имя, положение и отняли невесту и теперь еще вздумали отнять жену. Но это вам не удастся, ваша светлость, — громко проговорил Серебряков, едва владея собой от гнева и волненця.

— Скажите, ваш муж сумасшедший? Я только сегодня его увидел… а он приписывает мне столько злодеяний, которые будто ему причинил? — уже совершенно спокойно обратился князь Потемкин к молодой женщине.

— Вы, ваша светлость, меня не узнали? Я ведь ваш старый знакомый… — насмешливо ответил ему Серебряков.

— Неправда, сегодня увидал вас в первый раз и никогда знаком с вами не был.

— А вы, князь, попристальнее на меня взгляните… Или десять лет так меня изменили, что и узнать нельзя.

— Кто же, кто вы?

— Все не узнаете, князь? Делать нечего, придется сказать… Я — Сергей Серебряков…

— Как? Как вы сказали?

— Серебряков я…

— Как… вы… живы?

Удивлению князя Потемкина не было предела, — он никак и воображать не мог, что офицер гвардии Серебряков, его соперник «похороненный», то есть отпетый и зарытый в могилу, воскреснет из мертвых и мстителем-обличителем явится перед ним.

— Как видите, ваша светлость… жив…

— Мне сказали, что вас нет в живых…

— Кто же это, князь, вам сказал? Видно, Волков, которого вы подкупили, чтобы меня убить… Я помешал вам, помешал вашей любви к княжне. Я, слабый, ничтожный человек, был вам, всесильному, могущественному вельможе, опасен… Я любил княжну Наталью Платоновну; вы тоже ее любили, князь, только по-своему… Княжна предпочла меня… и вы, озлобленный, решили стереть меня с лица земли… И вы этого достигли, ваша светлость, я теперь ничто… вы меня всего лишили и хотели отнять у меня последнее, дорогое, милое — мою жену…