Золотой запас

И думаю я о Сахаре,

Тогда цветущей, плодородной,

Могучей, тучной, полноводной

Соседке шельфов ледниковых.

А если вновь

Многовековый

Придет период ледниковый?

Чтоб с мира сбить его оковы,

Я думаю, сплотить удастся

Со всей энергией всю массу

Сил человеческих...

А ныне.

Отнюдь не дожидаясь новых

Периодов ледниковых,

Пора бы оросить пустыни

Водой живою, а не кровью, замешенной

на керосине

ФАНТОМАС

Ветер

Где-то там за горизонтом,

И никто нс знает толком где,

Только тычут пальцем:

— Это вон там.

Где-то тут на рыхлой борозде,

Здесь, в смерчах, рожденных вечной пылью.

Двусторонних встречных автотрасс.

Ветер, птицам вывихнувший крылья.

Ветер — автомат и фантомас —

Провода качает монотонно

И гудит и зло и тяжело:

«Знаете, ни у Лафонтена,

Ни в каком-нибудь Фонтенебло,

Ни у фон Тотлебена,— алло! —

Не было во время оно

Никакого телефона,

Л к чему все это привело!»

ЗА ЯЗЫЧЕСКИМ БУГРОМ

За языческим бугром

Что-то ищут два солдата.

То привстанут, то прилягут...

И стойку вытянулись «смирно

Здравия желаем!

И им:

Что вы ищете, ребята?

Ягод!
–

Мирно ищут ягод.

Да находят маловато.

Подевались все куда-то.

Их все меньше с года на год

За языческим бугром.

«$а которым так эфирно.

Эфемерно, но пунктирно

Зыблется аэродром!

ПОДЗЕМЕЛЬЕ

В земле

Таилось подземелье.

Но от него подземный ход

Вел в мир,

Где к трезвости и к хмелю

Царит совсем иной подход.

Змеилось в небо подземелье!

СРОКИ жизни

Люди

Будут жить по полтораста,

А быть может, и по двести-триста лет.

Но не вырастет такая каста,

Для которой вовсе смерти нет —

Полтысячелетия, и баста!

А быть может, это тоже бред —

Ограничиться пятисотлетьем?

Ну, посмотрим.

По вопросам этим

Создан будет

Всеземной

Совет.

ПОЛЯ У ДОРОГИ

Поезд

Мчался и мчался,

Так что вовсе не виделось даже,

Чей пейзаж отличался

От какого иного пейзажа.

Пастухи

И пастушки

Читали журналы и книжки,

И в любой деревушке

В астронавтов играли мальчишки.

Через

Радужный воздух

Привлекал удивленных пилотов

.'Залетевших в наш мир звездолетов

Небосвод в кинозвездах.

И в гостиничном холле

Гостили певцы, напевая,

И ржала в чистом ноле

Лошадка живая.

Это все

Выло летом,

В конце его самом (я точен!),

Но когда-то мечтал я об этом

Как о будущем, близком не очень.

***

Когда

Под тяжестью сосульчатого льда

Над миром провисают провода,

Смотри:

За ноябрями декабри

И вслед за декабрями январи —

Одни суются в печь на калачи.

Другие, старые бородачи.

Садятся с внуками за буквари,

А третьи, сущие богатыри,

Румяные от собственной зари.

Копаются в гаражах дотемна.

Чтоб фары воссияли как луна.

А многих путеводная звезда

Влечет на самолеты, в поезда —

Стремятся разлететься кто куда,

Как будто им Вселенная тесна...

Вот так всегда

И настает

Весна!

ЗЛАТОУСТ

Скорбные переживания —

Ох, грехов своих не счесть! — людьми

Так похожи на нерешибанья

Обухов плетьми.

Но в своих уныньях и хворобах

Разберись и сам себе ответь.

На кого походишь ты: на обух

Или больше все-таки на плеть?

Или ни на то, ни на другое,

А летишь, сомнения гоня.

Бубенцом под потною дугою

Будто бы крылатого коня!

И не чуя и не ощущая

Ни оглобель, ни вожжей, ни узд,

Ты звенишь, врачуя и вещая,

О, неукротимый златоуст!

РАЗГОВОР ПО-ЛЮДСКИ

Шелестишь, как листва.

Чуть звенишь, как теченье реки,

И кипишь, как цимлянское, выбив фабричную пробку,

И шипишь, как котел, где густейшую варят похлебку.

И свистишь, как свисток под бессонными сводами рынка.

Вдруг учуявший нож в пятерне хулиганской руки,

И хрустишь, как снежинка под тяжким напором ботинка...

Но когда же начнешь ты со мной говорить

по-людски,

О, бездонная ночь моего беспокойного мира?

ОГЛЯНУВШИСЬ НАЗАД

— Хватит

Перья кусать! —

Молвит Время, летя:

— Поспеши записать, хоть вчерне набросать

Все, что помнишь, грустя, полстолетье спустя,

Оглянувшись назад!»

Онасенья грозят:

«Все ли сможешь связать

Во единый отчет?»

Да, ты должен дерзать!

Все ты должен сказать на столетье вперед,

Оглянувшись назад

На Семнадцатый год!

СЧИТАЙТЕ: ЭТО — Я!

Я виноват,

Что душ не потрясал!

И сколько бы стихов ни написал,

Я виноват, что не солоноват

Весь мир от слез, разбрызганных в былом

Чувствительностью!

Да, я виноват,

Что стих мой не настолько суховат,

Чтоб затрещать, как истый бурелом,

Под всем котлом бурнокипящих слез,

И из колодца этих слез бадья

Мной поднята, но их не выпил я.

Их пить? Совсем не так борюсь со злом!

И не моя в юдоли слез ладья

Идет ко дну. Нет, выплывет авось.

Чтоб с ней побольше гибнущих спаслось.

Ах, сколько туч над нами пронеслось,