Золотые мятежники

Взгляд Улии упал на живую версию ее кулона, все еще зажатую в длинных пальцах Колетты. Она была молода для цветка — всего тридцать девять лет, — но Улия доказала свою преданность за очень короткое время.

— Паралич, — наконец сказала Улия.

— Да, но только позорное клеймо. — Колетта дотронулась кончиком пальца до красного стержня, выходящего из центра цветка. — Лепестки на самом деле являются противоядием от этого природного обездвиживающего средства. Большинство даже не подозревают о существовании этих свойств, поскольку употребление или заваривание цветка нейтрализует негативный эффект. — Она опустила руку и шагнула к стоящей на коленях девушке. Колетта протянула ту же руку и подняла лицо Улии вверх, чтобы встретиться с ней взглядом. — Запомни это, Улия. Одна вещь может как дать, так и отнять.

— Если я лишусь твоей благосклонности, то для такой жалкой особы, как я, будет слишком большой честью умереть от зелья, изготовленного твоими руками, Колетта'Рю.

Уголки ее рта дернулись вверх в ближайшей имитации улыбки, которую Колетта когда-либо могла подарить.

— Да, милая Улия, ты никогда не предашь меня.

— Никогда. — Улия медленно, благоговейно, с легким запахом страха в своей магии, поднесла руку Колетты ко рту и поцеловала костяшки пальцев.

— Сейчас. — Колетта отдернула руку, подтверждая свое превосходство. — Отведи меня одеться к ужину.

— Моя королева, Ивеун'Доно… занят.

— Я понимаю. — Девушка была достаточно молода, чтобы недооценивать ее. В какой-то степени это было забавно. — Я бы хотела навестить его, пока он не закончил.

— Как пожелаешь. — Улия встала и склонила голову, когда Колетта прошла мимо. Она выждала три вдоха, прежде чем зашагать следом.

В саду Колетты было два входа — один в ее личные покои, другой — в покои Ивеуна. Ей редко приходилось пересекать последний. За исключением ужина, ее партнер обычно приходил к ней.

Ее собственная часть Поместья Рок была меньше, но не менее роскошной, чем все остальные. Красные лакированные балки пересекали черный потолок, каждая четвертая балка обрамляла два столба на беленых стенах. Все было просто, поразительно и напоминало о ее любимой ядовитой флоре.

В конце коридора находилась ее главная гостиная. Шестиугольная форма, каждая стена имела дверь, идеально расположенную по центру и выложенную рубиновой мозаикой. Прямо напротив двери находилась ее спальня, а прямо по спирали — проходы в купальню, вторую лабораторию, библиотеку и гардеробную. Маленьким бутонам, служившим ее личными горничными, разрешалось входить только в последнюю.

— У тебя есть предпочтения на этот вечер, Рю? — спросила Улия, когда Колетта уселась на пуфик из кожи цвета оксфордской крови в центре комнаты.

— Нет. — Всю жизнь мир шептал о ее недостатках, Какой из нее получился ужасный Дракон. Колетта не заботилась о моде и во многих случаях предпочитала функцию внешнему виду. Она ценила изысканные вещи, но только в той мере, в какой они имели смысл. Но игнорирование мелочей не загромождало ее разум, позволяя посвятить всю свою энергию единственной цели — господству. В этом смысле она была одним из величайших образцов своего вида. Если бы только остальные жители Новы знали об этом.

— Как насчет лаванды? — спросила Улия у нее за спиной. — Она подчеркивает оттенки вина в твоей коже.

Колетта улыбнулась, широко и лукаво, при этих словах. Она редко показывала свои узкие зубы и гнилые десны, испорченные годами отравления ради иммунитета, ради силы. Но мысли о грандиозном представлении на острове Руана и о Петре, содрогающейся на полу в Поместье Рок, не позволяли ей сдерживать удовольствие.

К моменту приближения шагов Улии лицо Колетты было пустым и спокойным, как дневной свет: эмоции запрятаны внутрь, лицо пассивно, глаза тверды — вот как надо встречать мир.

Улия представила простое платье без рукавов, накинутые на плечи Колетты и разделенные на полоски у бедер. При ходьбе они танцевали и вихрились вокруг ее ног. Шелковистый материал, расшитый драгоценными камнями, выдавал его изысканность, но в остальном он был прост. Оно подчеркивало ее тонкую фигуру и мягкую, вязкую кожу, прилегающую к костям.

Скромная. Хрупкая. Нежная.

Три прилагательных, которым Драконы не хотели соответствовать. Мир шептал ей об этом, даже когда она подмешивала смерть в напитки и еду, а также между ребер.

— Мне не нужно, чтобы ты сопровождала меня в столовую этим вечером, Улия, — сказала Колетта, когда они возвращались через ее сад.

— Как пожелаешь. — Девушка отвесила легкий поклон. Колетта ценила ее беспрекословное послушание, даже когда она нарушала форму. Подобные действия удерживали Улию рядом. Знала девушка об этом или нет, но они поддерживали в ней жизнь.

— Однако я бы попросила тебя проследить за тем, чтобы было налито вино. — Она почувствовала, как уголки ее рта снова дернулись в едва заметной улыбке. Но позволить одному и тому же человеку увидеть ее улыбку более одного раза за неделю — за один день, не меньше, — было уже слишком. — Иди в подвалы. Там должно быть вино нового урожая с винодельни здесь, на Лисипе.

— Да, миледи.

Колетта кивнула девушке в знак согласия и направилась в противоположную сторону.

Залы Ивеуна были захламлены по сравнению с ее залами. Железные конструкции, напоминающие размашистые крылья планера Всадника, возвышались над ней, и широкие концентрические круги металлических кружев тянулись вниз. Дальше находилось то, что Колетта назвала комнатой с парусиновым навесом, — крыша из полустекла, похожая на надутый парус озерной лодки. Стены были украшены, а пол сверкал полировкой.

Колетта не обращала внимания на все это.

Она прислушивалась, но не было слышно ни души. Даже магический слух не смог бы обнаружить ни единого звука. Ивеун, скорее всего, отослал всех Драконов, как высоких, так и низких.

Подойдя к его покоям, Колетта надавила на стену. Она ничем не отличалась от остальных, деревянные панели были почти безупречны. Почти безупречно. Небольшой паз выдавал узкую дверь, которая распахнулась под ее настойчивым напором.

Задвинув дверь на место, Колетта оказалась в неосвещенном узком коридоре, который шел параллельно первому. В поместье было много тайн, и она постаралась узнать их все.

Колетта шла без света, проводя кончиками пальцев по стенам, и шла размеренным шагом. Она избегала попадания магии в глаза, так как ее можно было почувствовать — или, что еще хуже, учуять. Темнота замедляла ее шаги, не позволяя спешить, что могло бы выдать ее.

Однако, похоже, можно было сделать некоторые поблажки для шума.

Ивеун, при всех его достоинствах, все еще оставался человеком и Драконом. Человек с желаниями и Дракон, стремящийся к господству. Когда эти две силы соединялись, результаты вряд ли были бесшумными.