Золотые пески Шейсары. Трилогия

Но он не пришел в себя. Напротив он окончательно одичал через несколько суток после воздействия. Это означало что ее флер либо чрезвычайно стабилен, либо…

Пока не запуталась в собственных размышлениях, Арлин начала внимательно осматривать тело, новым зрением ища собственные следы. Флер имел розоватый оттенок, и она наверняка легко нашла бы его среди зелени. Главное было смотреть внимательно.

Однако как бы долго она ни глядела на тело, на нем не находилось ничего напоминающего то, что она искала.

Зато фея вдруг нашла кое-что другое. Что-то очень-очень странное.

Едва ее глаза привыкли к многочисленным ранениям, нанесенным скальпелями местных профессоров, она стала замечать странные проколы, которые должны были быть очень старыми. Судя по всему, их сделали еще тогда, когда тролль был жив, потому что в некоторых местах раны успели зажить и зарубцеваться.

Что-то царапнуло цепкую память Арлин, отчаянно предупреждая. Ладони похолодели от какой-то догадки, которая никак не могла сформироваться в голове.

– Думай, Арлин, думай, ты же не глупая, – пробормотала она себе под нос, снова просматривая один и тот же рисунок заживших отметин, который так поразил ее, заставив почувствовать скользящий по спине липкий страх.

Маленькие круглые точки, превратившиеся в шрамы… Они должны были появиться от очень толстой иглы, только такой можно проколоть толстую кожу тролля.

Тонкие линии, сделанные словно для того, чтобы слегка снять плоть и положить под нее лекарство…

Линии и точки, сделанные по четкому алгоритму, выстраивающемуся в рисунок… Рисунок, который Арлин уже видела прежде!!!

– Точно такие же, как после скальпеля Кейлера, – вдруг пробубнила фея и отшатнулась назад.

У профессора анатомии Вечерней академии был собственный метод работы с трупами существ Разрыва. Когда-то он даже хвастался ей своими разработками и, не вдаваясь в подробности, нахваливал свой способ точечных проколов. Будто каждая точка на теле монстра может отвечать за что-то важное. И если ввести лекарство в несколько уколов точно по схеме, можно добиться совсем иного результата, чем предполагает само вводимое вещество.

И вот теперь она видела тот же рисунок из заживших проколов, как тот, который был на трупе в лаборатории профессора.

Вот только Кейлеру было запрещено проводить эксперименты на живых существах. В его распоряжение поступали лишь погибшие.

Арлин не могла поверить своей догадке. В горле пересохло, на миг стало трудно дышать. Она отшатнулась от прозрачного ящика с троллем, невольно пятясь к двери.

– Не может быть… не может быть… – шептала она тихо, сама еще не до конца понимая, в чем подозревает Кейлера.

Насколько знала фея, живых существ, которых держали в клетках в академии, можно было только лечить и пытаться найти способ снять их агрессию. Кроме того на некоторых видах студенты оттачивали способы магической защиты.

Арлин знала, что существовало очень много сторонников жестокого отношения с пленными троллями, василисками, горгонами и прочими. Теми, кому не повезло попасться живыми. Однако Рейнар не зря так много лет занимал высокие должности в Вечерней академии, а теперь и вовсе стал ректором. Благодаря ему в Вечерней академии было запрещено издеваться над выходцами из Атлантита.

Но тогда откуда этот рисунок?.. Ведь он совершенно точно был нанесен еще тогда, когда тролль был жив.

Ответ казался очевиден: Кейлер проводил незаконные опыты. Но зачем? Возможно ли что он некими экспериментальными препаратами пытался снять агрессию этой конкретной особи?

– Да, да, наверняка так и есть, – пробубнила фея, резко выдыхая и пытаясь стряхнуть невесть откуда взявшийся ужас.

Кончики пальцев похолодели.

– Все в порядке, Арлин, – проговорила она сама себе. – Ты зря себя накручиваешь.

Она поправила и так идеально гладкий подол, намереваясь спуститься на первый этаж, зайти в кабинет того самого профессора, который изучал тролля, и немного с ним поговорить. А уже потом со спокойной душой отправиться домой.

И хотя мысль о возможных темных экспериментах Кейлера ее теперь не покидала, она старалась ее не развивать.

Однако, стоило фее развернуться, чтобы выйти из лаборатории, как что-то прохладное и мокрое прижалось к ее лицу, свет в глазах тут же померк, а над ухом раздался тихий, с каждой секундой все более отдаляющийся голос:

– Ну-ну, милая, будь хорошей феей…

А затем она потеряла сознание.

Глава 14

Когда Арлин открыла глаза, вокруг царил полумрак. Ее сердце забилось быстро-быстро, фея дернулась, мгновенно вспомнив все, что произошло, но обнаружила, что ее руки прикованы за спиной.

Она резко повернула голову назад, стараясь осмотреться, и поняла, что сидит на стуле, к которому толстой веревкой привязаны ее запястья.

Страх ударил в виски, разливаясь по телу ядовитым жаром. Ладони вспотели.

– О, ты очнулась, милая, – проговорил кто-то на другой стороне помещения.

Арлин прищурилась, не понимая, почему так плохо видит.

– Что, не можешь разглядеть меня? – хмыкнул кто-то, и фея начала узнавать знакомые веселые нотки в голосе.

Кейлер… Это был Кейлер…

– Что происходит? – спросила Арлин через силу, не понимая, почему ее собственный голос такой хриплый, а во рту ужасно сухо.

– На тебя действует моя новая сыворотка, – счастливо отозвался мужчина, оказавшийся в пугающем белом халате.

А сама она… была в какой-то сорочке, напоминающей робы пациентов. Только ее сорочка была алой. Пугающе-алой.

– Почему, почему она… Что это на мне?.. – ахнула фея, неожиданно начиная впадать в панику только от одного вида этой ткани.

– Потому что на красном не видно крови, – пожал плечами Кейлер. – А тебе разве не интересно, что я тебе ввел? И что собираюсь делать дальше?..

– Ввел? Ты мне что-то ввел?

Мысли в голове шевелились тяжело и неповоротливо.

– Да, пока успокоительное, – улыбнулся мужчина и подошел ближе.