Золотые земли. Сокол и Ворон

– Тебе нужно бежать, Дара, в этом деле я тебе не помешаю, – пообещал Горяй. – Если надо, то даже помогу. Нужно тебе что-нибудь?

Стоило привыкнуть к тому, как легко и быстро чародей менялся, но каждый раз его поведение заставало врасплох. Дара глубоко вздохнула и расправила складки платья, приводя мысли в порядок.

– Я собрала вещи в дорогу и взяла некоторые драгоценности, но не знаю, когда получится их продать, а так у меня совсем нет денег.

Горяй кивнул. Рассеянно он запустил руку в подаренный князем сундук и взял горсть восточных сладостей.

– Могу помочь с золотом, – сказал он.

Дара тепло улыбнулась.

– Спасибо, – прошептала она. – Тебя не накажут?

– Как будто мне известно что-то, за что можно меня наказать. Что, девчонка с мельницы сбежала? – изобразил он удивление. – Так и знал, что нельзя ей доверять.

Горяй улыбнулся хитро и положил в рот сразу несколько кусочков лакомства.

– Почему ты остаёшься здесь? Если они убили твою семью, то зачем тебе служить им?

– Я служу князю, а он не стал бы лишать меня семьи, он знает, что значит терять любимых.

– Тогда кто это сделал? – нахмурилась Дара.

– Те же, кто следит, чтобы в белоснежных храмах было больше золота, чем в княжеских палатах.

– Я всё равно не понимаю, зачем оставаться.

– Мне больше некуда и незачем, – грустно произнёс он и вдруг скривился.

Дара насторожилась. Дыхание Горяя сбилось. Он попытался что-то сказать, но только сильнее захрипел и рухнул на пол, столкнул ларец. Сласти разноцветным ковром раскатились по полу.

– Горяй!

Она приобняла его за плечи, потянула наверх, на постель, но чародей упёрся руками в пол, закашлял рвано, громко, выплёвывая на деревянные доски кровь с кусочками лакомства.

– Горяй, что мне делать? Подскажи, – запричитала Дара. Она же была ведьмой, она должна была придумать, как излечить его.

– Я-а-ад…

– Подожди, я постараюсь.

Мысли смешались. От ужаса одеревенели руки и ноги. Дара опустилась на колени рядом с чародеем.

– Сейчас, потерпи.

Что она должна сделать?

Горяя начало рвать кровью, он посинел, захрипел натужно.

Она лесная ведьма. Её силы больше, чем в любом чародее. Она рождена в Великом лесу. Она уже справилась однажды, когда спасла Барсука.

Руки дрожали, как у пьяницы. Дара прикусила губу до крови, потянулась к окну. Нужна была сила, жизнь. Непослушными пальцами она переломила луч. Горяй скрутился от боли на полу в луже собственной крови. С трудом Дара удержала его, обмотала шею и грудь золотым светом.

Внутри щёлкнуло что-то, вспыхнуло с рёвом.

Нить истончилась, выскользнула из пальцев. Дара потянулась за ней, упустила. Снова попыталась поймать и снова не удержала.

Горяй кашлял, бился в судорогах. В глазах у Дары потемнело. Огонь ревел внутри, заглушал всё вокруг, и раз за разом она безуспешно пыталась ухватить плетение. Вслепую она шарила руками вокруг себя. Где же это тепло? Где же жизнь?

И вдруг поймала новую нить, та была крепкой, яркой. Такая спасёт Горяя, такой можно вытянуть из лап смерти. Дара улыбнулась, потянула сильнее.

Женский голос вскрикнул и резко оборвался.

Дара подскочила от испуга, дёрнула нить и вдруг выронила, развернулась. Позади стояла Добрава. На груди её расплывалось красное пятно. Нить, что тянулась от её сердца, медленно тухла.

Другой конец Дара держала в своих руках.

– Нет…

Исчез золотой свет, и Добрава упала, ударилась головой прямо об железный угол сундука, обмякла, затихла. И больше не пошевелилась.

Дара прижала ладонь ко рту, сдерживая крик. Она… Она…

В одно короткое неуловимое мгновение Добрава стала совсем пустая, серая. Ни огонька, ни искры.

Кровь растекалась по полу. Судорожный всхлип сорвался с губ.

«Нельзя, нельзя теперь рыдать».

Дара обернулась к Горяю. Лицо его посинело. Весь он был измазан в крови и рвоте, лежал на полу, уткнувшись носом в доски, и тело его било мелкой дрожью. Он был ещё жив. Его ещё можно было спасти.

Даре пришлось собрать всю волю, чтобы вновь ухватить луч. Этот был слабее предыдущего, тонкий и всё норовящий рассыпаться всполохами. Но Дара потянула на себя, обмотала им чародея.

На мгновение показалось, что это помогло. Горяй и вправду перестал плеваться кровью, он вздохнул спокойнее и замер.

– Горяй, – позвала Дара. – Горяй…

Но чародей больше не дышал. Расширенные глаза застыли.

Золотой луч на его шее угасал. Оцепеневшими пальцами Дара продолжала удерживать тающую нить.

Но может… хоть кто-то? Не могли они оба…

Дара обернулась к Добраве. На четвереньках, перепачкав руки в крови, подползла к служанке и коснулась её щеки. Девушка не шевелилась, глаза стали что стеклянные бусины.

– Нет, – выдохнула в ужасе Дара. – Нет, пожалуйста.

Она отказалась поверить, припала к груди Добравы, попыталась расслышать стук сердца и оглохла от пугающей тишины.

– Пожалуйста, – прошептала дрожащими губами Дара. – Пожалуйста…

Прищурившись, она стала искать нить, но нашла только пустоту. Ей не показалось, не привиделось. Добрава была мертва. Дара её убила.

Она отпрянула от тела и отползла назад, упираясь спиной в стену. В странном оцепенении обвела взглядом комнату, где на полу лежали два мертвеца.

Её повесят. Или сожгут. Или утопят. Опираясь о стену, размазывая кровь по дереву, Дара поднялась на шатающихся ногах.

Скоро должен был прийти Ярополк.

Она перешагнула через лужу крови и рвоты, расплывшуюся вокруг Горяя, подошла к тазу с водой. Вымыла руки. Оглядела собственное платье: оно тоже было в крови.

Дара двигалась точно во сне, не задумываясь. Поспешно стянула одежду, скомкала и бросила в угол. Из ближайшего сундука с подарками достала платье и натянула на себя, торопливо одёргивая ткань и поправляя выбившиеся из причёски пряди. Дара смочила ленту для волос и обтёрла перепачканные сапоги. Накинула тёплый кафтан. Прижала к груди обмотанный шёлковым платком мешок.

Она не стала зажигать свечей.

Замерла у самой двери в ожидании.

Дара стояла с лучину на месте, боялась даже дышать. Тишина стучала в висках. В углах шуршали тени. Из всех щелей выглядывали духи. Они почуяли кровь.

– Прочь, – прошептала Дара.

И они отступили, притаились на время.

Дара вслушалась в шум за стеной. Казалось, что прошла вечность. Она начала думать, что князь никогда не придёт.

Если это он прислал отравленные лакомства, то верил, что Дары уже не было в живых. Поэтому он опоздал. Незачем спешить к мертвецу.