Золотые земли. Совиная башня

Но Венцеслава подумала о том же:

– Он человек?

Здислава пожевала губы и ответила неохотно:

– Он профивёт как селовек и как селовек умрёт. Дафе своим детям Морена-пряха не даёт дар бессмертия. Нить должна иметь насало и конес.

– Морена?

Старые боги давно покинули Совин, давно были позабыты своими детьми, но старое приглушённое эхо прошлого доносилось порой, нашёптывало жуткие предания о былых порядках.

Ежи понял по лицу Венцеславы, что она успела пожалеть о своём вопросе, но, к счастью, дверь распахнулась, и вошла Щенсна, в руках она несла тяжёлую шубу и ворох одежды.

– Бери, – с отвращением она бросила шубу к ногам ведьмы.

Здислава прищурила глаза.

– Сря ты так.

Щенсна вдруг побледнела от её слов. Она была непростительно дерзка с ведьмой. Необдуманно дерзка.

Здислава положила ребёнка на пол в мягкие тёплые меха и принялась одеваться. Ежи отвернулся, чтобы лишний раз не увидеть голых старушечьих ног. Он слышал, как ведьма хрипела от усталости. Когда Здислава попыталась поднять шубу, то ничего у неё не вышло. Она вновь взяла ребёнка и едва смогла согнуться так, чтобы не выронить его из рук. Ежи пришлось помочь ей одеться.

– Почему? – спросила Щенсна после долгого молчания. – Почему зря?

– Уснаефь, – пообещала грозно ведьма, а Ежи только теперь заметил в её седых спутанных волосах чёрное перо. Он закутал старуху в меха, Здислава спрятала у груди младенца, шёлковая ткань закрывала его лицо, и нельзя было увидеть, что случилось с ним в темноте, каким он вернулся в мир живых.

Щенсна отошла в дальний угол, осенила себя священным знамением, приложила золотой сол к губам. Ежи видел, как она зашептала слова молитвы.

– Что теперь будет с ребёнком? – спросила с надеждой Венцеслава.

– Это уфе не твоё дело.

– Но… он будет в порядке? Ты не обидишь его?

– Больфе него я люблю только свою богиню, – заверила девушку ведьма, и её злое уродливое лицо вдруг просияло.

Старая ведьма сгорбилась чуть ли не до земли, и стало ясно, как измотало её заклятие. В тяжёлой чёрной шубе она походила на огромного ворона, длинные полы волочились за ней по полу, точно птичий хвост, когда она шла к двери.

Венцеслава не отрывала от неё взгляда, но говорила уже о другом:

– Щенсна, принеси мне голубое платье и жемчуга.

– Но Лебёдушка моя…

– Скорее, Щенсна, – чуть раздражённо поторопила служанку девушка. – Нельзя терять время. И вели принести горячей воды.

– Так Охотники заперли все двери, никого не выпустят, – служанка не посмела сделать даже шаг и прижалась к стене.

– Вели принести горячей воды, – упрямо повторила Венцеслава. – Мне нужно вымыть волосы.

– Золотце моё, так под платом не видно будет, что они грязные…

– Я больше не буду покрывать волосы, Щенсна. Это для замужних женщин, а я потребую развод у короля сама. Я буду свободной. Я буду…

Она запнулась на полуслове, показавшись вдруг растерянной и удивлённой, точно собственные слова пугали её.

«Королевой», – догадался Ежи.

Она будет королевой.

В дверях сердито кашлянула Здислава.

– Пофли!

Ежи медлил, не решаясь уйти. Как неправильно было покидать Совин теперь.

– Прощай, госпожа Венцеслава, – произнёс он, не отводя глаз от девушки.

Она будто только теперь заметила его.

– Ежи?

– Я… не знаю, вернусь ли ещё когда-нибудь в Совин, – нерешительно начал Ежи. – Я бы очень хотел снова увидеть тебя, госпожа, и я желаю, чтобы ты… ну… – он запнулся, не способный подобрать верные слова.

– Ох, фтоб Навь тебя поглотила! – воскликнула раздражённо Здислава. – Ей нет до тебя дела, хоть бы ты прямо сейсас помер, так она бы и не саплакала.

Ежи вжал голову в плечи, точно приготовившись к удару. Нерешительно он взглянул на Венцеславу, опасаясь, что она подтвердит жестокие слова ведьмы.

– Прощай, Ежи, – сказала девушка ледяным тоном. – Щенсна… проводи гостей.

Служанка в ужасе уставилась на госпожу.

– Лебёдушка…

– Иди.

Здислава не стала больше медлить, вышла из спальни, и Ежи побрёл обречённо за ней следом. На пороге он обернулся напоследок, чтобы ещё раз посмотреть на Венцеславу. Она вновь легла на постель, укрылась одеялом, и разглядеть получилось только её золотые волосы.

За спиной шумно сопела Щенсна. Служанка обогнула Ежи, догнала шаркавшую в тёмном коридоре ведьму.

– Старуха, послушай, – она схватила Здиславу за локоть, и та резко вырвала руку. – Послушай, ведьма, – с заискиванием проговорила Щенсна. – Ты прости меня за грубое слово или дурное дело. Не хотела я тебя обидеть, видит Создатель.

Одинокий свет горел дальше по коридору. В густых тенях Здислава казалась частью тьмы, кружившей у самого пола, – чёрной, беспросветной дырой. За мехами не видно стало её лица, она, точно большая птица, нахохлилась, раздулась.

Щенсна растерянно ждала.

– Так что скажешь? Принимаешь мои извинения?

– Ты уфе стара, – сказала наконец ведьма. – Лебёдуфка твоя одна справится.

Она засмеялась глухо, точно закаркала, и пошла дальше, к двери. Щенсна осталась одна. Ежи обернулся и увидел, что служанка не сдвинулась с места. Темнота скрыла её лицо.

У входной двери в покои князя Рогволода Белозерского горел пламенник. Стражник, встретивший недавно Ежи, сидел тут же, рядом с ним – новая молоденькая служанка Венцеславы, а вокруг собралось немало других людей из прислуги, которых Ежи никогда прежде и не видел.

– А вы откуда?! – удивлённо воскликнул незнакомый мужик.

– Приходили госпофу лесить, – прошипела ведьма. – Да только не успели.

– Что-то я вас не помню, – пробормотал растерянно стражник.

– Боженьки. Что с ней? – всполошилась служанка. – Она жива?

– Да даже если нет, – фыркнула толстая баба. – Самим бы теперь выжить. Творится леший знает что.

– И говорят, что это всё колдовство виновато, – подхватил мужик.

– Венцеслава жива, – поспешил сказать Ежи, прежде чем Здислава запугала всех остальных. – Она жива и требует, чтобы ей принесли горячей воды. И это… э-э, вы знаете, что случилось? Почему замок так трясло?