Золотые земли. Совиная башня

Стражник и служанка переглянулись пугливо.

– Из наших никто не выходил, – произнёс мужчина. – А этот, ну, из Тихой стражи, сказал, что рядом с Совиной башней опять что-то стряслось.

Слуги заголосили, перебивая друг друга:

– Погубят нас чудища!

– Это всё ведьмы мстят за сожжённую сестру. Нельзя было её убивать. После Хмельной ночи тоже творилось всякое.

– А как же воды набрать, если Охотники не выпускают из замка? В замковом колодце вода давно испоганилась, – растерялась служанка.

– Да сиди ты тут, живее будешь, – осадила её толстуха. – Нашла госпожа время мыться.

– А ну замолчали! – гаркнули позади.

Все вздрогнули, и Ежи вместе с ними. Позади стояла бледная Щенсна, глаза её потухли, лицо окаменело.

– Госпожа велела принести воды. Коли не хотите, чтобы вас всех отправили служить в подвалы, так исполняйте живо.

Народ попытался возразить, но Щенсна была непреклонна.

– А мужик из Тихой стражи там ещё, за дверью? – шёпотом спросил Ежи.

– Так ушёл вместе с Гжегожем Безродным. Как замок начало трясти, так и ушёл, – пожал плечами стражник.

Здислава не стала ждать, пока снова о них вспомнят, и потянула за ручку тяжёлой двери. Та с трудом поддалась обессилевшей старухе, и Ежи поспешил помочь, пропуская вперёд. На этот раз он не стал оглядываться.

До рассвета было ещё далеко, когда Ежи и Здислава вышли из замка. Они оказались на улице со стороны западного крыла, откуда не разглядеть было Совиной башни.

Двор был усыпан черепицей. Жалобно ржали кони в конюшне, и слуги разбирали обвалившуюся крышу, выводили уцелевших животных на улицу. Были и другие люди: слуги и знать, выбежавшие на улицу прямо в ночных рубашках. Они оглядывались потерянно по сторонам, не решаясь вернуться и не зная, что делать дальше.

Встревоженный город шумел громче, чем на Долгую ночь. Ещё во дворе, не выйдя из-за замковых стен, Ежи услышал нарастающий гул людских голосов.

Здислава будто вовсе не заметила их. Она пошла прямо к проходу, что вёл в город, свернула на улочку, и тогда Ежи увидел надвигавшуюся толпу.

Десятки, сотни людей направлялись к замку от предместий. Шли мимо самого замка, минуя бывший Забытый переулок, дальше, туда, где стояла некогда Совиная башня.

Ежи застыл в изумлении. Он вгляделся во встревоженные лица и не нашёл на них ни ужаса, ни страха. Точно волшебная дудочка их вели вперёд беспокойство и… радость?

Чему они радовались?

Он оглянулся.

Издалека стало заметно, что обвалилась одна из башен замка, а он сам накренился на одну сторону, как дряхлый горбатый старик. Ежи казалось, что стоило только подуть ветру, и замок повалится на землю, обрушившись каменным градом.

Но ведьме не было до этого дела. Она даже не обернулась и пошла в другую сторону, прочь из города к реке.

Невозможно было минуть толпу, пришлось пройти сквозь неё. Ежи задержал дыхание, точно в воду нырнул, когда людская толпа поглотила его. Все смеялись, молились, кто-то плакал от счастья.

– Наконец-то Создатель над нами смилостивился!

– Что случилось? – Ежи ухватил за рукав первого встречного.

– Создатель нас защитил от зла! Создатель спас весь Совин! – толпа унесла его дальше. Ежи так ничего и не понял.

Здислава спотыкалась на ровном месте, её толкали и пихали, Ежи стало страшно, что она уронит ребёнка, и ему пришлось нагнать старуху и взять под руку. Он постоянно оборачивался, пытаясь разглядеть, что так влекло людей, вслушивался в обрывки их разговоров, в испуганные мольбы и радостные молитвы, но всё равно не смог догадаться, что случилось.

Не сразу он осознал, что было самым странным.

Несколько дней чудища, вырвавшиеся из подземелий, держали город в страхе. Несколько дней Охотники не выпускали никого на улицу.

А теперь, посреди ночи, люди сами покинули свои дома и поспешили к Совиной башне.

– Я сейчас, – шепнул Ежи Здиславе на ухо и кинулся к первому попавшемуся юноше, своему ровеснику. – Эй, хлопец, постой, постой. – Он остановил его посреди дороги. – Куда все идут? Что случилось? Что это было за землетрясение?

Юноша ошарашенно улыбнулся и осенил себя священным знамением.

– Так Создатель нас спас, сам Создатель! – воскликнул он. – Совиная башня и всё, что от неё осталось, ушла под воду. Ничего, ничегошеньки от проклятого места не осталось. Говорят, там теперь огромное озеро! Пойдём, сам увидишь! Все туда идут.

Он поторопился продолжить путь, а Ежи остался на месте. Ему показалось, что его ударили чем-то тяжёлым по голове.

– Не мешайся под ногами, – его толкнул в сторону тучный мужик, спешивший, как и все, к Совиной башне.

Ежи крутил головой по сторонам, вдруг позабыв, где оставил Здиславу. В полумраке, в свете редких пламенников и глиняных светильников, он не сразу заметил большую чёрную тень, что удалялась прочь от замка.

Он нагнал старуху на границе пепелища, там, где стоял когда-то Забытый переулок. Пожар зародился там, и если в остальных частях города уцелели редкие дома, то от переулка не осталось ни следа. Ежи узнал его только по сохранившейся узкой улочке, что вела когда-то к Совиной башне. Высокая прежде стена теперь лежала грудой камней на земле.

– Что это было? – Ежи попытался заглянуть в лицо Здиславе, но она так глубоко зарылась в меховой воротник, что наружу проглядывал только морщинистый лоб. – Что случилось с Совиной башней? Говорят, что она утонула.

– А мне откуда снать?

– Ты сказала про какой-то исток. Раз первое слово сказала, так и второе говори, не тяни, – рассердился вдруг Ежи. – Как могло озеро всё затопить? Оно же крохотное совсем.

– Откуда мне снать, мальсифка? – повторила свой вопрос ведьма и вдруг остановилась, перехватывая молчаливого младенца поудобнее. – Это не я спускалась в подсемелья. Так сам подумай, с кем ты там говорил, кого встретил?

– Так это…

– Это Хосяин, он самый. Он сабрал обратно всё, что отдал сародеям. Нисего не осталось.

Ежи хотел сказать, что всё равно ничего не понял, но ведьма уже не слушала его.

Она продолжила свой путь по останкам города, спускаясь всё ниже к реке. Ежи брёл за ней следом, снова и снова оглядывался назад, на громадину замка, на пепелище Совина, на радостный народ, вдруг затянувший песню, в которой восхвалял Создателя.

От Модры подул холодный ветер, и Ежи плотнее запахнул тулуп. Каждый шаг давался ему всё тяжелее.