Золушка
Шрифт:
И увидя Эльзу, она прибавила:
– Вы, вероятно, mademoiselle Caradol?
– Да-с, – отозвалась Эльза.
– Графиня давно уже вас ожидает, уже спрашивала. А господин Монклер волнуется, всем говорит неприятности, даже чашку с кофе разбил.
Девочка вышла из домика. Женщина, оказавшаяся горничной графини, оглядела девочку, ее прилизанные волосы, нелепо скрученные на затылке, с пучком волос, торчавшими почти на темени, ее неуклюжее и нелепое голубое платьице. И франтиха Julie слегка повела бровью и едва не пожала плечом.
Она знала, что друг графини – капризник и прихотник Монклер ожидает себе модель, о которой уже более
Идя тихо по двору рядом с девочкой, горничная не спускала с нее глаз и все мысленно повторяла: «И что он в ней нашел? Ну и чудаки же эти художники!»
Глава 19
Идя за горничной, Эльза поднялась по маленькой винтовой лестнице на второй этаж. Это был особый ход для прислуги к той части дома, где были комнаты графини и ее детей.
Эльза, пройдя две, три комнаты, была поражена обстановкой и всем тем, что бросалось в глаза: от шкафчика с инкрустацией до канделябров, от золотых цепей на занавесках до больших картин, больших портретов, которые, как живые, глядели на нее из золотых рам и провожали ее глазами, когда она проходила через комнаты.
Julie велела ей остаться и подождать, а сама скрылась. Волнение девочки снова усилилось. Она хорошо знала графиню, но видела ее всегда на дороге, в поле или в городке.
Julie появилась вновь и вымолвила, растворяя дверь:
– Passez s’il vous plait [255] .
Эльза, не чувствуя под собой ног, ясно чувствуя головокружение, через силу миновала порог и оказалась в небольшой комнате. Здесь было так пестро, было столько всяких предметов и самых разнообразных, что Эльза почувствовала себя в положении насекомого, попавшего в муравьиную кучу. Вся эта пестрота окружающего будто набросилась на нее и придавила ее. Девочка даже оживилась, когда услышала из угла комнаты знакомый голос:
255
Пожалуйста (франц)
– Подойдите, дитя мое!
Графиня сидела, полулежа на кушетке, и была такой, какой девочка знала ее давно. И Эльза обрадовалась. Она как будто ожидала, что среди этого замка и сама графиня окажется чем-нибудь другим: или чудовищем, или какой-нибудь сиреной.
Девочка подошла ближе. Графиня смерила ее с головы до пят, улыбнулась и закрыла рот кружевным носовым платком, чтобы скрыть смех, который на нее напал при виде костюма и смущенной фигуры девочки. Но глаза ее так явно рассмеялись, глядя в лицо Эльзы, что она потупилась, обиделась и сразу осмелела.
Характерная черта Эльзы была именно та, что, оскорбляясь, она под влиянием гнева как бы преображалась и становилась тем, чем была от природы: смелой до дерзости и оригинально умной.
– Напрасно вы не оделись в ваше обычное платье! – вымолвила графиня, отнимая платок, от все еще смеющихся губ. – Оно вам больше идет. И затем, mon enfant, надо распустить ваши прелестные локоны. Эта прическа, очень… Она вам меньше идет.
– Как прикажете! – несколько сухо отозвалась Эльза.
– Не правда ли, лучше распустить волосы? – обернулась
графиня в сторону.Эльза, сделав то же самое, теперь только заметила, что в нескольких шагах направо сидит на низеньком кресле развалясь, вытянув ноги и закинув обе руки, скрещенные на затылке, молодой человек с несколько знакомым ей лицом. Это был виконт Камилл. Он упорно, дерзко, не стесняясь, почти нахальными глазами разглядывал Эльзу с головы до пят. На вопрос графини он, промолчав несколько секунд, ответил:
– Разумеется, это первое, что сделает Монклер!
И затем с усмешкой оглядывая девочку, он выговорил как бы себе самому:
– Pas mal! Pas mal! [256] Оригинальна! Какой-то странный тип! Ваш отец француз? – с сомнением в голосе обратился он к Эльзе.
– Француз.
– Точно?
– Да-с.
– Странно! У вас тип не француженки.
– Да. Но она квартеронка! – вступилась графиня.
– А-а… – протянул молодой человек, перестал насмешливо улыбаться и более снисходительно поглядел на девочку.
Эльза при этом слове слегка двинулась, вскинула на графиню уже не смущенные, а отчасти досадой искрящиеся глаза.
256
Неплохо! Неплохо! (франц)
– Так говорят, графиня, но это неправда. Если так считать, то все люди, живущие на свете, произошли не только от негров, но даже от обезьян…
– Ба! ба! ба! – громко воскликнул молодой человек. – Где вы такое подцепили? Кто мог вам это сказать? Tiens, tiens, tiens! Ou le darwinisme va se nicher! [257] – прибавил он, обращаясь к графине и громко рассмеявшись.
Между тем Эльза стояла, уже переменившись немного в лице, и руки ее слегка дрожали. Она хорошо понимала, что молодой человек ведет себя по отношению к ней совершенно невежливо. Одна его поза была такова, какие, изредка проходя по Териэлю, Эльза видела в местном кафе. Но ведь то были буржуа и горожане, вдобавок часто нетрезвые, а этот молодой человек – аристократ.
257
Ну, хорошо, хорошо! Вот где дарвинизм гнездится!
– В самом деле, Газель, откуда вы и где могли слышать такую фразу, что люди происходят от обезьян?
Девочка хотела ответить правду, что слышала это от отца и именно по поводу их происхождения от негритянки, как бы в утешение себе самим, но она постеснялась и промолчала. Вдруг этот наглый молодой человек поднимет на смех ее отца, даже не зная, что он на том свете.
– Случалось слышать! – выговорила Эльза тихо.
– А вы сами, Газель, верите в это?
Девочка не знала, что отвечать, но в то же время молодой человек воскликнул:
– Что такое вы все говорите, maman, Газель, да Газель? Что это значит?
– Это ее прозвище.
– Ба! Почему? C’est drole! Однако… Однако… – потянул он, снова оглядывая девочку, – однако… c’est peut-etife vrai, повернитесь, Газель, я хочу вас оглядеть со всех сторон. Вы слышите? Повернитесь! Ну, сначала в профиль… потом спиной… потом опять в профиль…
Девочка опустила глаза, едва заметный румянец загорелся на ее вечно-смуглых щеках и она не двигалась.
– Вы меня слышите?