Зомби

– По-вашему, власти ничего не боятся?

– Нет!

Ковач обернулся к Ренье.

– Есть великий страх, который пугает их. Мысли. Если все в стране захотят сменить власть, – она не удержится. Как было с Советским Союзом. Вспомните, что случилось в России, Жак. Не было тогда ни войн, ни революций, ни бунтов. Империя рухнула лишь потому, что люди перестали в нее верить.

– Так террористы этим и занимаются, – хмыкнул Жак.

Он не спорил.

И, наверное, где-то был согласен с Ковачем, – просто проблемы общества и истории раньше его мало увлекали.

Но Ренье было интересно раскрутить полковника на такой разговор.

– Террористы же и устраивают все эти взрывы, чтобы изменить мысли людей.

– Верно! А в какую сторону? Ну вот представьте. Триста человек погибли. Простых, обычных. Что скажет страна? Кого обвинит? Конечно же, террористов. Так в чем же смысл?…

Ковач прищелкнул пальцами.

– С каждым терактом, Жак, с каждым взрывом и покушением, – государство становится все сильнее. Чем больше стараются террористы, тем прочнее они сами укрепляют своего врага.

– Разве?

– Это же очевидно! Террорист сеет страх в простых людях. А чем больше простой человек боится, – тем сильнее мечтает о порядке, крепкой руке, сильном государстве.

5

– Расскажите мне о Ричарде, – сказал я. – Какой он?

– Скрытный, – отвечал Ньюк. – Потаенный, зараза, весь себе на уме. Сидит, бывало, и все думает о чем-то, думает…

– А ты хотел, чтоб он песни пел под гармошку, да еще и отплясывал? – недобро хмыкнул Греко.

– Разных я повидал новичков.

Ньюк не слушал товарища.

Стало ясно, что эти перепалки у них уже не впервой.

– Одни-то сразу горят, вперед! я справлюсь! я все могу! В первый же поход – к самому центру Зоны хотят. Придурки… Больше пары месяцев не живут.

– Это правило, – пояснил Греко. – Если ты дурак, никто с тобой не будет работать. Соберешь команду таких же кретинов, и вместе в Зоне подохнете.

– Жаль их бывает, – заметил Ньюк.

– Да ни фига. Зона так сама себя очищает. Здесь и без того хватает придурков.

– Есть другие, – продолжал его спутник. – Осторожные, черти. Если в поход, – то с большим отрядом, где проводники опытные. А в одиночку, – лишь недалеко, где не так опасно.

– Но так же много не заработаешь, – сказал я.

– Это верно. Так всю жизнь и коптят, по грошику собирают. Ричард – он не такой. На рожон никогда не лезет. Один по аномалиям не пойдет. Но и за спинами других не отсиживается. Уважаю.

– А чего ж хворосточком балуется? – спросил я. – Разве нет занятий получше?

– Да? – Греко внезапно ощерился. – А ты думал, Зона – это сплошь подвиги и приключения? Нет, брат. Это как везде. Работа. Грязная, скучная, утомительная.

Он снова сплюнул.

Мы поднялись на хребет.

Вдалеке шли трое зомби. Один из них обернулся, принюхался, и гнилые зубы оскалились в гримасе.

Я положил руку на винтовку.

– Нет, – кратко приказал Ньюк. – Они уйдут.

– Откуда знаешь?

Греко усмехнулся.

– Мертвецы никогда не подходят близко. Боятся…

– Кого? – нахмурился я.

– Хозяина.

Я бросил взгляд на Питбуля.

Тот оглядывал Пустошь внизу.

– Черт, – пробормотал негр. – А где же вся маракуйя? Помню, здесь было до хрена зарослей…

Я вскинул автомат.

Греко и Ньюк тихо засмеялись.

Хором, одновременно, – словно то было одно существо.

– Вы тут со мной не играйте, – рыкнул Питбуль.

Его накрыло кипящей волной ярости.

Он направила на Греко дуло пистолета.

– Какого?

Ньюк выбросил вперед руку.

Я всадил ему в грудь очередь из винтовки.

Крови не было.

Лишь гнилые ошметки плоти, – давно мертвой, – потекли по выцветшей куртке сталкера.

Питбуль убил Греко.

Пуля вошла в лоб проводнику. Крупный калибр, – череп разворотило, снеся пол-лица.

Ньюк не упал. Маленький, переливающийся кусочек слизи сорвался с его ладони, и ударил меня в грудь. Я ощутил, как ядовитая жижа проходит сквозь броню, сквозь одежду, – и глубоко впивается в плоть.

Я упал на колени.

Глаза затуманились, в голове застучало молотком. Пальцы разжались, винтовка бессильно рухнула в грязь.

– Хозяин будет доволен, – сказал Греко.

6

Сквозь туман, сквозь боль, – я видел, как мертвый сталкер наклонился над Питбулем.

Гной и кусочки мозга стекали из простреленной головы.

Негр скорчился на траве, хрипя и завывая от боли. Небось, вспоминал слова своего папули, – никому нельзя доверять.

Прав был старый.

– Пошли! – приказал Ньюк.

Схватил меня, и потащил за собой.

Силы в нем было столько, – словно меня привязали к трактору. Я хотел ударить его, – но руки не слушались, все тело мелко дрожало, по коже струился холодный пот.

Меня стошнило.

– Давай! – рычал Ньюк.

Греко начал отставать.

Пуля, разворотившая череп сталкеру, – не убила его. И все-таки, наверно, ослабила.

– Не могу, – прошептал мертвец. – Тяжело мне.

– Ну же! – прокричал Ньюк. – Совсем немного осталось.

Он зашагал быстрее.

Мои ноги цеплялись за сухие корни кустов. И правда, – здесь раньше были настоящие заросли. Теперь все умерло.

Хотел бы я знать, почему.

Мы остановились.

– Хозяин, – прошептал Ньюк. – Мы принесли их. Принесли новичков. Теперь ты отпустишь нас?

Я открыл глаза.

Боль и тупая усталость накатили на меня, пожирая силы.

Передо мной росло согбенное дерево. Крона его накренилась, ветви тянулись вниз. В центре ствола набухал, пульсируя, человеческий мозг.