Зомби

В конце концов Люся выбрала его, как выбрала норковую шубу, — не частая, даже для дочки Трифона Главного, покупка. Вещь Люся выбрала с некоторыми недостатками, но в целом она казалась добротной, годной для длительного употребления. Года через три она впервые, кажется, сказала:

— Да не добрый ты, а бесхарактерный. Так рядовым и помрешь.

Трифон же Главный, развалясь в гостях в Главном Кресле, снисходительно усмехался, предлагал помощь, замечая небрежно, что «умная» Роальдова голова «досталась дураку».

Да нет, вскоре уже капитан научится не дуться после визитов Трифона, после откровенно пренебрежительных резюме Люси по поводу его «получек». Где-то он копил (разве что Борису изредка перепадали крохи), глубоко и в очень больном, натруженном уголке души, разные злые выводы и рельефные картинки: Трифон, отрабатывающий свою подпись — шесть завитков и мощный забор из трех рядов с выброшенной за ворота несчастной тощей точкой, причем, по расчетам Роальда, создание подписи требовало стольких калорий и минут, что более десяти подписей за день Трифон просто не мог себе позволить. Хоронился в уголке памяти шофер Трифона, непрерывно, механически кивавший и козырявший, сохранялся жирный плевок Трифона мимо унитаза и толстые пальцы Главного, тасующие притаенные картишки-порнокарточки.

— Во делают, гады! — подмигивал Трифон.

Но капитан не выносил Люсиных слез. Плакала она не часто, но горячо, по-детски, и отчаянная жалость сжимала сердце капитана…

Конечно, прежде всего сейчас нужно, чтобы все мы были живы и дома — одни. Разберемся. Теперь ты, Люся, может быть, станешь магнитофоном. Вполне исправным. Большего я не хочу. А потом я уйду… в туман, так-то сказать. Пойду в атаку. Схожу. Где-то я его или их застукаю. Главное, поступать… парадоксально. По расчетам жреца, я его мудреную тетрадь должен был часа полтора-два назад прочитать…

В подъезде, в лифте, на лестнице — никого. Знакомая кошка неохотно встала, пошла не спеша, по очереди потянув-расправив задние лапы, словно по очереди прилипающие к полу…

Дверь открыла Люся. Ленка в спальне что-то уронила и притихла.

— Где поговорим? — спросил Роальд, не отводя взгляда.

— На кухне.

Прошли на кухню. Роальд закурил. Раздеться Люся не предложила.

Уютная кухня. Операционное помещение. Роальд вспомнил, что не поставил вчера прокладку в кран. Теперь и не поставит. Может, последний раз здесь.

Сел у стола, пододвинул пепельницу. Люся встала у окна. Он так себе это и представлял. Ну правильно: руки скрещены на груди. А симпатичная баба, между прочим: «очи как море», носик тоненький, губки бантиком. По себе брал.

— В меня сегодня… Меня сегодня два раза пытались убить. Я хочу прежде всего…

— Не люблю мужиков, которые на жалость бьют.

— Я не бью. Кто сообщил тебе этот телефон? Как это было? Дело серьезное.

— Брось. Может быть, и серьезное для тебя, это меня не касается. Сколько ты уже путаешься с этой сучкой? Да можешь не врать. Это не важно. Не знала, что ты и пойманный за руку будешь выкручиваться. Жалкая картина!

— Кто сообщил телефон? Кто и с кем, — другой вопрос. Сейчас мне, и не только мне, важно знать это прежде всего! Иначе погибнет еще человек. Два трупа уже сегодня есть.

— Ух как страшно! Целых два? Какой ужас! Так ты у этой сучки в засаде сидишь? А я-то думала! Надо же! Так что же ты приехал? Сидел бы себе! А то третий труп будет.

— Он и будет, если я не узнаю, как ты меня нашла. Меня специально кто-то хотел удалить из той квартиры. Поэтому срочно наплели тебе, так наплели, что мне из этого выкрутиться трудно будет. А расчет на то, что я сейчас в ту квартиру не вернусь.

— А кто тебя держит? Вон дверь, возвращайся хоть сейчас. В ту квартиру.

— Я же тебя знаю. Наделаешь глупостей, не разобравшись.

— Я когда-то сделала глупость. Других, надеюсь, не будет. На.

Люся открыла кухонный шкафчик. Извлекла конверт. Брезгливо держа кончиками пальцев, пронесла, сделав два шага, положила на стол перед Роальдом, вытерла пальцы о халат.

Капитан вытряс из конверта фотографию и листок. Блик от плафона сошел с фотографии, и Роальд увидел себя. Голого. На знакомой тахте. С Любкой. Четко, довольно крупно, перепутать нельзя.

Капитан отложил фотографию и развернул листок. На машинке, все по пунктам: даты, дела, свершения. Номер Любкиного телефона. Сообщение о том, что сейчас (дата) Роальд именно «у нее» и находится. Предложение в этом убедиться немедленно. Без подписи.

Шрифт капитан узнал. Та же машинка. Та, что стоит и сейчас у Ильи Михайловича под письменным столом. Интересно, что с той точки зрения, откуда они с Любкой сфотографированы, никак не подберешься к ним. Тут «стенка». В «стенке» не поместишься. Разве что проделана дыра в гостиную. Но можно предположить, что это опять Любкин «автоспуск». Интересно еще, могла она изготовить или не успела порнографическую серию «Мы с Роальдом — пламя любви». Или «Я в Москве».

— Этого я и ожидал, — кивнул капитан, — как ты это получила?

— А на фотографии это не ты, конечно?

— Нет. Но сделано ловко.

— Мне хочется дать тебе по морде. Но я воздержусь, а то ты можешь подумать, что меня это слишком серьезно задело. Помнится, числа шестого тогда, перед Рождеством, ты принес сервелат, виски. Тут написано, откуда это взялось. А на самом деле то была тоже ловкая подделка? Компьютер, во всяком случае, вполне качественный. Финский, как помнится.

— Компьютер настоящий. Как ты это получила?

— Если этот листочек отнести в ваше РУВД… фотографию-то можешь взять на память. Может, у тебя не хватает для серии…

— Люся! Мне надо очень быстро сейчас действовать! Это очень серьезно! Как к тебе это попало?! Во сколько?! Важно!

— Не ори. Мне-то не важно. Думаю, и тебе…

Капитан дернулся от звонка:

— Не бери трубку!

— Почему же? Мне может быть интересно.

Капитан уже добежал до телефона.

Трубка хихикала. Потом пошли гудки.

Капитан вернулся на кухню:

— Я знаю, как это было! Позвонили! Так?!

— Да. Позвонили. Попросили срочно взять в почтовом ящике важное письмо…

— Надо было не ходить! Ты же знаешь, где я работаю!

— Знаю. Теперь еще лучше знаю. Я сходила.

— Когда был звонок?!

— Не помню точно.

— Я помню точно! Примерно час назад!

— Кажется. А теперь пора поговорить серьезно. А то уже поздно.

Люся скрестила руки на груди. Великолепно! Такая женщина! Очень красивая и серьезная женщина, капитан. Сейчас вы с нею будете серьезно разговаривать. Вы будете выяснять отношения, капитан. А в это время в той квартире произойдет нечто не тобой, капитан, запланированное, но тебя касающееся более всего другого.