Зомбосвят

— Я же говорю — все непросто, — повторил отец Серафим, и впервые с начала общения в его голосе просквозило нечто похожее на раздражение. Павел догадался, что его паства не склонна задавать каверзных вопросов, и пастырь не привык отвечать на них.

— Не буду утомлять вас деталями, объяснять это долго и сложно, — как-то суетливо произнес отец Серафим, будто торопясь соскочить с неудобной темы. — Скажу лишь одно — у нас есть возможность обратить божественную силу против адского воинства.

— То есть, вы хотите сказать, что знаете способ уничтожения всех зомби? — восторженно спросил Костя.

Отец Серафим скромно кивнул головой и вновь улыбнулся.

Павел скептически нахмурился. В Цитадели ему доводилось слышать истории о том, как служители разных культов пытались бороться с мертвецами молитвами и обрядами, и все эти попытки закончились одинаково плачевно. Так что он решил для себя — если отец Серафим предложит в качестве метода борьбы с нечистью крестный ход или аналогичное мероприятие, он тут же развернется и пойдет по своим делам. И заберет с собой Костю, пока тот из-за своей доверчивости не вляпался в секту.

— И каков же этот метод, если не секрет? — спросил он.

— Метод, проверенный веками, — прозвучало в ответ. — С древних времен с силами тьмы удавалось справляться особым людям, которых называли святыми. Только святому по силам изгнать нечистого духа обратно в преисподнюю. Благодаря массовой культуре и не самым порядочным священнослужителям, среди людей распространилось заблуждение, что обряд изгнания способен провести чуть ли ни человек с улицы, и все, что для этого требуется, это прочесть пару строк из библии, помахать распятьем и побрызгать святой водой. Но это не так. Никакой обряд не в силах изгнать демона. Его изгоняет бог. И для того, чтобы обряд сработал, бог должен присутствовать в том, кто изгоняет нечистого. Притом присутствовать, если так можно выразиться, в концентрированном виде. То есть, этот человек должен быть святым. Понимаете?

Понимать-то Павел понимал, отец Серафим не говорил ничего сложного и недоступного. А вот чего он не мог понять, так это где наставник крестоносцев собрался раздобыть настоящего святого. Потому как все святые, о которых он слышал, жили очень-очень давно.

Костя, как ни странно, подумал о том же, и озвучил свою мысль:

— Да, оно, возможно, и так, но разве святые еще бывают?

— Увы, — горько вздохнул отец Серафим. — В наш темный век торжества богопротивной науки и отвратного атеизма святые люди перевелись. Сие, я полагаю, есть знак свыше, сигнализирующий о неправильности избранного человечеством пути.

Павел вновь почувствовал раздражение, и резко бросил:

— Если ни одного святого не осталось, то ваш эффективный метод борьбы с демонами можно отправлять на помойку. И вообще, знаете что, нам, наверное, пора. Дел у нас много. Костя, идем.

— Да подожди ты! — уперся друг. — Дай ему договорить.

— Да ведь все уже ясно, — едва сдерживая злость, сказал Павел. — Нужен святой. Святого нет. Вопрос закрыт. А у нас с тобой задание. Важное. Или ты забыл?

— Но это важнее, — заявил Костя. — Он знает, как остановить зомби-апокалипсис.

Павел уставился на друга с новой порцией удивления. Нет, он явно пожадничал, когда счел того излишне наивным. По всем внешним признакам Костя был просто туп.

— Да ладно тебе, — негромко произнес Павел. — Ничего он не знает. Идем.

Но тут он наткнулся взглядом на Ивана, который, всеми забытый, стоял за их спинами, и осознал, что крестоносцы могут их и не отпустить. Потому что смешное лицо Ивана стало уж слишком суровым, а ладонь, нервно подрагивая, лежала на рукояти торчащего из кобуры пистолета.

Павел повернулся к отцу Серафиму, и спросил прямо:

— Так мы ваши пленники?

Тот страдальчески закатил глаза.

— Да не собираемся мы вас удерживать, — произнес он таким тоном, будто втолковывал прописную истину не самому сообразительному маленькому ребенку. — Все, что я просил, это выслушать меня.

— А разве это еще не конец? — удивился Павел. — Ну, я просто подумал, что раз ни одного святого в наличие нет, то ваш экспериментальный метод борьбы с демонами не сработает.

— Я не говорил, что у нас в наличие нет ни одного святого, — сухо произнес отец Серафим. Ему явно не нравилось, что собеседник относится к нему несерьезно.

Павел растерянно почесал затылок.

— Что-то я уже вконец запутался, — признался он. — То вы говорите, что все святые перевелись, то заявляете, что это не так. Чисто по закону логики, оба эти утверждения не могут быть правдивы.

Отец Серафим загадочно улыбнулся и произнес:

— Логика, молодой человек, отдала этот мир в лапы демонов. А спасти его может только вера.

Он молитвенно сложил руки и закатил глаза к небу. Павел и Костя помалкивали, ожидая продолжения.

— А теперь, — вновь заговорил отец Серафим, — если вы, наконец, перестанете перебивать меня через каждое слово, я постараюсь объяснить вам, как именно мы собираемся отразить вторжение адского воинства.

Глава 14

Павел сидел у костра, держа в руках большую кружку горячего крепкого чая. Это был всем чаям чай. Черный, густой, ароматный. И настолько сладкий, что больше напоминал сироп. Этот чай разительно отличался от той желтоватой водицы, что перепадала ему в Цитадели.

К чаю полагался целый ассортимент всевозможных лакомств. Одних шоколадных конфет было сортов восемь — они горкой высились в металлическом тазике, откуда каждый волен был зачерпнуть столько, сколько ему хотелось. Еще в наличие имелись печенье и сладкие сухарики — они образовывали еще одну возвышенность во втором тазике. И всему этому изобилию предшествовала большая тарелка каши с тушенкой — на ужин подали то же блюдо, что и на обед. Но Павел и не думал роптать на гастрономическое однообразие. Каша была вкусна. Он был бы счастлив, если бы получал ее трижды в день на протяжении года. Потому что хорошая пища не приедается, в отличие от тех кормов (блюдами их язык назвать не поворачивался), которые ему доводилось вкушать в последнем оплоте цивилизации.

Вокруг лагеря крестоносцев, которые сегодня так и не снялись с места, решив заночевать на обочине трассы, уже сгустились вечерние сумерки. Несмотря на то, что избранное место было безопасным, и ожидать появления мертвецов не следовало, бойцы выставили караульных. Все остальные устроились вокруг большого костра, горящего в центре лагеря, и отдались вечерней трапезе.

Вопреки опасениям Павла, здешний контингент вовсе не оказался сборищем повернутых на религии чудиков. Люди были самыми обычными, и вели они себя обычно: болтали, шутили, смеялись. Затем один из крестоносцев принес из машины гитару, и устроил небольшой концерт. Качество вокала говорило о том, что немало медведей прошлось по ушам барда, но скверное исполнение несколько компенсировалось довольно умелой игрой на инструменте. Павел ждал, что вокалист затянет какой-нибудь религиозный гимн, но и тут просчитался. Песни носили вполне себе светский характер. Эти композиции звучали по радио незадолго до конца света. И хотя уши исполнителя были попраны медведями, песни счастливого прошлого растрогали Павла до слез, навеяв воспоминания обо всем том, чего он лишился полтора года назад.