Зона мутации

И, заметив ее вздернутую бровь, добавил:

– А ты как думала? В общем, будут нас ждать с вестями – стоит ли расходиться, жить как раньше, каждый сам за себя. Или доводить дело до конца. Но тогда уж руководчикам подавай гарантии, что и после войны Говорящий им не указ!

– Какие я могу дать вам гарантии? Бумагу сочиню, подпись поставлю?

– Обойдемся. Просто обрисуй, как это положение тебе видится, так сказать, изнутри? Живешь ведь с ним, должна понимать.

Сердце у Маши заколотилось быстрее. Она вдруг поняла, что вот он – момент! Когда все обстоятельства разом можно повернуть в свою сторону, причем одной только силой слова!

– Говорящий держит людей в узде, пусть даже им это и не нравится. Он хороший вождь. Для своего народа. Таким его можно и оставить – пусть здесь, на развалинах древнего города, управляет гнездом. А для войны сгодится кто-нибудь другой.

Она дала им возможность самим прийти к нужному ответу и вскоре один из чужаков, скромно сидевший на самом дальнем месте, спросил:

– Не себя ли ты имеешь в виду?

Она подошла к столу, поставила ногу на стул, оголив ее еще сильнее.

– А почему нет? Знаний у меня побольше, чем у других. Надо будет – докажу. Могу большие стаи нелюдей отслеживать таким способом, о котором вы и не слышали. Могу рассказать, как вещества взрывающиеся делать, чтобы одним ударом десятки врагов уничтожать. Я много чего могу. А главное – бояться меня вам не придется. Я же человек со стороны, незнакомый, влияния на ваших охотников не имею. Так что лишь на руководчиков могу полагаться, а если они решат отстранить меня, то сложности в этом никакой не будет.

– Какая же твоя выгода?

– Разве уничтожение нелюдей – не выгода? Жить станет спокойнее.

– Про полное уничтожение никто не говорит, для мяса их все равно разводить придется. Война только для того, чтобы они нас совсем не задавили, больно много их стало. А есть ли, положим, в твоей голове знания, чтобы нелюдей разводить?

– Один хрен – что армию делать, что на мясо разводить. Есть такие знания. Придет время, поделюсь секретом.

Они еще долго совещались между собой, не слишком стесняясь ее присутствия. Сомнений было много, но гораздо больше их страшил Говорящий. Очень уж не хотелось руководчикам становиться его вассалами! Каждый держался за свою маленькую власть и делиться ею не желал.

– Хорошо! – сказал, наконец, старший. – Мы идем к месту сбора и объявим всем, что Говорящий не может быть во главе объединенного войска. Вот только…

– Что? – она видела, что он в чем-то сомневается.

– Скоро Говорящий вернется домой. Пусть война начнется без него, но, во-первых, мы рассчитывали и на ваших охотников, а во-вторых – как ты выполнишь свои обещания, если он тебя… кхм… убьет?

– Моя жизнь – моя проблема. К тому времени, когда он вернется, власть его в гнезде съежится и станет символической, это я вам обещаю. А охотников, когда надо будет, отправлю.

Старший хмыкнул, все еще полный сомнений, но понимающий, что он вынужден ей верить. Хотя бы потому, что другие варианты устраивали его гораздо меньше.

К восходу солнца гости тесной гурьбой двинулись на выход из черного дома. Самый тихий, тот, что сидел дальше всех и который сейчас шел последним, спросил Машу:

– Получается, предаешь своего?

– Главное, что я себя не предаю, – ответила Властительница. – Да вы и сами шли сюда, чтобы предать. Разве нет? И вам повезло, что встретили меня, а не его. Теперь я сделаю за вас грязную работу. Топайте уже, нечего мне тут…

И в спину, но чтоб не слышал:

– Моралист ты гребаный, так тебя растак.

С каждым шагом удаляющихся чужаков лицо невыспавшейся Маши становилось светлее. Она широко улыбалась, потому что понимала – этой ночью совершенно случайно перевернула все с ног на голову, причем именно так, как ей и хотелось.

Она вернулась к дому, открыла дверь и втолкнула внутрь Прыткого, нечаянно оказавшегося у нее на пути. Уже внутри прижалась к нему, нашла своими губами его губы. Парень оттолкнул Машу и она засмеялась.

– Что, Прыткий, сукин ты сын! Не растерял еще преданность начальнику?

И снова порывисто чмокнула его в губы, насмехаясь над злым, но бессильным протестом. Парень утерся рукавом, отошел на пару шагов.

– Там семья.

– Какая еще семья? – радость на ее лице сменилась недовольством. – Что вам вечно от меня надо? Я спать хочу!

Но вздохнула и вышла обратно на улицу, посмотрела на мужчину, поставленного на колени прямо в снег. Рядом – женщина и несколько ребятишек. Все они были под прицелами арбалетов, которые сжимали в руках бойцы Прыткого.

– В чем дело?

– Это их ночью из дома выселили, – пояснил Прыткий.

– И что? Гости ушли, пусть возвращаются в свой дом.

– Да, но… Этот, – парень указал на хмурого мужчину с разбитой губой, стоящего на коленях, – оказал сопротивление. Напал на моих людей и одному нос расквасил.

Маша еще раз вздохнула – тяжко, с жалостью к самой себе и недовольством из-за того, что сейчас надо будет принимать решение, за которое ее станут ненавидеть еще больше. “Да все равно. Плевать!”

– В расход его.

– К-как?

– В прорубь.

Жена заголосила, дети испуганно сжались в кучку, прижимаясь к старшей сестре.

– Женщину отдать тому, кто еще своей не обзавелся. И дочь – ту, что повзрослее – тоже. Остальных раздать по семьям. Если кто возьмет.

Развернулась и спокойно пошла домой. Она и в самом деле очень устала.

Проснулась Маша ближе к вечеру, с больной головой. Подумала, что ей стоит завязывать с ягодной настойкой. Вышла на улицу, зачерпнула горсть свежего снега, размазывая его по лицу. Посмотрела на своего охранника. “Пора доламывать Прыткого. Уверенность он уже растерял, осталось поднажать немного и на все будет согласный”.

– А ты помнишь девчонку, которая была с Говорящим до меня? Конопатую.

Он посмотрел на Машу удивленно.

– Я раньше не был приближенным, у меня и дом далеко, на другой стороне гнезда.

– Что, неужели не видал ее?

– Видел, конечно. Мелькала иногда рыжей копной.

– Красивая?

– Мала еще. Хотя, Говорящий же ее пользовал. Вроде не дурна собой, а что?

– Думаю – чего в ней такого особенного? Кроме… Но это тебе не нужно знать.

– Да мне и остальное знать не обязательно, – проворчал он. – Сбежала и сбежала, подумаешь. Не помню даже – куда?

– К Южному базару усвистала. Вот еще непонятное местечко! Что там такое? Почему люди туда идут? Или в зону бегут, чтобы обратиться, или сразу к Южному базару.

– За лучшей жизнью, видать.

– Как бы нам их лучшая жизнь боком не вышла…

– Это ты к чему?

– К тому, что гнезда на севере свои порядки наводить собираются, а у таких мест, как Южный базар, уже свои правила есть. Вот и будет столкновение интересов. Ладно, пойдем!

– Куда?

Она протянула руку, погладила его по щеке. Прыткий не стал отстраняться, пусть даже их кто-то и видел. Он спокойно стоял и ждал, пока Маша с интересом заглядывала в его зрачки, пыталась проникнуть в чужие мысли, догадаться – что он чувствует, о чем думает?