Зона мутации

– Сейчас сообразим что-нибудь для пожрать.

Вайсман засуетился рядом с плитой, вытащил что-то из большого шкафа. Через минуту на огне забурлило, потянулся соблазнительный запах, от которого и у Конопатой, и у Крила заурчало в животах.

Захар Матвеич подсел к большелодочнику.

– Покажи-ка мне эту штуку, за которой на Южном базаре чужаки охотились.

Кирюха протянул мятый конверт и седобородый достал из него эластичный лист секвохи. Поднял его, внимательно разглядывая на просвет.

– Мда-а… – протянул уважительно. – Ладная вещь. Теперь таких не сделать! Даже у нас.

– А что это? – полюбопытствовал Крил.

– Это, брат, карта памяти из синтетической меристемы, – Захар нахмурился, вглядываясь внимательнее. – Да еще и с маячком.

Не сомневаясь ни секунды, он взял обычный кухонный нож, положил искусственный лист на стол и отрезал от него кусочек, тут же раздавив рукоятью.

– Ну вот! После обеда мы заглянем в чертоги этой памяти.

Снял с плиты кастрюлю, стал разливать ее содержимое по тарелкам, которые тут же ставил на стол. Рядом с каждой положил ложку, в центр стола – небольшую, но глубокую тарелку с вязкой белой массой, рядом стопку порезанных кусков чего-то бурого. Довольный сел за стол вместе с гостями, посмотрел на них. Крил с Конопатой не спешили приступать к трапезе, хоть голод и подзуживал, заставлял немедленно наброситься на еду, сожрать все предложенное не разбираясь в том, что это такое.

– Пельмени, – указал Вайсман на тарелку. – Мясо куриное, уж не обессудьте. А это сметана и хлеб.

Он демонстративно положил ложку сметаны в тарелку, взял кусок хлеба и принялся за еду. Только после этого парень с девушкой последовали его примеру. Ложки брякали о тарелки все быстрей и быстрей, пока гости не отодвинули опустевшую посуду, обогнав Захара. Крил откинулся на стуле с блаженной улыбкой; Дашка, для которой порция оказалась даже больше, чем требовалось, с трудом сдерживала сытую отрыжку. Не сдержала.

– Ничего себе у вас продуктовые запасы, – пробормотал Кирюха. – Я такого даже на базаре не видел.

– А чего ж ты тут увидел? – удивился Захар Матвеич. – Пельмени, хлеб и сметану. Считай, что ничего еще и не видел!

– У вас что, склады? Военный объект?

– Щас тебе! Станут вояки обустраивать по-человечески. Кто будет о солдатиках заботу проявлять? Им лишь бы стены потолще, койки в три этажа, да боезапас на сто лет. А условия для нормальной жизни – это уж как получится. Здесь – другое дело. Научно-исследовательская станция! Все по уму. Не казармы, а отдельные комнаты. Не консервы и сухпайки, а запасы семян для разведения культурных растений, научные разработки по выращиванию мясных заготовок, оборудование соответствующее… Я уж не говорю о биогенераторах.

Вайсману, похоже, доставляло удовольствие всем этим хвастаться.

– Сколько же вас здесь живет? – спросил его Крил.

Седобородый замялся.

– В лучшие времена – сразу после Инфекции – до полусотни человек доходило. Сейчас, понятно, меньше. Заниматься продолжением рода сложно, коллектив-то маленький. Хотя были дети, и внуки были, и правнуки… Иной раз пришлые, как вы, оставались.

– А сейчас? – не унимался Кирюха.

Захар пошамкал губами, встал из-за стола, намереваясь идти с картой памяти к мониторам и черным столам. Указал мимоходом на один из диванов, где калачиком свернулось что-то темное.

– Вдвоем мы. С Барсиком.

Конопатая вскочила со своего места, подбежала к дивану.

– Кот? У вас кот?! – она опустилась на колени, протянула руку. – Настоящий? Живой?

Калачик развернулся, на фоне черной шерсти сверкнули зеленые глаза. Барсик позволил себя погладить и издал мелодичный, переливчатый звук, про который – Кирюха с трудом это вспомнил – он читал в одной из книг еще на базаре.

– Мурчит?

– Мурчит, – подтвердила Конопатая, улыбаясь до ушей, касаясь кончиком носа мягкой шерсти. Но кот вдруг почуял что-то, зашипел на нее и девчонка, с грустью вздохнув, отстранилась.

– Все свои, Барсик, – сказал ему обитатель станции. – Странно, никогда он не шипел.

Но тут же забыл об этом, потому что скормил карту памяти одному из компьютеров и уже с нетерпением ждал результата. Только Дашка продолжала смотреть на искусственно выведенное животное, отодвинувшись подальше: она знала, что создание, которое пробуждало в темных закоулках ее памяти нежные чувства, вряд ли к себе подпустит. Потрясающее творение природы, воссозданное человеком по генетическому материалу. Идеальные линии, отточенные движения… Повадки, которые всегда нравились людям, приводили их в восхищение… Гладить кота – удовольствие, которого лишилась цивилизация. И вот он сейчас перед ней! Конопатая тихо ненавидела себя за то, что она такая. За то, что кот ее не принимает. Ненавидела того, кто с ней это сделал.

Крил стоял за спиной Захара, наблюдал.

– Цифры, цифры… – ворчал Вайсман. – Есть в них что-то знакомое, но пока не могу понять – что.

Он оставил клавиатуру и, после минутного раздумья, откатился на кресле назад.

– Нет, ребятушки. С наскока не разобраться. Нужно сравнить этот массив с теми данными, что есть в нашем хранилище. Возможно, обнаружится что-то общее, тогда и будем раскручивать. А так – какой смысл угадывать?

Кирюха разочарованно отвернулся. Он и слова-то не все понимал, которые говорил Захар Матвеич – “массив”, “данные”... Ему просто хотелось знать, почему странные, полуживые люди охотились за этим листочком?

Снаружи гулко ударилось – то ли о стену, то ли рядом со зданием. Парень с девушкой встрепенулись, настороженно повернувшись к окнам. Но там, по причине жуткой метели, разглядеть что-то было невозможно.

– Снег обвалился, – успокоил их Захар Матвеич. – Бывает.

Дашка подошла ближе к Кириллу, заметила, как бы между прочим:

– Тех людей, что на базар приходили, создает кто-то. Но создает плохо, неумело. Потому многие из них и дохнут, не добравшись до цели. А здесь, – Конопатая пошевелила пальцем искусственный листок секвохи, – указания, как их делать без ошибок.

И добавила смущенно:

– Это я предполагаю.

Вайсман погладил бороду, поднялся с кресла. С кряхтением подцепил шнурок, болтающийся у самого потолка, вытаскивая оттуда большую, темную доску, густо исписанную мелом.

– Я тут пытался кое в чем разобраться, – он взял пыльную тряпку, стер с доски лишнее, чтобы легче было понять. – Изобразил для себя, так сказать, картину мира. Вот смотрите…

Показал на горизонтальную черту в самом верху, от которой вертикально спускались другие.

– Здесь момент начала – время, когда случилась Инфекция. Две основные линии, идущие вниз, это люди и простые, постинфекционные мутанты. А есть еще две побочных линии: мутанты с разными особенностями и те существа, которых создают намеренно.

Он брезгливо потряс рукой в сторону побочных.

– У этих может быть много ответвлений, потому что особенности встречаются разные, а искусственными могут быть и люди, и мутанты, и животные…

Покосился на Барсика.

– Откуда что пошло – сейчас не прознать, – продолжал Захар. – Какая линия породила которую? И нет ли в основе всего этого лишь природного явления? Ведь вона какая штука выходит! Вместе с Инфекцией появились новые виды растений, вроде той же секвохи. А она идеально приспособлена для передвижения мутантов. И растет от аномальных точек по прямым линиям, занимая прежние автомагистрали, соединяя города и те места, где еще есть люди. Будто специально прокладывает маршруты, помогает чудищам добивать человечество!