Зона мутации

– Эти могут, – возразила Конопатая.

Подошла к Захару, протянула руку, касаясь его сморщенной ладони.

– Ты слышал про оборотней?

– Не бывает никаких… – но замолчал, в ужасе глядя на ее пальцы, которые на глазах темнели, вытягиваясь, заостряясь когтями. Поднял голову и заметил, что ее милое лицо теряет привычные, человеческие очертания. Дашка смотрела на него потемневшими зрачками.

Отдернула руку, отвернулась. Ей потребовалось совсем немного времени, чтобы стать прежней – милой, рыжеволосой девчонкой.

– Извини. Не хотела тебя пугать. Но так проще, чем объяснять и доказывать словами.

Поглядела наверх, откуда продолжали доносится удары.

– Сломают? – спросила спокойно, словно и не опасаясь этого.

– Сломают, – пробормотал старик, все еще не сводивший с нее глаз. – Дверь не выдержит. А люк… Люк должен устоять.

Он сделал шаг по направлению к девушке. Видимо, ученый в нем имел больше власти, чем испуганный дед.

– Значит ты, как и они, можешь трансформироваться? Серьезно? Ты – первая генерация?!

Обошел ее кругом. Тихо выругался непонятными словами, оставшимися еще от прежних людей.

– Сколько тебе лет?

– Какая разница? Сам должен понимать.

– Ах да, конечно… Это же еще со времен Инфекции. И та информация, что спрятана в меристемной карте… Ну, в листочке этом – она о том, как создавать таких же? Таких, как ты? Почти вечных, меняющихся по собственному желанию?

Конопатая кивнула.

– Думаю, да.

– Это упрощает поиск. Если все данные касаются генетики, то нужно лишь скормить их биохим-синтезатору.

Видно было, что глаза у Захара загорелись. Страсть к познанию была тому причиной или банальная жажда наживы, власти над миром – в любом случае Дашке это не нравилось. Ей казалось, что она снова чувствует то минувшее, оставшееся в памяти лишь обрывками, заставляющее думать о себе, как о подопытной зверюшке. Нет уж! Хрен вам! Никогда больше супермутанты не станут лабораторными крысами!

– Что? – спросил ее Вайсман. – Смотришь на меня, будто я тебе денег должен.

– Мы пришли сюда не потому, что хотим запихать эту дрянь в машину, штампующую мне подобных.

– Синтезатор штампует не живых существ, а инъекции. Но, позвольте спросить, зачем же вы тогда явились? Не то, чтобы мне было неприятно снова видеть людей, скорее наоборот, но учитывая обстоятельства...

Он поднял голову, прислушиваясь к звукам на крыше, к шагам тех, кто явился следом за Крилом и Конопатой.

– Пожалуй, я мог бы пожить и один, лет еще с десяток. Чем столько гостей сразу.

– Да Ратник просто выгнал нас с базара, – решил встрять в разговор Кирюха.

– И ничего не выгнал, – возмутилась Дашка, одаривая приятеля недружелюбным взглядом. – Он должен заботиться о городе, а мы представляли для Южного базара опасность. За нами охотились!

– Так я и говорю – выгнал.

Щеки у Конопатой зарумянились. Хоть Ратник и не был ей чужим человеком и она готова была за него заступиться, но сейчас чувствовала, что Крил прав. Избавился от них дядюшка. Выставил за дверь.

Очередной удар где-то там, на лестничной площадке, заставил их прекратить спор. Следом послышался жалобный скрежет.

– Люк выламывают, – прошептал Захар. – Вот ведь силища!

– И что потом? – спросил Кирюха. – Ворвутся сюда?

– Тут еще одна стальная створка. Но такими темпами им на полчаса работы.

– Слышь, дед – а давай им оставим листок! Сами спустимся еще ниже, люки ведь между каждым этажом. Твари найдут, чего им надо, и свалят!

– Хрен они свалят. Вот ты бы стал оставлять свидетелей, забирая в чужом доме что-то ценное? Тем более мы могли все, что надо, скопировать.

– А мы скопировали?

– Разве я похож на идиота? Конечно скопировали!

– Тогда, пожалуй, да – живыми они нас не оставят.

Люк наверху сдался. Ударился металлом о ступени и тут же застучали по лестнице шаги, будто вниз несся табун давно не существующих лошадей. Бум! Новый удар, теперь уже в тот люк, что оставался последней преградой между тремя людьми и сворой злобных тварей. Захар, Крил и Конопатая завороженно наблюдали за тем, как на металле появляются отметины.

– Хватайте в арсенале все, что сможете унести! – опомнился Вайсман. – Иначе останемся с голыми руками, на первом уровне и в подвале оружия нет!

И сам бросился вынимать из металлического шкафа стволы – ни разу не использовавшиеся, еще источающие запах смазки.

Обитатели научной станции два раза спускались вниз, перетаскивая то, что могли унести в руках, потом Захар сказал, что “дальше без него”. Устроился напротив помятого люка, проверил автомат.

– Когда сорвут железку, я их немножко пощекочу, а вы пока улепетывайте.

– Эй, погоди! Ты еще не так стар, чтобы…

– Да не собираюсь я помирать! – перебил Крила Вайсман. – Еще чего – из-за вас собой жертвовать! Отойду следом. Нужно же кому-то прикрывать, а то всех троих положат. Вы только люк там, внизу, не запирайте, пока я не спущусь. И оружие наготове держите.

Конопатая как раз скидывала с плеча связку этого оружия, прямо на пол, посреди коридора в жилом отсеке, когда сверху донесся грохот металла и звуки выстрелов. Кирюха хотел было рвануть туда, но девчонка остановила его.

– Не ходи! Там уже все.

– Надо помочь деду!

– Он справится, ты будешь только мешать. Встань рядом со мной! Вот, держи автомат.

Но Крил отложил его в сторону, проворчал:

– Я лучше из арбалета. Пространство небольшое, толпой не ломанутся.

Зарядил стальную северодвинскую стрелу, встал поближе к приоткрытому люку, готовый в любой момент заблокировать его тяжелым замком.

На минуту стало тихо и они даже подумали, что старику конец. Но, видимо, все было наоборот – это Вайсман разобрался с одной порцией врагов и поджидал следующую. Вскоре стрельба возобновилась, теперь с удвоенной силой: по визгу рикошетящих пуль можно было догадаться, что огонь ведут и по старику. Два или три раза свинец залетал на лестничную площадку, вспыхивая от ударов снопами искр.

Дашка и Крил напряженно ждали, стараясь услышать звуки человеческих шагов. Но старик продолжал отстреливаться, не желая спускаться, не обращая внимания на то, что патроны у него вот-вот закончатся.

– Уходи оттуда, дурак! – не выдержала Конопатая, крикнула в щель между створкой и дверным проемом. Повернулась к Крилу, посмотрела на него с удивлением, почти возмущением. – Он что, в самом деле тупой?! Его же загрызут!

Дед скатился по лестнице кубарем, преследуемый шальными пулями и жутким рычанием. Он и сам мало чем отличался от дикого зверя – волосы растрепаны, глаза выпучены, орет что есть мочи: