Зона Надлома

— Отпустите! — голос дрогнул, сорвался на истерический визг.

«Поздно, слишком поздно…»

«Зачем ты сопротивляешься нам? Будет только хуже. Ты ведь сама не захотела уходить».

— Сгиньте! — прошептала едва слышно, еще чуть-чуть и я просто потеряю сознание, и тогда…

Стая мертвецов отступила, остался лишь один. Рыжий рыцарь, облаченный в боевые доспехи. Широкая ладонь прошлась по моей щеке, оставляя полоску заледеневшей кожи.

«Не нужно, это бесполезно».

Он склонился и поцеловал в лоб. Еще один разрыв на ауре…

«Зачем ты так бешено цепляешься за жизнь? Ты все равно наша», — шепчут вездесущие голоса.

«Зачем?» — искренне удивляется рыцарь.

Будто они поймут, если отвечу!

Взгляд желтых глаз задержался на моих губах, холодные пальцы прикоснулись к подбородку, вынуждая запрокинуть голову. Меня передернуло от отвращения и собственной слабости. Сквозь пелену ужаса пришло понимание — этот поцелуй станет последним.

«Их сила в страхе, — тихий голос из вспыхнувшего воспоминания, оттеснил проклятое поле, вернул на берег реки. Там рядом со мной стоял совсем другой мужчина, и в глубине его внимательных серых глаз танцевали искорки. — Нет ничего сильнее тебя, ни я, ни кто-либо другой».

«Все еще не смирились…» — недоумевали хозяева жуткого поля.

«Кто ты? Кто ты, странная девочка?» — заинтересовался один из них.

На закате этот вопрос заставил бы задуматься. На закате, в другой жизни. А сейчас словно плотину прорвало, выпуская что-то спящее глубоко внутри. Заставляя сбросить оцепенение плененное тело. Разрывая оковы, возвращая свободу душе, взбесившейся от противоестественности и мерзости происходящего.

— Пустите! Я ЕГО ЖЕНА! ПОШЛИ ПРОЧЬ!

У призраков нет никаких прав на МОЕГО колдуна, они просто обычные мелкие воришки. Они не могут преградить дорогу заместительнице столичного прокурора. Не могут стоять на пути молодой колдуньи, чье сердце признало очевидное и вспыхнуло ярче самого пламени.

Хватка разжалась внезапно, я рухнула на землю, поднялась на колени и поползла. Тени отошли в сторону, провожая мертвыми, голодными взглядами. Девица, вцепившаяся в Ярослава, лишь лениво вскинула голову, она не собиралась прерывать свою жуткую трапезу.

— Вон! — прошипела яростно, еще миг и я ее уничтожу. Еще не знаю как, но уничтожу, ни одной ниточки на развод не останется. Она все поняла правильно, мгновенно отпрянула.

Я знала, что Ярослав еще жив, но все равно пальцы, искавшие пульс, дрожали. Редкие слабые удары…

— Яна, что здесь случилось?

— Я не поняла, не увидела, — виновато произнесла драконица, она по-прежнему не могла подойти к нам ближе. — Что-то темное, сильное, вырвалось на волю. Он его остановил, но потерял сознание, а потом набросились эти твари и стали «пить». Я ничего не смогла сделать!

А я, смогу ли? Страшно… Так страшно смотреть в отмеченное меткой смерти лицо. Страшно отдавать энергию, которую он не может принять!

— Оля, сделай что-нибудь. Я тебя прошу, сделай что-нибудь! — молила Яна, в ее голосе звучали слезы.

Смерть… Только смерть в настоящем прошлом и будущем. Смерть и редкие удары его сердца. Что я могу сделать, необученная, неопытная? Колдунья… Мне далеко до этого слова, как до неба, куда вот-вот сорвется душа Ярослава. И моя за ней, дальше я без него жить не смогу. Так глупо это осознать только сейчас, держа любимого за руку на краю пропасти.

— Оля!!! — исступленный зов Яшки. — Оленька!

Я не ответила. Я похолодела от ужаса, понимая, что остались считаные секунды. Еще мгновение и все будет кончено. Милый мой, единственный. Я искала тебя всю жизнь и опоздала… Принять это все равно что умереть. Проклятые тени ошиблись, сказав, что уже слишком поздно!

— Мамочка! — едва слышный, срывающийся шепот дракона.

Яша не думал, не осознавал, а сейчас внезапно понял, что может меня потерять. Частичка сердца заледенела, покрылась колючим инеем. Как молитву дракон повторял мое имя, словно надеялся, что, слыша его, я буду оставаться в мире живых.

А я безрезультатно пыталась поддержать едва тлеющую искорку, в практически пустом теле. Пробовала докричаться до души колдуна, привести в чувство. Однако борьба Ярослава велась где-то настолько далеко, что я не могла туда пройти. Эта дорога не для меня. А смерть стояла рядом. Ждала, ей некуда спешить.

Чтоб добиться успеха — нужно верить. Отчаянно верить и убедить себя в том, что задуманное исполнимо. Я посмотрела на сильное, волевое, такое родное лицо и заставила себя поверить. Как верила в пещерах, как верила в порыве смерча.

— Он мой! — сказала смерти, и в этот раз ничто не мешало словам разнестись над проклятым полем. — ОН МОЙ.

Я выставила между ними самый сильный щит, на который была способна, я поставила свою нежданную, внезапную любовь и она обожгла, заставила отступить темную тень. Выдохнув, я сжала ладонь Ярослава, холодную, безвольную. Это только отсрочка, слишком далеко до рассвета, а быть может, солнечные лучи ничем не смогут помочь. Драконы продолжали биться в невидимых сетях, но лишь зря растрачивали силы. Мы не могли приблизиться друг к другу с того мгновения, как ступили на поле.

Драконы не в состоянии причинить вред подземному миру, как и он не имеет над ними власти. Призраки не способны повредить телесную оболочку, только задержать, не пустить дальше. Ведь формально это не приносит вреда — никто не мешает драконам покинуть поле, в этом они свободны. Я же, как переступила порог, исчезла с карты живых. А сейчас балансировала на тонкой грани, куда не могли проникнуть ни живые, ни мертвые.

— Не тратьте силы, — произнесла спокойно и жестко, отыскав взглядом драконов. — Вы должны уйти.

— Мы никуда не пойдем! — припечатал Яшка.

— Нет! — рыкнула Яна и непреклонно замотала головой, как будто слов мало!

Не уйдут. Не уйдут даже после нашей смерти. Я не могу их потерять! И Ярослава отнять не позволю. Чего бы это ни стоило.

— Мы пойдем вместе, — прошептала, принимая решение.

Если остаться здесь — колдун не сможет восстановить ауру, а те крохи сил, что еще остались, скоро растратятся. Его тело оказалось каменно-тяжелым. Я протащила всего несколько метров и упала на траву. Сил не было, я сама едва могла идти… Так далеко до рассвета…

— Пообещайте, что уйдете! — взмолилась отчаянно.

— Нет, — ответила Яна. — Не проси, Оленька. Как же я хочу тебе хоть чем-нибудь помочь!

Она снова рванулась ко мне, но невидимая граница никуда не исчезла. Безжалостная, нерушимая…

— Пожалуйста! — я заклинала, но они оставались неумолимыми.

— Нет. Нет! НЕТ!

Новый рывок… Боль во всем теле, словно рвутся сухожилья. Запах земли, соленый вкус слез. Я не могу больше… Просто не могу.

— Здесь нельзя быть! Даже вам нельзя! Со временем они пробьют защиту и выпьют жизненную силу! — голос сорвался и прозвучал жалко, как у побитой собаки.