Зона Посещения. Избиение младенцев

Рано мне пока видеть чужие мозги, вышибленные мною же. Хотя опытные люди говорят, это дело привычки и больше ничего.

Эйнштейн тем временем дерется с Глубокой Глоткой. Без рук, головой и ногами. Два мужика жестоко возятся на полу. Шлемы с обоих упали. Тут и Горгона появляется – под ногами труп, кабинка-портал забрызгана кровью, в кабинках напротив – плененные Лопата со Скарабеем. Она быстро оценивает ситуацию, в частности, то, что драчуны лишены ментальной защиты…

И все заканчивается.

Эйнштейн с Глубокой Глоткой с трудом поднимаются.

– Не трогай босса! – кричу я ей. – Ты обещала!

– Не наступи на мину! – орет в свою очередь Эйнштейн.

– Не трогаю я твоего босса, чего надрываешься? И мину вижу, не слепая…

Она и правда не тронула Эйнштейна. Улыбнувшись, он показывает мне «о’кей». Просит Горгону:

– Расстегни нас, пожалуйста. Ключи от браслетов у него вон в том кармашке. – Он показывает носом.

Глубокая Глотка стоит смирно, пуская слюни. Ментальный удар выбил из него всю дурь. Хорошо, если личность не выжег. Все-таки Натали – опасная женщина, думаю я, наблюдая, как она забирает у наемника ключи и обходит всех нас по очереди, освобождая из плена. Как же кстати, что у меня есть собственная мужская гордость, с которой она ничего не может поделать. Гордость, именуемая биогенератором электромагнитного поля…

Эйнштейн крутит в руках мотоциклетный шлем, раздумывая, что с ним делать. «Стал ли я для этой психопатки своим?» – читается на его лице.

– Дружба? – произносит он не вполне уверенно.

– Иди в задницу, – отвечает Горгона, на глазах превращаясь в привычную злобную фурию.

И тогда Эйнштейн цепляет шлем к рюкзаку, оставляя голову непокрытой.

– Где моя зверушка? – вдруг волнуется она.

Контролер – зверушка? Ну-ну.

Я показываю в сторону бытовочной. Она в ужасе бежит туда, предполагая худшее. Эйнштейн посылает ей вслед:

– Не беспокойся, «замкнутый круг» до стен немного не доходит, так что из тамбура душевой можно пробраться к окну. Аккуратно по стеночке. Мы с Живчиком раньше так и делали, пока не нашли другой ход.

Горгона заглядывает в бытовочную и докладывает:

– Вижу его. Разбил стекло, лезет наружу. Наверх лезет, а не вниз.

– Ты за него не беспокойся, в Зоне он дома. Наведет еще шороху. А у нас свои дела, правда, Питер?

– Вот так и появляются в Зонах невиданные ранее твари, – говорю. – Любители зверушек проводят их через порталы. Тайна раскрыта.

– Ты знаешь, куда подевался «Джон-попрыгунчик»? – спрашивает Эйнштейн.

– Прыгнул вниз. Сейчас он под нами.

– Там столовая, – говорит он задумчиво, что-то прикидывая в уме. – Придется туда заглянуть перед отходом.

Да, миссия выполнена. В «Душевой» сделано все, что намечено, и даже больше. После воздействия на «умный» пистолет мне приходится выпить горсть таблеток из заветной коробки, и теперь я ощущаю, как силы ко мне возвращаются. А между тем вокруг четырех кабинок-порталов уже вызревает новая «мясорубка»; видно, как там потихоньку сворачивается жгутами пространство, собирая невидимые жернова под потолком – возле обшарпанных деревянных карнизов.

– Эммануэль! – зовет босс. – Наш договор еще в силе?

– Жду не дождусь, – приходит ответ.

Эммануэль сидит на полу в середине бытовочной, поджав ноги по-турецки. Где-то над его головой все еще летает пуля, выпущенная Глубокой Глоткой. Эйнштейн ведет «сэра» в тамбур и просит Горгону, как я в свое время:

– Освободи его разум, пожалуйста. А то неловко отдавать овощ.

– Айн момент! Только добавлю, мальчики, легкий штрих.

Она приседает и, резко распрямившись, словно взлетая, издает ртом знакомые щелчки и свист. Длится это, как и раньше, секунды две, не больше. Мы с Эйнштейном переглядываемся. А Глубокая Глотка начинает заторможенно вылезать из защитного комбинезона, потом снимает с себя шерстяные рейтузы – и так дальше, не останавливаясь, пока не оголяется снизу по полной. Как девушке нравится.

– Дурные вкусы, – позволяю я себе легкое осуждение. – Дешевая страсть к плебейским забавам.

– Нормально.

Выйдя из транса, Глотка недоуменно оглядывает себя, поднимая края рубашки и любуясь своими чреслами. Не дожидаясь, когда он окончательно войдет в ум, Эйнштейн выталкивает его из тамбура – в ловушку, в объятия щерящегося напарника.

– Инженер обещал, инженер сделал. Твоя очередь, Эммануэль.

Глубокая Глотка вдруг вскрикивает. Что такое? Ничего особенного, просто в плечо ему попала его же пуля. Завершились рикошеты и метания крохотного куска стали, по-моему, это справедливо. Эммануэль валит бывшего товарища на пол, выхватывает нож, спрятанный на голени, а тот и не сопротивляется.

– Нас снаряжал и ставил нам цели майор Глиттер, – произносит Эммануэль, не поворачивая головы. – Кто крутит им, я не знаю, но, думаю, кто-то из разведки. Мне кажется, это не военные. И еще одно, может, тебе пригодится. Участвовал также доктор Кейси, это он объяснил нам про ваших мутантов, про девчонку и «химика». Посоветовал носить шлемы, чтобы она мозги не задурила. Мы в расчете?

– Приятного аппетита, – говорит Эйнштейн и теряет к бытовочной интерес. – Глиттер! Вот оно как, значит…

Майор Глиттер – начальник Службы инфильтрации, командир над военными сталкерами Института. Влиятельная фигура.

– Помню доктора Кейси, – говорю я. – Не его ли вы однажды избили в своем кабинете, разбив его телом знаменитый аквариум? Если, конечно, это не легенда.

– Не легенда.

– За что?

– Он был у нас педиатром. Пользуясь своим положением, фотографировал детишек. Раздетыми, если ты понимаешь, о чем я. Ню для извращенцев. Я тогда подумал, это просто гнида, больной ублюдок, а теперь засомневался. Может, ему фотографии совсем для другого были нужны? Для досье, например. Для исследований на стороне… Разберемся, Питер. Пора уходить.

Из бытовочной слышны душераздирающие вопли. Эйнштейн недовольно морщится, идет туда и закрывает дверь.

Пока решались все эти дела, наши освобожденные товарищи, Лопата и Скарабей, просто ждали. Лопата, сняв оковы, поднялся спокойно, как будто отдыхал здесь, пользуясь случаем. Содрал с одного из тел броник, надел на себя. Взял М-16… Я подхожу к Скарабею.

– Скари, – говорю, – с тобой все в порядке? Как же ты не унюхал десантников, Скари? Здесь же кругом вентиляция, воздух общий.

– Спал, – отвечает он коротко. Кафельная плитка, которую он машинально отдирал пальцами, падает и разбивается.

Незатейливо спал. Заснул от усталости. Слишком много для мальчика, даже для такого, особенно если вспомнить его невероятные вчерашние подвиги. Хотя, наверное, чувствует себя виноватым. Ладно, справится.

– Валим – это хорошо, – произносит Лопата как ни в чем не бывало, как будто не он тут при всех обделался. – Через какую дырку, командир?

Эйнштейн раздает всем по зубочистке: