Зона Посещения. Избиение младенцев

– Да-да, – нетерпеливо откликнулся Эйнштейн. – Не мешай, пожалуйста.

– Просто если речь идет о пансионате «Волшебное путешествие», расположенном в предгорьях, в живописной дубовой роще, ярдах в двухстах от реки Нижней, а вернее сказать, о бассейне в этой душевой, то я могу помочь.

Он тут же вылупился на меня:

– Тебе что, она рассказала? Я думал, она блефовала насчет второй карты…

Я махнул рукой. Не описывать же ему видения, посетившие меня в момент межпространственного прыжка через фальшивую «комариную плешь»?

– Вы, главное, босс, не отвлекайтесь. Но про ловушки на турбазе я знаю больше, чем нарисовано на этой карте, уж извините.

– Не блефовала, – сказала Горгона, страдальчески морщась. – Можешь их сравнить.

Он посмотрел на нас дикими глазами и вернулся к папиным каракулям.

– Эй, плюнь на него, есть кое-что интереснее, – позвала меня Горгона. Она вытащила из сундука… «бешеный Рубик»!

Или нет? Нет, конечно. Этот артефакт тоже был в форме параллелепипеда, но более правильным, почти прямоугольным. Да и частей, его составляющих, поменьше. Когда ведьмочка достала своего «Джека-попрыгунчика» и положила предметы рядом, различия стали отчетливо видны.

– «Рубик-два», – прошептала она.

– Джон, – сказал я голосом Бонда. – Попрыгунчик Джон. Давай сюда, это мой парнишка.

Она отдала мне «Джона-попрыгунчика». В ее умоляющем взгляде читался детский вопрос: а когда мне можно будет с этим поиграть?

Поглядим на твое поведение, мысленно усмехнулся я.

«Джон» был нужен Горгоне, чтобы воспользоваться «кабинкой номер два», я это хорошо помнил, но не время было делить трофеи и заключать новые сделки.

От артефакта шли знакомые токи, проникающие под кожу и заставляющие трепетать то ли крылья души, то ли нервные волокна. Потом, решил я. Проверять, как ты прыгаешь, вернее, как мы с тобой вместе прыгаем, я буду потом. Тогда и разберемся, в какой степени мы друзья, а в какой – хозяин и слуга.

Закончив с картой, Эйнштейн сунул ее мне, покосился на «Джона-попрыгунчика» и полез в стальной сундук. На дне лежал запеленатый в тряпку «калашников», несколько магазинов, два патронных цинка и килечный нож. Эйнштейн выгреб все это, предварительно отдав мне свою винтовку, развернул оружие, осмотрел его, проверил смазку, заглянул в канал ствола, вставил магазин в гнездо и несколько раз оглушительно перезарядил автомат, наблюдая, как патроны досылаются в патронник и выбрасываются из ствольной коробки.

– Тише ты! – внезапно сказала Натали-Горгона. – Кто-то рядом!

– Сколько их? – спокойно уточнил Эйнштейн.

– Слышу троих. Тупые, как… – Она почему-то посмотрела на меня. – По-моему, это собаки.

Это и вправду были собаки. Слепые. Название такое у тварей – слепые собаки. Цель находят по запаху и по эмоциям. Первая, самая резвая, выбежала из-за валуна и, не дожидаясь подкрепления, ринулась на нас. Здоровенная, три фута в холке. Мало похожая на собаку, скорее, на павиана, пораженного кожным заболеванием. Эйнштейн оттолкнул Горгону и всадил в тварь короткую очередь из «калаша» – в голову и в грудь.

Скуля и обильно пачкая траву вонючей кровью, она поползла назад. Теперь уже я выстрелил в нее, и еще раз, пока она не сдохла, пока не опрокинулась на спину, рефлекторно дергая задней лапой. Необъяснимая ненависть охватила меня – как зуд под черепом.

Остальные твари встали поодаль, прячась за деревьями. Босс протянул руку Горгоне, помогая подняться, и сказал:

– Попробуй взять их под контроль.

– Что-то мешает, – пожаловалась она. – Или не что-то… ну да. Кто-то. Как будто кто-то накинул на их мозги металлическую сетку.

– Куда ты? – остановил меня Эйнштейн.

– Хочу проверить, правда ли, что у собак обоюдоострые зубы. – Я показал на дохлую суку.

– Что за чушь?

Один чернобыльский сталкер в мемуарах написал, что у этих тварей обоюдоострые зубы, и я просто хотел понять, как такое может быть и как они выглядят – обоюдоострые зубы. Так что никакая это была не чушь! Столько лет меня любопытство разбирало… Не успел. Ни дойти до трупа, ни тем более залезть собаке в пасть.

– Очень высокая мозговая активность, – тревожно произнесла Горгона. – Вокруг нас скапливаются какие-то существа. Не собаки. Не знаю, кто.

– Люди? – спросил Эйнштейн, сдерживая ярость.

Заросли папоротника заколыхались, заходили волнами.

– Подойдите сюда, бандерлоги, – раздался оттуда вибрирующий детский голосок.

Детский? Или старушечий?

– Бандерлоги? – прошипел Эйнштейн. – Я тебе покажу, бандерлоги!

Он вскинул к плечу автомат и дал по папоротнику длинную очередь, стреляя с таким остервенением, что даже лицо изменилось, и остановился, только когда рожок обнулился.

Кто-то шумно удирал, сбрызнул от нас по лесу во все стороны сразу. И собаки, и эти, новые, и, по-моему, еще что-то. Издалека донеслось крайне обиженное: «Вы слышите меня, бандерлоги…»

Эйнштейн успокоился, перезарядил магазин, шумно переводя дыхание. Что с ним? А со мной что, откуда взялась немотивированная ненависть к собаке? Почему практически нет страха?

– Это была псевдоплоть, – пояснил Эйнштейн. – Попугай из чернобыльской Зоны. Умеет говорить и такая же красивая.

Насчет «красивой», видимо, был юмор. Черный.

– Быстро назад, к порталу. – Он торопливо совал в рюкзак боезапас для «калаша». Цинки не помещались, один он с сожалением бросил обратно в схрон. Закрыл крышку сундука, провернул ключ в замке, кое-как прикопал. – Давай, чего стоим. За мной!

– Возле портала нас ждут, – сообщила Горгона.

– Кто?

– Очень похож на человека, но… не знаю. Он мне передал типа привета. А вместе с приветом – приглашение, от которого невозможно отказаться.

– И что за приглашение?

– К обеденному столу, где мы – первое блюдо, второе и третье.

– Говоришь, невозможно отказаться… Но почему мы тогда откажемся?

– Потому что вы оба защищены, а насчет меня он еще не понял, с кем связался, – сказала она угрожающе, обращаясь к кому-то невидимому, для нее вполне реальному.

Это было замечательно. Горгона справилась со своим состоянием, обрела уверенность и боевую злость.

– Кто бы нас ни ждал, к порталу все равно надо, – подытожил Эйнштейн.

И мы двинули, шевеля ластами с такой быстротой, с какой позволял лес. До пролома в стене буквально долетели, а там Эйнштейн замедлил ход.

– База обитаема, – сказал он. – Вначале нас не успели перехватить, но теперь они готовы. Пэн, стреляй, не задумываясь, никаких колебаний. Даже если увидишь человека. Это будет не человек, здесь нет людей, в этом я уверен.