Зощенко
Шрифт:
Особенно «сложным» характер Зощенко казался представителям власти: с ним «по-хорошему», а он гнет свое! И вместо того, чтобы притихнуть, ведет себя вызывающе. Когда в ноябре 1928 года распоряжением ленинградских властей были уволены из журнала «Пушка» бывшие сотрудники «Сатирикона» (дореволюционного сатирического журнала), а один из них, В. Воинов, арестован, Зощенко пишет протест в Ленинградский обком. В конце апреля 1929 года он подписывает коллективное письмо (Литературная газета. 1929. № 13) в защиту О. Мандельштама. Осенью 1929-го его приглашают, как одного из самых популярных писателей (вместе с В. Кавериным, М. Козаковым, Н. Никитиным, В. Шишковым и другими «попутчиками») в гостиницу «Европейская» к приехавшему в Ленинград Л. Авербаху, который зазывал их в РАПП, то есть, несомненно,
У него своя линия. В ответ на критику он придумывает «ответные ходы», которые, как кажется ему, должны если не победить противника, то, во всяком случае, убедить его в нужности зощенковской работы.
В марте 1929 года он читает Чуковскому уже подготовленную книгу «Письма к писателю» — книгу, которая должна его защитить. Писем он получал огромное множество. И писал ответы — начал отвечать еще в «Дрезине», сатирическом приложении к газете «Гудок».
Теперь он решил издать эти письма, показать властям, кого на самом деле любит народ. И летом 1929 года эта книга выходит (тираж 10 000 экз.). Помогла ли эта книга ему «как-то отбиться»? Он, как всегда, справедливо опасаясь за судьбу очередной своей книги, в предисловии подводит «правильную базу»: «Я не могу и не имею права держать в моем столе такой исключительный материал. Я эту книгу собрал для того, чтобы показать подлинную и неприкрытую жизнь».
И действительно, судя по этим письмам, никого «ближе к народу», чем Зощенко, нет. К нему идут письма и серьезные, глубокие, от вдумчивых читателей, и письма смешные, анекдотические.
Вот одно из писем, приведенных в книге, с предваряющим текстом Зощенко:
Письмо получено из Бухары в 1928 году. Я печатаю его с точным сохранением орфографии. Иначе не видать лица автора.
3 мая 1928.
“Мой Лучший Привет Михаилу Зощенко.
Я для вас не известный
Но будущий беспризорный гений — юморист
С сцены хочу поставить себя в известность и доказать от
Всех беспризорных что значит дитя с улицы а по
Этому хочу попросить вас
О сочинении для меня Репертуара что нибудь из сатиры и юмера так как у меня
Репертуар хромает старыми Вещами.
А для того чтобы доказать
Современностью я обращаюсь К вам как к Спецу Вашего дела и на деюсь вы охотно приметесь за работу Как Помочь мне А также заработать Себе.
А теперь я хочу кое что на писать о себе я два года тому назад Пел и ценители моиго Искуства слушая Меня В лохмотьях и со взерошаноми Волосами говорили только: на ять.
А теперь я немного мозмужал и голос уменя стал довольно салидной и выступая на все возможных Вечерах я делаюсь ка кто любимцем Публики и теперь я призываю Вас как можно по-скорейи по остроумнее и вы окромя платы после некторых выступлениях получаете от мине вознаграждение.
Что я хотел иметь В репертуаре чтобы кончялось на припевы — 'обидно и досадно' и попури из опер и кокия нибудь Аникдоты, монолог что нибудь из современности Вопщем соображайте что нибудь по остро умнее — С приветом…
Если Возьметесь то соопщите по адресу г. Бухара… и я высылаю задаток. А также соопщите сколько вещь будет стоит”».
Зощенко комментирует:
«В ответ на это письмо я послал будущему “гению Сцены” свою книгу “Уважаемые граждане”.
Что я мог еще сделать? Я бы охотно ему чего-нибудь сочинил, но боялся не справиться с припевом “Обидно, досадно”».
Потрясает в этой книге то, что именно к Зощенко обращаются люди несчастные, измученные жизнью — с последней надеждой на спасение, присылают свои жалобы, даже в стихах:
«Стихотворение “Старуха и ее дочь” было прислано с просьбой напечатать.
Печатаю с сохранением орфографии:
Зощенко подбирает письма так, чтобы видны были сдвиги к новому, он вовсе не хочет сказать (в чем его обвиняли), что революция ничего не изменила в сознании людей. «Темный класс» поднимается, обретает голос… И хотя порой слова их напоминают рассказы Зощенко — в этом уж никак не он виноват. Вряд ли они подражают ему — скорее, наоборот. Вот письмо — с вступлением Зощенко:
Пролетарская революция подняла целый и громадный пласт новых, “неописуемых” людей. Эти люди до революции жили, как ходячие растения. А сейчас они, худо ли, хорошо, — умеют писать и даже сочиняют стихи. И в этом самая большая и торжественная заслуга нашей эпохи.
Вот в чем у меня никогда не было сомнения! В этих стихах есть энтузиазм.
Поэзии, как показывает Зощенко, не чужды и военные:
«Я получаю изрядное количество стихов. Многие авторы просят оценить ихний поэтический дар. Некоторые требуют напечатать, предполагая, что мне известны какие-то необыкновенные ходы для этого дела.
На первый взгляд довольно трудно понять, почему именно мне присылают на отзыв стихи. Я прозаик. Известен читателям главным образом как автор юмористических рассказов. И вдруг мне стихи… В чем дело?
А дело втом, что нету другого “товара”.
Стихи оказались более доступны, чем проза. Стихи легче складываются. Это почти песня.
Дети, как известно, начинают писать именно со стихов. Со стихов начали свою литературную судьбу почти все писатели. И всякая молодая, так называемая “варварская”, литература тоже начинается с песен и со стихов. Мне некоторые авторы так и пишут: “Стихи на мотив 'Светит месяц' или 'За что он полюбил меня'”. Эти мои соображения мало подходят к этому письму и к этим ниженапечатанным стихам. Стихи эти сравнительно грамотные».