Зов Халидона

Всю эту гневную тираду Дэниел выслушал сидя, облокотившись на стол. Когда Алекс закончил, он слегка повернулся лицом к окну.

– Около ста лет назад этот кабинет был единственным помещением в здании, которое построил один из моих предшественников. Это он настоял, чтобы помещение для министра – он называл его палатой – выходило окнами на водопад. Он говорил, что постоянный шум и вид водопада помогают сосредоточиться и отрешиться от мелочей. Этот давно забытый бунтарь оказался прав. Я не перестаю удивляться всей этой картине… игре цветов… А главное – это действительно помогает сосредоточиться.

– Вы хотите сказать, что убийства, о которых я говорил… мелочи?

Дэниел толчком вернул стул на прежнее место.

– Нет, доктор. Я просто думаю, как вас убедить. Я скажу вам чистую правду, хотя и сомневаюсь, что вы поверите. Наши «бегуны», проводники, наши агенты, если угодно, обучены тому, чтобы по возможности использовать психологический эффект. Например, страх. Это грозное оружие, Маколиф. И никакого насилия. Впрочем, это не значит, что мы действуем только ненасильственными методами… Ваши носильщики живы. Их захватили, завязали глаза, отвезли на окраину Уэстон-Фавел и отпустили. Им не причинили вреда, но напугали до смерти. Они больше никогда не будут работать на МИ-5. Гарвей действительно мертв, но мы не убивали его. Ваш мистер Гарвей торговал всем, что попадалось ему под руку, включая женщин, а особенно – молодыми девушками. По дороге в Порт-Мария его застрелил отец одной из них, вот и все. А мы просто воспользовались случаем и приписали это себе… Вы говорите, мы уничтожили первую экспедицию «Данстона». Давайте разберемся. Трое из четверых белых людей пытались убить наших разведчиков. Они пригласили их на переговоры и убили шестерых молодых парней.

– Один из этих… белых был сотрудником британской разведки.

– Мы знали это от Малкольма.

– Не могу поверить, чтобы профессиональный разведчик стал стрелять вот так, без причины.

– То же самое сказал Малкольм. Но факты остаются фактами. В возникшей схватке человек вынужден занять какую-то позицию. И этот человек, кем бы он ни был, сделал свой выбор…

– Вы говорите о четвертом? Он поступил иначе?

– Да. – В глазах Дэниела что-то мелькнуло. – Он оказался неплохим парнем, этот голландец. Когда он понял, что затевается, он яростно этому воспротивился. Он побежал, чтобы предупредить остальных наших, бывших неподалеку. И его застрелили свои.

Какое-то время оба молчали. Потом Алекс спросил:

– Ну а как же Уолтер Пирселл? Для него вы тоже подготовили свою версию?

– Нет. Мы не знаем, что произошло. Или кто его убил. Есть только предположения. Он был последним человеком на свете, чьей смерти мы могли бы пожелать. Тем более в таких обстоятельствах. Если вы этого не понимаете – вы просто глупец.

Маколиф поднялся и задумчиво подошел к окну. Он почувствовал, что Дэниел смотрит на него, но заставил себя не реагировать, пристально разглядывая отвесно падающие струи воды.

– Зачем вы привели меня сюда? Зачем рассказали так много… о себе… и обо всем остальном?

– У нас нет выбора. Если вы не лжете и если Малкольм не ошибся, а ни в то, ни в другое я не верю… Мы знаем вашу позицию не хуже, чем ваше прошлое. Малкольм привез из Англии полное досье на вас, собранное МИ-5. Поэтому мы хотим сделать вам предложение.

Алекс обернулся и внимательно посмотрел на министра.

– Боюсь, от этого предложения я не смогу отказаться.

– Во всяком случае, не сразу. Ставка – ваша жизнь. И жизнь ваших коллег.

– Бумаги Пирселла?

– Более существенное, но и они тоже, разумеется.

– Продолжайте. – Маколиф остался у окна. Звук падающей воды как бы связывал его с внешним миром. Это немного успокаивало.

– Нам известно, что хотят англичане: список всех, кто входит в иерархию «Данстона». Деятелей международного финансового бизнеса, кто желал бы превратить наш остров в экономический рай, вторую Швейцарию. Не так давно, пару недель назад, они слетелись сюда со всего мира. В Порт-Антонио. И лишь несколько под своими именами, остальные – инкогнито. Они решили, что уже пора. Швейцарские банки под страшным, естественно, нажимом раскалываются один за другим, раскрывая традиционно хранящиеся в тайне номера секретных счетов… У нас есть список «Данстона». Мы готовы его обменять.

– На наши жизни плюс документы?..

Дэниел просто расхохотался.

– Доктор, боюсь, это вы слишком увлеклись мелочами! Действительно, бумаги Пирселла имеют для нас большое значение – но англичанам они ни к чему. Мы должны играть на равных. Больше всего они хотят заполучить список «Данстона». А мы больше всего хотим, чтобы англичане вместе со своей разведкой навсегда убрались с острова. Вот какой обмен мы предлагаем.

– Я вас не понимаю, – произнес Маколиф, не двигаясь с места.

Министр наклонился вперед.

– Мы требуем прекращения британского влияния – так же, как и влияния любой другой нации – племени, если угодно, доктор, – на этот остров. Короче говоря – Ямайка должна остаться для ямайцев.

– «Данстон» вам ее не оставит, – ответил Алекс. – Я бы сказал, что их влияние куда опаснее, чем чье бы то ни было.

– «Данстон» – это наше дело; и у нас уже есть собственный план. «Данстон» создан финансовыми гениями. Но на нашей территории наши возможности бороться с ним возрастают. Кроме всего прочего – экспроприация. Но все эти возможности требуют времени, а мы с вами знаем, что у англичан его-то как раз и нет. Англия не может себе позволить выпустить из-под контроля «Данстон лимитед».

Мысленно Алекс вернулся к разговору в «Савое», когда Холкрофт говорил об экономике как существенном и весьма важном факторе.

Холкрофт-манипулятор.

Алекс вернулся к своему стулу. Он понимал, что Дэниел специально дает ему время все обдумать, осмыслить новую информацию. Она порождала очень много вопросов; на самые главные, он догадывался, ответов он все равно не получит, но некоторые касались его непосредственно. Имело смысл попробовать.

– Несколько дней назад, – начал он осторожно, – когда умер Барак Мур, я понял, что теперь никто не противостоит Чарлзу Уайтхоллу. Вы считаете так же – я видел вашу запись.

– О чем вы хотите спросить? – вежливо прервал его Дэниел.

– Я прав, не так ли? Они представляли собой две крайности. И у каждого есть последователи. Ведь они – не сумасшедшие фанатики?

– Вы имеете в виду Мура и Уайтхолла?

– Да.

– Разумеется, нет. Они оба – харизматические лиде-ры [37] . Мур был, Уайтхолл таковым и остается. В период становления национального самосознания, как правило, возникают три основных течения – правое, левое и центристское. Последнему обычно и принадлежат все посты, требующие исполнения самых рутинных обязанностей. В то же время оно и наиболее коррумпированное, поскольку проводит в жизнь все бюрократические законы и следит за их исполнением. Его-то и надо менять в первую очередь. Здравый смысл подсказывает, что лучше всего это делать, вводя в центр представителей правого и левого крыла. Мирное равновесие сил.

37

Харизматический лидер – человек, наделенный в глазах его последователей авторитетом, основанным на исключительных качествах его личности – мудрости, героизме, святости.

– Именно этого вы и ждете? Как рефери? Как третейский суд?

– Да. Рад, что вы это поняли, доктор. В каждой борьбе есть своя цель; каждая из сторон имеет свои преимущества. К сожалению, активность «Данстона» осложняет нашу задачу. Мы должны пристально наблюдать за соперниками.

И опять во взгляде министра промелькнула какая-то мысль.

– Почему?

Алексу в первый момент показалось, что Дэниел не хочет отвечать на этот вопрос. Но через какое-то время он с некоторым усилием заговорил: