Зов Орианы. Книга первая. В паутине Экора. [СИ]

– Э, мужик!
– окликнул его Андрей.
– Ты чего испугался? Приведение что ли увидел?

– А вы... вы... вы ж-живые?

– О, бляха-муха, еще один в привидения играет!
– тихо ругнулся Андрей.
– Да вы что, сговорились что ли?..
– крикнул громко: - Да живые мы, живые!

– Но вы же... вы не д-дышали. Я п-проверял.

Андрей с Ильей переглянулись.

– Проверял он, - хмыкнул Андрей и повернулся к незнакомцу: - Эй, чудило, хреново ты проверял. Живых от мертвых отличить не смог.

– Я... я п-пульс щупал.

– Пульс он щупал, - снова хмыкнул Андрей и, посмотрев на Илью, увидел, что тот принялся искать на своем запястье точку биений сердца. Нащупав, он облегченно выдохнул и с радостью в голосе сообщил:

– Есть пульс.

– Это я уже давно проверил, - буркнул Андрей.
– Короче, так, - сказал он незнакомцу, - мы с товарищем никакие не приведения, а совершенно реальные персонажи этой запутанной истории. Мы подойдем, ладно? Только в реку не лезь, вдруг там пираньи.

Незнакомец дернулся, обнаружив, что стоит по щиколотку в воде, и поспешно шагнул на берег.

– П-подходите, - сказал он с опаской.

Вблизи их потенциальный попутчик выглядел еще старше, чем казалось издали. Лет старику было эдак под семьдесят, а то и больше. Худой как щепка, с морщинистым лицом. Кожа какого-то серо-жёлтого цвета напоминала старую вышарканную замшу. На тонкой жилистой шее - огромный кадык, словно у старика в глотке косо застрял кубик Рубика.

– Ты сам-то кто таков?
– спросил Андрей.
– Как звать-то тебя?

– И-иннокентий, - всё еще заикаясь, представился человек.

– О, какое у тебя имя-то редкое! Ну, а по отчеству как? Вижу, человек ты уже не молодой, в отцы нам годишься. Неловко нам с товарищем будет тебя по имени звать.

– Вообще-то, Иванович, но вы, господа, зовите просто - Иннокентием. Или Кешей.

– Насчет господ - это ты брось. Какие мы тебе господа?.. Ты назвался, теперь наша очередь. Меня Андреем кличут, а он - Илья. Будем знакомы, Иннокентий Иванович.

– Никто меня по отчеству не называет, - грустно сказал старик.

– Одинокий, что ли? Пенсионер?

– Да так... никто. Бомж.

– Бывает, - вздохнул Андрей.
– Как сюда попал, помнишь?

Иннокентий Иванович энергично помотал седыми прядями.

– Во время ночного сна. Вчера вечером лёг - у себя, на стройке брошенной, я там всегда ночую. Проснулся, сразу и не понял ничего. Думал, что я там же, где и уснул. Только матраса нет, у меня матрас был почти новый. И подушка надувная. Думаю, вот же проходимцы, вытянули из-под меня мой матрас и мою подушку, и как только умудрились?.. Видимо спал крепко. Это я так подумал вначале. Покурил, у меня последняя папироса оставалась...

– Последняя?
– огорчился Андрей.

– Ага. Покурил, смотрю: что-то не так. Вроде мусор тот же вокруг, окна заложенные, дверь железная, а все не то. Выглянул наружу - ничего не пойму. Поднялся вверх по лестнице. Смотрю - человек лежит, вытянулся весь. Пощупал пульс - не бьется. Я выше поднялся, там ещё один труп...

– Э-э, Кеша, ты с трупами-то полегче!
– осадил старика Андрей, бросив быстрый взгляд на бледного, хлопающего ресницами Илью.
– Вот они, трупы, ты с ними сейчас разговариваешь.

Вдруг старик потянулся к Андрею и потрогал его за плечо, прикоснулся к руке.

– Плоть. Теплая. Живая... И как это я ошибся? Вроде мертвецов перевидал за жизнь-то...

– С кем не бывает, - философски заметил Андрей.

Кеша как-то странно посмотрел на Илью.

– А можно... я и вас тоже потрогаю?

Илья брезгливо протянул старому бомжу руку. Тот прикоснулся к его кисти шершавыми подушечками пальцев и тут же отдёрнул руку, словно обжёгся.

– Странно, теплая. А была холодная. И... Там где Андрей лежал, темно было. А на третьем этаже, где вы, Илья, почивали, совсем светло. Я у вас не только пульс пощупал, но и зеркальце возле рта подержал. Вот, - он порылся в кармане и достал осколок зеркала, - вот это самое зеркальце.

– И что?
– тревожно спросил Илья.

– Оно не запотело.

– А ты нам тут, Иннокентий Иванович, случаем лапшу на уши не вешаешь?
– подозрительно покосился на старика Андрей.

– Зачем мне лгать?

– А не врешь, значит, с головой у тебя того, - Андрей постучал по своей макушке.
– Маразм, однако.

– Я не сумасшедший. И до старческого маразма дело ещё не дошло, - покачал головой Иннокентий.
– Выгляжу я неважно, сам знаю, но лет мне не так много, как вы, судя по всему, предположили, мне всего пятьдесят четыре года.

– Да ну?!

– Был бы паспорт, предъявил, но на то я и бомж, чтобы данного удостоверения личности не иметь. Впрочем, можете мне не верить, я уже давно свыкся с подобным отношением к себе представителей благополучных слоёв нашего общества. Вы же нас, бомжей, считаете опустившимися на дно жизни пьяницами и, как следствие, - личностями не вполне адекватными. Не спорю, в той среде, где я существую уже почти десять лет, имеются и такие. Но есть и совершенно нормальные люди. Несчастные, да, но отверженные обществом не по причине их низменных пристрастий и неправедного образа жизни, а случайно. Так сказать, в результате фатально сложившихся обстоятельств.

– И вы, Иннокентий Иванович, надо полагать, именно из таких?
– пораженный тирадой бомжа, оторопело спросил Илья.

– В прежней жизни я практически не употреблял алкоголя, - кивнул Иннокентий, - да и за последние десять лет мое отношение к Зелёному змию не изменилось ни на йоту.

– А кем вы были в прежней жизни?

– Я возглавлял кафедру физики в политехническом университете и имел учёную степень доктора наук.

– Ни хрена себе!
– вытаращил глаза Андрей.
– То-то я смотрю, слова кладёшь красиво. Речь такая... витиеватая, совершенно не похоже на то, как бомжи разговаривают.

– Между прочим, слово "бомж" - не что иное, как иная, современная аббревиатура достаточно старого понятия "бич". Расшифровывается как бывший интеллигентный человек, - вздохнул Иннокентий Иванович.

– Так что, теперь всех бомжей за интеллигентов считать?
– рассмеялся Илья.

– Лучше всех интеллигентов - потенциальными бомжами, - поддакнул Андрей.

Он подошёл к воде и, наклонившись, зачерпнул полную ладонь, понюхал, осторожно лизнул кончиком языка.

– Я уже испил здешней водицы, - сообщил Иннокентий.