Зов Орианы. Книга первая. В паутине Экора. [СИ]

– Я попрошу у Доктора свидания с ней, чтобы убедиться, что это она со мной ночью говорила, - решительно сказал он, поднимаясь из-за стола.
– Она сказала, что почти здорова, значит, сегодняшняя томография даст положительный результат, и к ней меня могут пустить...

Коек в стационаре Доктора было четыре, из них занята только одна, на которой лежала Мария. Как и предполагал Илья, Доктор, увидев, что девушка стремительно идёт на поправку, разрешил её проведать. Репин вошёл в большую палату и огляделся. Всё белое - стены, плитка на полу, металлопластиковые окна и занавески на них. Четыре кровати и прикроватные тумбочки - по две справа и слева от окна и по обе стороны дверей - тоже были белыми. Яркими пятнами на фоне этой стерильности и чистоты выделялись покрывала на кроватях и несколько картин, развешанных по стенам. Осторожно ступая, Илья подошёл к кровати, на которой спала Мария, и положил на тумбочку коробку конфет и пакет с фруктами. Обернувшись, встретился с ней глазами и понял, что она специально притворялась, что спит.

Ломая голову, какой же задать вопрос, чтобы наверняка узнать, говорила ли с ним ночью сама Мария, или это были телепатические проделки куратора, он присел на краешек кровати.

– Привет!
– бодрым голосом сказала она и незаметным кивком указала на противоположную стену, где висела большая картина в тяжёлой золочёной раме, изображающая заснеженные вершины гор.

– Здравствуй, Маша!
– нежно сказал Илья, беря её за руку, и понимающе кивнул - понял, мол: смотрят и слушают...
– Как твоё самочувствие?

– Доктор сказал, жить буду!
– громко объявила Мария, сжимая его руку.
– Если дело и дальше так пойдёт, через несколько дней меня отсюда выпустят.

– Отлично!
– искренне обрадовался Илья.
– А нам с Андрюхой отпуск на неделю дали, так что я могу с тобой курс реабилитации проходить. В бассейне поплаваем, в тренажерном зале попрыгаем и вообще...

– Ты действительно хорошо себя чувствуешь?
– тревожно спросил он по каналу мысленного общения.

– Всё в норме, - отозвалась Мария и уже вслух: - Томография показала незначительные отклонения. Доктор говорит, что эпилепсия не подтвердилась, повреждений зрительного нерва тоже нет. Так что я, тьфу-тьфу, легко отделалась. Конечно, головные боли пока ещё до конца не ушли, но со временем всё пройдёт. Я же тебе ночью рассказывала, что отец меня поставит на ноги за пару дней. Наш Доктор - классный специалист. Не волнуйся, мой мыслещит им не пробить.

Илья вздохнул посвободнее - значит, вчера ночью с ним действительно разговаривала Мария, а не голограмма, созданная Кешей. Но то, что за ними следят, сковывало его, не давая чувству радости бурно выплеснуться наружу.

– Ты сегодня ночью опять придёшь?
– снова перешёл он на приватный канал.
– Обсудить кое-что надо.

– Приду. Жди. Обязательно всё обсудим. Мне и самой надо многое тебе рассказать - время пришло.

Илья улыбнулся и сказал вслух:

– Поправляйся, дорогая, если завтра Доктор разрешит, вывезу тебя на прогулку.

– В инвалидной коляске? Нет уж, я перед ребятами в таком виде появляться не собираюсь, только когда твёрдо встану на ноги.

– Как хочешь, - пожал плечами Илья.
– Только зря хорохоришься, тебе свежий воздух нужен.

– В такую-то жару! Уж лучше здесь, под кондиционером, - засмеялась Мария.

– Могу отнести тебя в бассейн, - серьёзно предложил Илья.

– Нет уж, иди туда сам, только смотри не загуляй без меня, отпускник!
– шутливо погрозила Мария пальчиком.

Находиться в шкуре отпускника на закрытой территории оказалось делом вовсе даже не лёгким, а напротив - утомительным и скучным. После напряжённых занятий в аудитории вынужденное безделье очень скоро стало походить на изощренное наказание. Шататься в жару по территории конторы не хотелось, валяться в постели надоело, в бар с утра тоже как-то не тянуло. Илья промаялся в своей комнате до обеда и поплёлся в столовую, чувствуя себя таким разбитым и усталым, будто пропахал весь день.

Андрей, напротив, встретил его бодрым и оживлённым. Судя по влажным волосам - только что из бассейна.

– Пару километров разными стилями отмахал, и с вышки малость попрыгал, - похвастался он Илье.
– А тебя чего нигде не видно?

– Пытался поспать...

– Не умеешь ты пользоваться свободным временем по-полной, Илюха!
– провозгласил Иванов, звонко хлопнув друга по спине.
– Надо использовать со вкусом каждую свободную минуту - этому меня война научила.

– Мы ж сейчас не на войне, - вяло отшутился Репин.

– Мы начинаем боевые действия, значит, нужно держать себя в полной боевой готовности. После обеда - на часок в люлечку, а потом встречаемся в тренажёрном зале. Смотри, не опаздывай! А то вечер у меня занят.

– А я к Марии с утра в стационар ходил - лежит одна на всю палату. Доктор сказал, что стремительно поправляется, ему самому даже странно, что она так быстро на поправку пошла. И ещё - это она со мной ночью разговаривала, факт.

– Отлично, - скупо улыбнулся Андрей.
– А то я уж переживать начал - что знают двое - то знает и свинья...

– Ну да, один в поле - не воин, двое - партизанский отряд, а трое - партизанский отряд с предателем, - подхватил Илья.
– А нас четверо, - значит, вообще перебор.

– Пятеро, - скривил губы в усмешке майор.
– Ты о видеоконтролёре забыл, о родном брате своей первой любви. Получается не вообще, а ва-а-аще перебор, безнадёжное дело.

– Во-первых, о любви я ничего не говорил, сказал только - встречались. Да и не было никакой любви. Во-вторых, Серёга Горшечкин не родной брат той девушки, а двоюродный. А в-третьих...

– А в-третьих, терять нам нечего, так что будем рисковать.

Репин, которому не дали высказаться, постоял с открытым ртом, да и закрыл его. Сказал чуть позже совсем о другом:

– Жаль, что нам с Марией поговорить нормально не удалось - там аппаратуры напичкано по всей палате. Обещала ночью связаться.

– Что Куратор, что Доктор, - поморщился Андрей.
– Мало им экранов, хотят душу пациентов наизнанку вывернуть. Жаль, я так и не научился нормально метасвязью владеть, только образы освоил. Ну да ладно. Тогда завтра с утра - сразу ко мне. Покумекаем, что да как...

К вечеру духота стала совсем невыносимой. В комнатке Ильи было темно, окно распахнуто настежь. И не только из-за жары - он ждал Марию. И сам же поражался собственной глупости: будто голограмму может остановить стекло, будто его подружка, словно птичка, влетит к нему через окно. Или как ведьма...

Внезапно налетел свежий ветерок, пошевелил волосы, Илья от удовольствия прикрыл глаза.

"Вот бы дождичка сейчас" - подумал он, и словно в ответ на его мысли, где-то далеко прогремел раскат грома.